- Программа
- Обзор
- Видеозапись Конференции
- И.Т. Фролов
- Ф. Дайсон — А.А. Баев — И.Т. Фролов
- В.А. Лекторский
- П.М. Чумаков
- Г.Г. Малинецкий
- С.Н. Корсаков
Мифология века НТР
(XVIII Фроловские чтения)
Программа
Презентация книги «Мир человека: неопределенность как вызов». М. 2018.
Презентация книги «Философские и социальные проблемы науки и техники». М. 2018.
Акад. РАН В.А. Лекторский — Совместимы ли наука и утопия?
Акад. РАН А.А. Гусейнов – Нравственные ограничения научно-технических инноваций совершенствования человека.
Д.физ.-мат.н. Г.Г. Малинецкий — Мечты и мифы как основа развития науки.
Член-корр. РАН К.В. Анохин – Надежды и мифы мировых программ исследования мозга.
Д.биол.н. П.М. Чумаков – Утопии и мифы биоинженерии.
Д.ф.н. В.Г. Буданов – Научные мифы как средство прогресса и социального манипулирования.
Проф. П. Плат, проф. Э.-К. Хасс (ФРГ) – Создание структур в результате социального отражения: мифы и реальность.
Д.псих.н. А.Ш. Тхостов – Мифы и реальность современных нейро-когнитивных технологий.
Д.ф.н. В.В. Василькова – Технология мифоконструирования в эпоху постправды.
Д.ф.н. Т.А. Нестик, акад. А.Л. Журавлев – Человек в условиях новых технологий.
Проф. Г. Херц (ФРГ) – Будут ли автономные системы господствовать над человеком?
Д.ф.н. П.Д. Тищенко – Миф как «als ob» («как если бы») и рациональность.
К.ф.н. О.В. Попова – Мифы технонауки и этико-философские проблемы.
Д.ф.н. П.С. Гуревич – Концепты постнеклассической антропологии.
Д.ф.н. И.К. Лисеев – Об эпистемологических предпосылках возникновения бионаучных мифов.
Д.ф.н. Ю.В. Хен – Евгеника: миф о совершенном человеке.
Д.мед.н. В.Л. Ижевская – Реалии и мифы использования геномных технологий.
Д.мед.н. Л.Ф. Курило, д.мед.н. С.Ш. Хаят – Наивность или безответственность?
Д.ф.н. Э.М. Спирова – Вещь и человек – опыт философской экспертизы.
Д.ф.н. А.Г. Иванов – Социальная мифология информационного общества.
Д.ф.н. О.В. Плебанек – Миф как конструирование реальности.
Д.ф.н. В.П. Веряскина – Мифы, мечта и реальность в сценариях будущего.
Проф. Ань Цинянь (Китай) – Новое осевое время и русская философия.
К.ф.н. Р.Р. Белялетдинов – Биотехнологии и человек: утопия и проблема свободы.
Д.ф.н. И.А. Бирич – Философия русского космизма: на грани научного прогноза и социальной утопии.
Д.ф.н. Ю.М. Резник – От человеческой инженерии к онтопроектированию.
Д.ф.н. Ф.Г. Майленова – Общение с искусственным интеллектом: сбывающиеся прогнозы ХХ века.
К.мед.н. М.А. Пронин – Технологии редактирования сознания: философские, биоэтические и правовые проблемы.
Проф. Ёити Фудзии (Япония) – Сверхчеловек и душа в будущем человечества.
К.ф.н. Е.И. Ярославцева – Цифровая гуманитаристика – современные тенденции и проблемы.
МИФОЛОГИЯ ВЕКА НТР
В 2018 г. Институт философии РАН, Российское философское общество, журналы «Вопросы философии» и «Человек» провели XVIII Фроловские чтения на тему «Мифология века НТР». Чтения открыл акад. РАН А.А. Гусейнов.
Чтения посвящены памяти академика Ивана Тимофеевича Фролова (1929 – 1999). И.Т. Фролов был президентом Российского философского общества, главным редактором журнала «Вопросы философии», инициатором создания и председателем редакционного совета журнала «Человек». C 1990 по 1999 г.г. он был директором созданного им Института человека. Тематика чтений традиционно связана с основными философскими идеями И.Т. Фролова. И.Т. Фролов обратил внимание на парадокс науки XX века. Прежде «сон разума рождал чудовищ», а социальная мифология была территорией, где господствовало иррациональное мышление. Победа научного мировоззрения не уничтожила мифологию, которая получила новый и более мощный источник: самомнение науки и отдельных учёных, их претензии на переделку природы и общества по умозрительной схеме. Использование достижений науки в обществе отчуждения — вот причина появления феномена, который И.Т. Фролов обозначил как «мифология века НТР».
В своём докладе акад. РАН В.А. Лекторский подчеркнул возникшее и нараставшее в Новое время противостояние между наукой с одной стороны и идеологией и утопией – с другой. Наука всегда была идеалом строгого и точного знания. Что мы наблюдаем сегодня? В связи с развитием научных технологий всерьёз обсуждается проблема человеческого бессмертия или чтения мыслей на расстоянии. И участвуют в этом сами учёные. Как это стало возможным? Видимо, наше представление о науке было неточным. В парадигмах, в исследовательских программах присутствует момент проектирования, иначе говоря – некоторой утопии. Сегодня наука способна производить технологии, которые, как некоторым кажется, могут решать и утопические задачи. Будущее становится предметом нашего конструирования. Возникает вопрос о нравственном обосновании утопии. Ценностная проблематика оказывается очень актуальной для науки. Сегодня эти вопросы активно обсуждаются в биоэтике. «Улучшение человека» – но что считать лучшим? Это – предмет размышлений этики и метафизики, которые вновь стали востребованы наукой. Осознают это сами учёные, которые начинают искать контактов с философами.
Член-корр. РАН К.В. Анохин рассказал о программах изучения мозга человека. Он обозначил гигантский скачок в исследовании мозга, произошедший с середины 1980-х гг. Если генетика – лидер современной науки, то нейронаука – наука будущего. До результатов и тем более до технологических инноваций в изучении мозга, по мнению учёного, ещё очень далеко, несмотря на своего рода бум в области нейронауки и средства, вложенные в исследования в целом ряде развитых стран: «Мы все похожи на маленьких человечков, которые исследуют отдельные ветви этого огромного дерева». Вопрос, поставленный Иваном Петровичем Павловым о том, каким образом материя мозга производит сознание, затрагивается сегодня единицами из десятков тысяч учёных, изучающих мозг. Поэтому прогнозы о том, что вскоре реализуются амбициозные проекты расшифровки и управления сознанием, следует отнести к категории мифов века НТР.
Д.биол.н. П.М. Чумаков говорил о проектах в современной биоинженерии: увеличение продолжительности жизни, конструирование органов из стволовых клеток, имплантация выращенной в пробирке клетки в структуру органа, клонирование организмов. В практике – разработка синтетических геномов и дизайнерских организмов, создание микронанобиороботов для выполнения лечебных функций. Он отметил, что в рамках этих научных стратегий остаётся много нерешённых теоретических проблем. Например – укороченный срок жизни клонированных организмов или расшифровка информации, закодированной в биологический носитель. Он также перечислил и некоторые более утопические проекты: создание киборгов, нейропротезирование, экзокортекс, вживление киберустройств, крионика, пересадка личности на другие носители. Вместе с тем, перспективы создания организмов, способных жить в неземных условиях, и, шире говоря, искусственного воссоздания живых существ, по мнению докладчика, относятся к будущим страницам истории науки.
Профессора П. Плат и Э.-К. Хасс (ФРГ) рассмотрели в своём докладе вопрос о структурном образовании мифов. К мифам надо относиться как элементу реальности, считают они, поскольку мифы могут служить нам как инструмент изменения мира и самих себя. В особенности это важно, когда мы исследуем коллективные действия людей, в отношении которых мифы выполняют функцию ритмизации и организации действий. Миф становится знаковым посредником между задачей на выживание и предметным действием, и потому сам становится инструментом выживания. Специфическая задача мифа — регулировать коммуникацию между людьми. Немецкие учёные рассмотрели виды современных мифов: политические мифы, мифы-притязания науки. В качестве вывода авторы формулируют парадокс: мифы эпохи промышленной революции, которые основаны на использовании квантора всеобщности, исключают генерирование новых знаний; мифы с ограниченной технической или религиозной применимостью – утрачивают причастность к науке.
Доклад д.псих.н. А.Ш. Тхостова был посвящён нейрокогнитивным технологиям. Он призвал не забывать о том, что аналогия мозга и компьютера – не более чем метафора. Забвение этого приводит к технократическим увлечениям, наподобие нейролингвистческого программирования. Докладчик обратил внимание на фундаментальное несоответствие, о котором некогда писали Э. Ильенков у нас и Л. Витгенштейн на Западе: проблема появления идеального измерения на основе материального субстрата остаётся столь же нерешенной, как и столетия назад. Источник научного мифотворчества в нейронауках состоит в том, что биологическая активность мозга выдаётся за психическую деятельность.
Д.псих.н. Т.А. Нестик совместно с акад. А.Л. Журавлёвым проанализировали амбивалентный характер воздействия цифровых технологий и искусственного интеллекта на психику человека. Докладчики поставили проблему неготовности к переобучению для использования новых технологий. Кризис доверия к социальным институтам в целом сказывается и на степени готовности применять новые технологии, в особенности аналоговые, в отношении человека. В качестве актуальных рисков воспринимается также использование новых технологий в неблаговидных целях. Причём степени информированности о новых технологиях не коррелируется с готовностью или неготовностью к их внедрению.
К.филос.н. О.В. Попова говорила о границе между человеком и тем, что условно можно обозначить как «пост-человек». Наука, не дав ответа на вопрос: «Что такое человек?», потеряла к нему интерес и грезит о фантастическом будущем транс- и пост- человека. Угроза антропологическим константам оборачивается угрозой и для человеческой индивидуальности. Антропологический базис рассматривается как предмет рационального конструирования и даже как один из артефактов. На горизонте — перспектива мира вещей, не нуждающегося в человеке. О.В. Попова остановилась на идеях комплексного изучения человека И.Т. Фролова и идее о человеке как о ядре с размытыми границами, которую выдвигал Б.Г. Юдин.
Д.филос.н. П.Д. Тищенко трактовал миф как творческое усилие познания для мысленного построения принципиально новой реальности. Поэтому миф не есть некая противоположность науке как знанию, а момент процесса получения нового знания. Миф помогает устремиться в возможное будущее. Докладчик привёл в подтверждение своей мысли ряд примеров из истории классической науки.
Доклад д.филос.н. Ю.В. Хен был посвящён евгеническим мифам. По её оценке, идея улучшения человека – не продукт появления новых технологий. Она архетипична для мифов разных народов мира. Классическая евгеника XIX-XX вв. также ставила вопрос об улучшении ввиду отсутствия у человека сита естественного отбора. Сегодня евгенические мифы работают в связке с технологическими инновациями. Любые евгенические проекты требуют обязательного государственного регулирования. Главная опасность – в переоценке наличных возможностей науки для осуществления евгенического вмешательства. Важно понимать, что до управления наследственностью сейчас так же далеко, как во времена Платона или Ф. Гальтона.
Д.мед.н. В.Л. Ижевская говорила о геномных технологиях. Сегодня геномные технологии уже стали клинической практикой. Исследуются не отдельные гены или их цепочки, а геном в целом. Генетики всё чаще стали констатировать коррелятивные сочетания у одного человека двух различных наследственных болезней, о чём предупреждал в прошлом веке И.Т. Фролов. Всё активнее применяется генетическая дородовая диагностика. Серьёзная этическая проблема, которая здесь возникает — получение в ходе исследования избыточной дополнительной информации о генетическом здоровье человека, который обратился за диагностикой, и информирование его о возникших проблемах и возможностях. Ещё одна проблема: мутации, которые признаны патогенными в редукционистском исследовании, в целостном организме, напротив, могут протекать иначе. Пока что наши знания о геноме человека очень ограничены, и «улучшение» человека возможно в рамках медицинской коррекции.
В своём докладе д.мед.н. Л.Ф. Курило и к.биол.н. С.Ш. Хаят рассмотрели вопросы возможностей и рисков, связанных с применением экстракорпорального оплодотворения в репродуктивных технологиях. Приведен ряд примеров рисков для здоровья человека при применении вспомогательных репродуктивных технологий. Затронуты этические проблемы использования репродуктивных биоматериалов, выбора пола плода.
Д.филос.н. Ю.М. Резник остановился на проблемах социальной инженерии. Задача преобразования человека решается здесь путём воздействия на природу человека, исходя из представлений данной эпохи о норме человеческого. Социально опасен сам миф о необходимости исправления «плохого человеческого материала». Докладчик ввёл термин «онтопроектирование», имея в виду, что, в отличие от социальной инженерии, преобразование оснований бытия человека происходит не как навязанное извне, а осуществляется самим человеком.
Д.филос.н. А.Г. Иванов (Липецк) посвятил свой доклад социальной мифологии информационного общества. В социальной мифологии он выделил процессы мифотворчества и мифологизации. В первом случае миф функционален как инструмент социальной мобилизации. Во втором случае речь идёт об освоении массовым сознанием социальных изменений. В массово-информационной среде легко происходят инверсии мифов — миф о герое может трансформироваться в миф о злодее и наоборот.
К.филос.н. В.П. Веряскина остановилась на проблеме социального будущего и роли мифов в его проектировании. Важным является вопрос целеполагания и выбора желательного образа будущего. Движение к будущему, несомненно, связано с повышением роли науки и информационных технологий в производственно-техническом развитии. Особую роль следует отвести в будущем цифровым технологиям. Наиболее значимы те технологии, которые изменяют повседневность.
Д.филос.н. И.А. Бирич напомнила об идеях философии русского космизма: на грани научного прогноза и социальной утопии. Она обратила внимание на высказывания о необходимости усовершенствования человека и его космического предназначения в текстах К. Э. Циолковского, А.Л. Чижевского, В.И. Вернадского, Н.Н. Моисеева.
Д.филос.н. Ф.Г. Майленова говорила об этике роботов, об общении человека с искусственным интеллектом и о связанных с этим антиутопиях. Она отметила, что долг философов и гуманитариев не только в том, чтобы улучшить человека, но и в том, чтобы его сохранить.
К.филос.н. Е.И. Ярославцева говорила о современных тенденциях и проблемах новой дисциплины – цифровой гуманитаристики.
К.мед.н. М.А. Пронин посвятил своё выступление философским, биоэтическим и правовым проблемам технологии редактирования сознания. По мнению докладчика, в основе всех виртуально-информационных технологий лежит природная виртуальность человека. Они лишь удваивают и усиливают её. Виртуалистика, как она сформировалась в России в работах Н.А. Носова, в качестве своего предмета брала именно эту природную виртуальность в её различных проявлениях. Современные технологии виртуальности (специальные шлемы, очки) относятся уже к технологиям редактирования сознания. Возникает этическая проблема: виртуальные технологии тем совершеннее, чем меньше человек способен различить под их воздействием реальное и виртуальное, иными словами, – чем они лучше могу обманывать реципиента. Возможности виртуальных технологий диалектически связаны с опасностями, а эти опасности до конца непонятны. Последнее обстоятельство зафиксировано в соответствующем европейском Этическом кодексе 2016 г. В России же производители виртуальных технологий начисто игнорируют этические проблемы, разработки этических кодексов для виртуальных технологий в нашей стране только начинаются. Вывод автора — развитие в человеке этического начала должно опережать его техническое оснащение.
Ёити Фудзии (Япония) напомнил о романе М. Шелли о Франкенштейне – истоке идеи о создании учёным бессмертного совершенного человека. И.Т. Фролов неоднократно ссылался на этот известный роман в своих биоэтических работах. Идея конструирования человека живёт до сих пор, побуждая к действиям не только честолюбивых учёных, но и разного рода дельцов, а так же честолюбивых политиков. Докладчик привёл в пример уже идущие опыты по криогенизации, о вживлении технологических артефактов в телесность человека. Противоядием от технократизма в практике улучшения человека докладчик считает христианское понимание души человеческой. Нужно подходить к прогрессу в науке и технике с позиций счастья человека, соединяющего душу и разум человека. Киборг может быть использован и во благо человека, и для его убийства. Для укрепления мирного развития человечество должно стремиться к дружескому общению всех людей.
В ходе Чтений прошла презентация двух книг. Первая – «Мир человека: неопределённость как вызов». Она издана по итогам XVII Фроловских чтений, в ней рассматриваются методологические проблемы синергетики, биологические и психологические аспекты проблемы неопределённости, самоорганизация и стратегия создания образа будущего, а также другие темы. Интерес представляет разбор проблем человеческого потенциала и человеческого капитала.
Вторая книга – «Философские и социальные проблемы науки и техники» — не имеет аналогов и очень важна в историко-философском плане. В ней публикуются материалы Четвертого Всесоюзного совещания по философским и социальным проблемам науки и техники, состоявшегося в 1987 г. Материалы предыдущих трёх совещаний своевременно печатались в советский период. Но материалы этого совещания так и остались неопубликованными из-за стремительных социальных изменений, произошедших в нашей стране на рубеже 1980-х – 1990-х годов. Спустя несколько десятилетий в архиве И.Т. Фролова была обнаружена стенограмма Совещания, которая и публикуется в книге. Материалы совещания отражают высокий уровень отечественных исследований по философии и социологии науки и техники, проводившихся в 1970-1980-е гг. и получивших мировое признание.
Г.Л. Белкина, М.И. Фролова
И.Т. Фролов
О человеке разумном и гуманном, а также о биокиборгах, бессмертии и воскрешении мертвых и вообще о мифологии в век НТР.1
Человек есть тайна. Ее надо разгадать,
и ежели будешь ее разгадывать всю жизнь,
то не говори, что потерял время…
Ф. М. Достоевский.
Невежество – это демоническая сила, и
мы опасаемся, что оно послужит причиной еще
многих трагедий.
К. Маркс.
Немало времени прошло с тех пор, когда были запечатлены эти мудрые слова, и немало уже наука сделала, чтобы разгадать тайну человека. Маркс открыл социальную сущность человека. В последние десятилетия огромных успехов достигла наука в изучении особенностей биологической природы – в разных ее аспектах, охватываемых зачастую общим понятием биология человека.
Успехи эти открывают нам как бы заново человека, но и новую бездну тайн, которые заключены в нем. А это порой приводит к существенным антинаучным трансформациям в массовом сознании, к своеобразной мифологии в век НТР. Причем ее появление не всегда можно объяснить злым умыслом. Удивление «странностью» многих новых и уже известных науке явлений, с которыми не может совладать обыденное мышление, порождает ненаучные представления о них. К сожалению, и внутри самой науки нередко порождаются сегодня мифы, перед которыми бледнеет любая художественная фантазия. И это в особенности относится к современной науке о человеке, сделавшей колоссальные успехи в изучении молекулярных механизмов наследственности, в познании мозга, психики человека и его поведения. Возникающие здесь мифы, обосновываемые научно-техническими возможностями, но не учитывающие человеческую реальность и социальные условия их воплощения в действительность, нравственно-гуманистические аспекты существования и развития человека и человечества, могут быть отнесены к тому, что еще Эразм Роттердамский включал в свою «Похвалу глупости». С той лишь разницей, что они, как и все в наше время, приобретают более опасный, глобальный характер.
Правда, опасны не только глупость, но и невежество как мало, так и много образованных людей, привыкших к тому, что «очевидное невероятно», а потому убежденных, что с наукой можно не считаться, если она не дает «невероятных» объяснений очевидному. В эпиграфе к этой статье приведены слова Маркса о невежестве как «демонической силе», которая может послужить причиной многих трагедий. И как бы в унисон с этим предупреждением Ч. Дарвин замечал, что «невежеству удается внушить доверие чаще, чем знанию, и обыкновенно не те, которые знают много, а те, которые знают мало, всегда громче кричат, что та или другая задача никогда не будет решена наукой».
Сделав такие вводные, отнюдь не только иронические замечания, рассмотрим, весьма фрагментарно, конечно, некоторые тайны и загадки, а лучше сказать – проблемы, или, как говорил Ч. Дарвин, задачи науки в изучении человека сегодня и в будущем. Посмотрим одновременно, как они буквально обрастают всякого рода мифами, спекулирующими на нерешенности или недостаточной решенности этих задач.
Одна из таких задач сегодня – это адаптация, приспособление человека к необычайно резко изменяющимся условиям его природно-биологического, социального и духовного существования. Здесь-то и порождаются многие мифы, весьма далекие от реальности, но обращенные в будущее как реальность, которую пока что нельзя проверить. Посмотрим, как это происходит.
Наука говорит нам, что человек будущего, безусловно, необычайно расширит свои адаптационные возможности с помощью самых разнообразных средств, включая фармакологию, психотерапию, и это даст ему возможность полноценно и без ущерба для здоровья действовать в самых сложных экстремальных условиях. Уже сегодня получены результаты, которые свидетельствуют о новых, неизвестных нам доселе резервах биологической природы человека, его психофизиологических возможностях. «Биологическое оснащение человека» показывает свою универсальность и неслучайность.
Но человек еще должен высвободить не задействованные пока резервы своей биологической природы, направить их по пути гармонизации с социальными, психическими и нравственными силами, которые он еще не научился прочно удерживать в гомеостатическом состоянии (это касается, например, так называемых стрессовых состояний, а также всякого рода психических аномалий, возникающих в условиях эмоциональной сверхнапряженности и т. п.).
Однако на пути к этому науке предстоит разгадать еще немало непонятных для нее сейчас свойств биологической природы человека. И самая большая загадка, которую предстоит раскрыть, – это человеческий мозг, интеллект, психика как комплекс сознания и инстинктов. Современная нейрофизиология, занимающаяся этим, находится в процессе бурного роста, который, как полагают некоторые ученые, в ближайшие полстолетия должен привести к решению главных вопросов, поставленных наукой о мозге на протяжении многих веков ее развития.
Это касается изучения деятельности мозга не только на клеточном и молекулярном уровнях, но и его системных связей и взаимодействий. Системное функционирование обеспечивает высшую нервную деятельность человека, интеллект, сознание. Раскрытие их механизмов будет способствовать более эффективному использованию в будущем резервов человеческого мозга, о чем так много говорят и пишут сейчас в научной и популярной литературе.
Здесь возникает много сложных проблем, как естественнонаучного порядка, так и социально-этических, а потому многие ученые, признавая допустимость искусственного влияния на работу мозга (химические стимуляторы, электрические воздействия и т. д.), выражают серьезные опасения по поводу отрицательных последствий, могущих возникнуть в этой связи. По мнению академика П. К. Анохина, «если когда-то состоятся попытки сделать интеллектуальные способности продуктом химических и обучающих лабораторий, то вполне может случиться так, что при последующем развитии науки с более высокого ее уровня мы увидим, что внесли в мозг человека необратимые изменения, которые, к несчастью, уже нельзя будет устранить».
Поэтому задача заключается в том, чтобы для повышения активности интеллекта эффективнее использовать имеющиеся ресурсы мозга.
Будущее человека связывается с совершенствованием деятельности его мозга, но вместе с тем наука пока не дала ответа и на вопрос о том, не появятся ли новые резервы и ресурсы мозга в ходе естественной эволюции определенных его участков? Ответ на эти и другие вопросы позволит лучше определить будущее человека в развитии его психофизиологических, интеллектуальных и эмоциональных возможностей и способностей.
Сейчас трудно с большей или меньшей точностью сказать, в каком направлении и, главное, какими методами будет осуществляться это развитие. По-видимому, однако, это не будет какой-то один – естественный или искусственный метод, но скорее – соединенный, комплексный.
В связи с этим возникает вопрос: не придет ли на смену Homo Sapiens – человеку разумному какой-то «сверхчеловек», во всех отношениях отличающийся от современного? Не возникнут ли какие-то новые формы человеческого существа, соединенного с биокибернетическими устройствами, – своеобразные «биокиборги»? Не вступит ли человечество в новую стадию своей эволюции, на которой человек будет создаваться в значительной мере искусственно: фабрикуемый с помощью генной инженерии и биокибернетики «сверхчеловек», обладающий экстрасенсорными и экстраинтеллектуальными качествами?
Эти и другие вопросы не надуманы, к подобным предположениям и проектам обращаются не только фантасты, но и порой серьезные ученые.
Идея искусственного конструирования человека, то есть своеобразной «гомоинженерии», делающей человека равным, если уж не самому Господу Богу, то, по крайней мере, его антиподу – демону, существует, наверное, столько же, сколько и человек с его способностью к фантазиям, грезам, мифам, да и к научному прогнозированию тоже. В науке эта идея возникает вначале как смутное, смешанное еще с донаучными мифами ощущение ее зарождающейся силы и могущества, как устремленная в будущее фантазия, и вместе с тем опасение грядущей «демонии» науки. Вспомним Гете и его «Фауста», где он вывел нового героя – Гомункулуса – лабораторного двойника человека, созданного доктором Вагнером с помощью Мефистофеля. Правда, Гомункулус сознает, что ему надо еще «поставить точку над «i», то есть «доделаться», чтобы в полной мере стать человеком. И Гете замечает в связи с этим, что такие существа, как Гомункулус, еще не омрачены и не ограничены законченным воплощением в человека.
У английской писательницы Мэри Шелли в ее романе «Франкенштейн, или Современный Прометей» (1818 год) конструирование человекоподобного монстра уже получило все те негативные последствия, которые и сегодня сопровождают многие утопические проекты выведения «нового человека» с помощью науки. В столь же нашумевшем романе известного английского сатирика О. Хаксли «Прекрасный новый мир» (1932 год) эта идея была доведена почти до абсурда, и все-таки она продолжает смущать умы отнюдь не только писателей-фантастов, но и ученых, в том числе современных, апеллирующих, в частности, к евгенике и ее новым вариантам, связанным с попыткой использовать методы генной инженерии в «конструировании» человека, способы клонального размножения, то есть делением, фрагментацией и т. п.
Так, американский футуролог Алвин Тоффлер в своей последней книге «Третья волна» пишет: «Не попробовать ли нам совершить биологическую перестройку людей в соответствии с профессиональными требованиями,- скажем, создавать пилотов с более быстрой реакцией или сборщиков, не реагирующих на монотонную сборку у конвейера?» К сожалению, не только А. Тоффлер поднимает этот вопрос в своих футурологических предсказаниях.
По мнению большинства ученых, это – реакционное направление, способное лишь скомпрометировать науку. Ведь то, что возможно, не значит еще необходимо, реально, гуманно. В условиях «расколотого мира» всякая возможность изменяющего воздействия на биологическую природу человека крайне опасна, она может быть использована как средство антигуманного манипулирования человеком (для изменения его психики, поведения). Конечно, например, та же генная инженерия в будущем может послужить для лечения наследственных заболеваний («хирургия генов», замена патологического гена нормальным). Что же касается идеи «фабрикуемого человека» и прочих подобных ей, то в современных условиях ее реализация способна принести людям лишь новые беды, так как наука находится где-то в самом начале познания биологической природы человека. То, что мы знаем о человеке, неизмеримо меньше того, чего мы не знаем. Поэтому в данном случае речь должна идти уже не просто о соблюдении в научном исследовании принципов морали и этики, а и о законодательном, юридическом регулировании, что и делается, например, в отношении экспериментов на человеке. Здесь непоправимый вред может принести не только злой умысел, но и невежество, основывающееся якобы на науке, а потому крайне опасное.
Что касается будущего, причем весьма отдаленного, то в этой области, как я думаю, предстоят крупнейшие события, может быть, самые крупные за всю историю науки. Наука вступит в «век человека», вся мощь научного знания обратится к нему как своему главному объекту. Но для этого нужны соответствующие разуму и гуманности человека социальные условия. И, может быть, на этой стадии придет осознание уникальности каждого человека разумного и гуманного. А какие выводы последуют из этого, не нам судить: пусть это сделают люди будущего, которые окажутся, как мы надеемся, не только разумнее, но и гуманнее нас…
Это относится вообще ко всякого рода проектам, имеющим целью воздействовать на психофизиологическое развитие человека сегодня и в будущем, интенсифицировать его интеллектуальную деятельность с помощью ли естественных или искусственных форм воздействия на мозг и психику человека, путем ли разработки технических средств, моделирующих отдельные функции интеллектуальной деятельности. Проявляется такое, к сожалению, в попытках (разумеется, самих по себе весьма перспективных) создания «искусственного интеллекта», где также много упрощений и неоправданных экстраполяции, в ходе которых не учитывается определенный «порог сложности», связанный с общественной природой интеллекта человека, с тем, что человек – продукт не только биологической, но и социальной эволюции. Разумеется, «исконно человеческие» особенности деятельности мозга определяются не только этим. Сложнейший мир психики и сознания человека, его нравственные и эстетические переживания также вряд ли можно оторвать от общего процесса, обусловливающего человеческий разум.
Какие возможности видятся здесь с точки зрения перспектив биокибернетики? Академик АН УССР Н. М. Амосов, касаясь прогнозов, относящихся к «будущей кибернетике в будущей медицине», полагает возможным создание творческого искусственного разума, но тут же рассматривает потенциальные угрозы от него для человека. Н. М. Амосов считает, что «существует еще более далекая перспектива изменения биологии человека, возможность неограниченного возрастания его интеллекта путем симбиоза с Искусственным разумом».
Речь идет, следовательно, о перспективе создания того, что я называю «биокиборгом». Но если с точки зрения Н. М. Амосова о «реальности этого пока говорить рано, хотя в принципе это возможно», то фантасты, да и не только они, но и некоторые серьезные ученые настроены более оптимистично, хотя, может быть, не столь реалистично. Так, согласно высказанному в 1972 году прогнозу американского исследовательского центра по прогнозированию «РЭНД-Корпорейшн», демонстрация симбиоза «человек-машина», повышающего интеллектуальные возможности человека прямым взаимодействием мозга и ЭВМ, произойдет уже в 2012 году. Академик АН СССР В. М. Глушков считал, что добиться полного симбиоза человека и машины ученые смогут к 2020 году.
Более того, по мнению ряда американских ученых (Дж. Бернала, Г. Сиборга) и других, такое развитие приведет к решению задачи передавать мысли непосредственно от одного мозга к другому, не прибегая к помощи языка слов,- и не только мыслей, но и эмоций, воспоминаний… Но это, как говорят прогнозисты, прогнозы «третьего или четвертого эшелонов», выходящие, как я думаю, за временные рамки реалистического научного определения перспектив человека.
Есть, однако, в этом вопросе и нечто такое, что имеет большую актуальность уже сегодня. Исследования человеческого интеллекта, психофизиологических феноменов, механизмов запоминания, интуиции, разнообразных форм человеческой чувствительности получают различную интерпретацию в современной науке, сопровождающуюся порой всякого рода мифами и антинаучными домыслами, как это имеет место, в частности, в психоанализе, парапсихологии и т. п.
По-видимому, мы находимся в начале нового пути исследования человеческого интеллекта, психофизиологических феноменов. Этому, как представляется, будут способствовать попытки моделирования и технического воспроизведения определенных фрагментов бессознательного, усиливающего способность человека постигать окружающий мир и наслаждаться им. Однако главное здесь – это исследование резервов «естественных форм жизни», заключенных в психофизиологии человека, работе его мозга, исследование сенсорных механизмов, саморегуляции, вообще всех тех механизмов, которые обеспечивают жизнедеятельность человеческого организма, и прежде всего его психику, и которые еще далеко не раскрыты.
Задача науки, как я ее понимаю, заключается здесь в том, чтобы не только исследовать новые возможности человека, в частности, в его психофизиологическом развитии, но и избегать опасных направлений экспериментирования, демистифицировать всякие сопутствующие научному поиску спекуляции и домыслы. Это касается как неоевгенических утопий, так и парапсихологических представлений, когда они объявляются «недоступными объективному анализу», сопровождаются идеалистическими и даже мистическими, шарлатанскими интерпретациями. Конечно, здесь есть и объективно устанавливаемые в ходе наблюдений и экспериментов факты, которые требуют научной интерпретации.
Отсекая идеалистические трактовки целостных системных сил и взаимодействия живых организмов (например, человек и его психика), мы не можем не отметить, что, видимо, именно в целостных системах ключ к материалистическому объяснению «загадочных» сейчас психических явлений, бессознательного и прочего. Поэтому необходим переход к действительно комплексному – целостному и системному их исследованию.
Однако это лишь одна сторона вопроса, связанная с возможностями научного познания. Но есть и другая, не менее важная – специфически человеческая, ценностно-гуманистическая, затрагивающая самые основы и смысл человеческого существования. И она, вероятно, будет играть все большую роль в будущем, включая определение программы научного познания (и тем более изменения) самого человека. Эта установка сознания позволит, как я думаю, реалистически ставить и «вечные» вопросы, касающиеся продолжительности жизни человека, его смерти и бессмертия, те вопросы, которые порождают сегодня немало мифов и утопических предположений.
Известно, например, что в современной геронтологии существует большое количество (около 300) самых различных концепций, делающих разные акценты на разных факторах процесса старения человеческого организма. Эти концепции иногда делят на две категории. Согласно одной из них, старение и смерть запрограммированы генетически; согласно другой, они обусловлены возникновением генетических повреждений, которые накапливаются, поскольку организм не успевает их восстанавливать. Как ближайшая перспектива утверждается идея о необходимости и возможности достижения с помощью разнообразных научных методов максимума видовой (биологической) продолжительности жизни человека (она определяется рядом ученых до 150 лет). Вместе с тем говорится, например, о возможности в будущем увеличить видовую продолжительность человеческой жизни до 1000 и более лет, а иногда и до… бесконечности. Речь идет в данном случае не просто о какой-то футурологической эйфории, но и о прогностических высказываниях ряда ученых-специалистов. Существует международная ассоциация по проблеме «Искусственное увеличение видовой продолжительности жизни людей», которая исходит из того, что возможно и необходимо продлить жизнь человека на сотни лет. Более того, ряд ученых (например, А. Кларк в книге «Черты Будущего») считают, что человек достигнет бессмертия уже к …2090 году! При этом обходится кардинальный вопрос: будет ли человечество всегда стремиться к максимально продолжительной длительности индивидуальной жизни и тем более к бессмертию, либо же человечество найдет другие решения, когда его социально-этическое и нравственно-гуманистическое сознание изменит само понимание смысла человеческой жизни до такой степени, что личность не будет отделять себя от человечества и его потребности и интересы окажутся наивысшими для нее?
Впрочем, такое отношение к смерти и бессмертию уже было хорошо показано Джонатаном Свифтом на примере «избранных» жителей Лапуты, «обреченных на бессмертие» и завидовавших в глубокой старости смерти других стариков. И гётевский Фауст отказывается от самоубийства не из эгоистического желания как можно более длительной жизни, а из любви к людям, чтобы разделить общую судьбу человечества (правда, ему сохранена при этом молодость). Мне кажутся поэтому наиболее обоснованными и привлекательными геронтологические установки нашего известного ученого И. В. Давыдовского, считавшего, что «долголетие и связанная с ним проблема активной творческой старости – это нечто более реальное, чем скучное бессмертие». Такая постановка вопроса находится в полном соответствии, как я думаю, не только с научными реальностями современности и по крайней мере ближайшей перспективы, но и главное – с социально-этическими и нравственно-гуманистическими принципами. Она утверждает жизнь как бесконечно историческую длительность, путем разумного и гуманного чередования ограниченных по времени индивидуальных жизней, как радость и печаль возникновения, расцвета и смерти неповторимой и бесконечной самой в себе личности. Прав был выдающийся советский демограф Б. Ц. Урланис, заметивший, что «мы ценим жизнь и дорожим ею именно потому, что она не бесконечна. Главное в том, чтобы нить жизни не обрывалась, пока не соткана вся пряжа, чтобы светильник не гас, пока в нем есть еще огонь».
В последнее время, однако, размышления о продолжительности жизни, о смерти и бессмертии человека порой порождают новую мифологию, причем она обращается зачастую в прошлое и странным образом идет иногда по пути реставрации забытых или полузабытых историей учений, включая религиозно-идеалистические. Дело касается при этом не только традиционных религиозно-идеалистических догматов о «бессмертии» человеческой «души», представлений о «воскрешении» и «загробной» жизни» (как сказано в «Екклесиасте»: «и возвратится прах в землю, чем он и был, а дух возвратится к богу, который дал его»). Размышления об этих «вечных» вопросах обращаются сегодня, в частности, к представлениям и идеям жившего в конце XIX – начале XX века «загадочного старца» Н. Ф. Федорова, выраженным в его философии, или проекте «общего дела». В соответствии с этим «проектом» ряд интерпретаторов учения Н. Ф. Федорова всерьез обсуждает некоторые идеи «материального», а не «волшебного» осуществления «великой мечты» людей: стать бессмертными, путем «всеобщего воскрешения мертвых». При этом идея «всеобщего воскрешения», несмотря на ее явную абсурдность и религиозно-утопический характер, связывается некоторыми авторами с современной наукой, в частности с учением о наследственности и современными биомедицинскими исследованиями путей увеличения видовой продолжительности жизни.
Конечно, такое вольное обращение с современной наукой, когда она «пристегивается» к религиозно-идеалистическим «интуициям» прошлого, вряд ли допустимо. Тем не менее, все это, как ни странно встречает поддержку, в частности, у ряда ученых и литераторов и других представителей нашего «космического поколения». Дело, однако, не ограничивается только этим. Зачастую здесь используются и «свидетельства очевидцев, побывавших на том свете». Имеются в виду распространенные на Западе писания людей, возвращенных благодаря успехам реаниматологии из состояния клинической смерти. Вышло несколько книг, в которых описывается «жизнь после смерти», переживания «умерших» и оживленных людей. И все это служит «доказательством» утверждения религиозно-идеалистической идеи о «загробной жизни». Известный советский специалист-реаниматолог В. А. Неговский убедительно опровергает в своих работах эти антинаучные спекуляции на сложных и до конца еще не изученных явлениях, возникающих при клиническом «умирании» и оживлении организма.
В такого рода спекуляциях и мифах игнорируется прежде всего научное, биологическое понимание проблем жизни и смерти. При этом оказывается в стороне и философский подход к этим проблемам, основывающийся на научном понимании смысла человеческой жизни, конечности индивидуального бытия и бесконечности исторического существования человечества, утверждающий бессмертие человека е том, что единственно и соответствует его сущности,– в материальной и духовной культуре человечества, в бессмертии его разума и гуманности.
Прекрасно выразил это замечательный советский ученый И. И. Шмальгаузен: «…Результаты нашей творческой деятельности не гибнут вместе с нами, но накапливаются для блага будущих поколений. Так пусть же наш короткий жизненный путь освещается сознанием того, что человеческая жизнь много выше других жизней, и только смерть обусловила возможность существования бессмертных творений его духа». А вот перекликающиеся с этим мысли выдающегося нашего писателя-гуманиста М. М. Пришвина: «Пусть он умирает, даже в обломках его остается победное усилие человека на пути к бессмертию… От него навсегда остается то небывалое, что он рождает словом, делом, помышлением, поклоном даже, или даже пожатием руки или только улыбкой посылаемой».
Этими мудрыми и поэтическими словами, выражающими, однако, и научно и философски самую суть проблемы, так много мифологизируемой сегодня, мне и хотелось бы закончить свои заметки. И, возвращаясь к их началу, мы согласимся с тем, что человек – тайна, но она разгадывается и будет разгадана наукой, искусством, всеми средствами человеческого познания, но не мифологическим мышлением, в чем нас пытаются уверить, к сожалению, не только люди, далекие от науки. Именно такая перспектива единственно достойна человека разумного и гуманного.
1 Наука и жизнь. 1983, № 4. С. 60-66.
НАУЧНЫЕ СРЕДЫ
ПОЛЕМИКА
Фримен Дайсон, один из крупнейших физиков современности, автор фундаментальных трудов по квантовой электродинамике, написал книгу «Можно ли тревожить Вселенную?». В ней рассматривается ряд актуальных проблем науки, в том числе генной инженерии. Перспективам развития генной инженерии посвящен перепечатываемый нами отрывок из книги, который комментируют советские ученые.
Ф. Дайсон
Нужен разумный компромисс
Изменчивость вида была великим открытием биологии XIX века. Ч. Дарвин доказал, что в процессе эволюции все виды животных, в том числе и человек, изменяются. Он хорошо понимал, как воспримут это открытие мыслящие люди, потому отважился его обнародовать лишь через двадцать лет после создания своей теории. Слишком несовместимы были новые представления об изменчивости видов с привычными для человека чувствами и ценностями. А в художественной форме показать глубину этого конфликта впервые сумел Герберт Уэллс в своих наиболее мрачных научно–фантастических романах «Машина времени» и «Остров доктора Моро».
Уэллс был гениальным писателем, к тому же интересовался биологией, и лучше других понимал, что нельзя забывать о биологической сущности человека, происходящего из какого-то сомнительного источника жизни и движущегося к еще более сомнительному будущему. Упомянутые романы глубоко противоречили тогдашней атмосфере викторианского оптимизма. Лишь позднее, когда в моду вошел пессимизм, Уэллс сделался оптимистом. Он любил идти против течения. Однако и теперь, по прошествии многих лет, «Остров доктора Моро», населенный животными, которым ланцет безумного физиолога придает человеческие черты, остается классикой научно–фантастической литературы ужасов…
В этом романе Уэллс поставил вопрос, небезразличный для тех, кто верит в научный прогресс: может ли человек играть роль всевышнего и не повредиться рассудком? Ответ заключен в самой личности доктора Моро и звучит как решительное «нет». Герой романа бежит с острова, возвращается в цивилизованный мир и никак не может забыть, что ему довелось там увидеть. «…Мое беспокойство приняло весьма странную форму: мне никак не удается убедить себя, что мужчины и женщины, которых я встречаю, под внешней оболочкой, создающей видимость человека, прячут свою истинную сущность; что это племя чудовищ, животных, вынужденных прикидываться людьми; и что скоро они начнут регрессировать; выказывая одну за другой черты, свойственные животным…»
В этих строчках вся тоска человека, рисующего в своем воображении возможные пути развития современной биологии. Научный прогресс грозит лишить человечество двух, пожалуй, самых необходимых для психического здоровья «якорей»: чувства неповторимости человеческой личности и чувства братства между людьми. Тот, кто посетил остров доктора Моро, теряет эти «якоря» и никогда не может с уверенностью сказать, что он за существо.
Со времени публикации романа наука проделала большой путь. Мы научились понимать этого не могла предсказать даже безудержная фантазия Уэллса язык молекул ДНК, несущих в себе код воспроизводства живого организма. Скоро мы изучим не только алфавит и отдельные слова, но и синтаксис, всю организационную схему, позволяющую некоторым молекулам ДНК учить недифференцированную яйцеклетку, как именно нужно делиться, чтобы дать жизнь человеческому существу. Вот тут-то и начнет нас преследовать старый кошмар Уэллса.
Каждый, кто научится читать язык ДНК, сможет научиться и писать на нем. А кто научится на нем писать, со временем сможет и конструировать живые существа по собственному усмотрению. Только вместо грубого доктора Моро, орудующего своими хирургическими ножами и скальпелями, мы увидим его рафинированного преемника двадцать первого века – ученого, который, сидя перед пультом компьютера, будет формулировать инструкции для создания нового вида животных. Или нового вида почти что человеческих существ…
Уэллс не ошибался, предвидя, что в отдаленном будущем угроза жизни будет исходить не только от физики.
После Уэллса были сделаны еще два прогноза. Джон Б. С. Холдейн опубликовал е 1924 году небольшую книжку «Дедал, или Наука и Будущее», а несколько лет спустя О. Хаксли написал «Прекрасный новый мир». Рисуя общество будущего, Холдейн предсказал создание «детей в колбе» и свободное употребление психотропных наркотиков. Хаксли добавил в этой картине важный штрих – массовое производство совершенно одинаковых человеческих существ, полученных методом клонирования. По существу, получился всего лишь осовремененный остров доктора Моро. Наркотики заменяют хлыст, а соответствующее программирование – хирургический нож…
Сегодняшние ученые-специалисты в области молекулярной биологии в конце концов разрушат – хотят они того или не хотят – наш уютный мир, населенный четко разграниченными видами, мир, где человеческое от нечеловеческого отделено непреодолимыми барьерами.
От Уэллса и его последователей мы узнали, что человек. не может выполнять роль всевышнего и оставаться психически здоровым и что научно–технический прогресс неизбежно наделяет человека властью, позволяющей ему играть эту роль. Но не следует делать вывод о безнадежности нашего положения. Мы пока еще можем остаться хозяевами собственной судьбы Для того чтобы помешать человеку играть роль господа бога, не обязательно запрещать ему исследовать и экспериментировать. Достаточно принять твердые законы, ставящие под общественный контроль практическое применение открытий биологов. Такие законы уже существуют во многих странах: они ограничивают, например, проведение опасных медицинских опытов или применение наркотиков. В будущем надо достичь разумного компромисса, который позволил бы биологам изучать тайны, лежащие в основе всего живого, но строго ограничивал бы право создавать новые виды живых существ.
Академик А. Баев, Герой Социалистического Труда
Различать действительность и фантастику
В последние годы о генной инженерии много говорят в самых разных аудиториях. И это не случайно. С ее появлением коренным образом изменились возможности проникновения человека в глубины процессов, происходящих в живых системах. С геном обращаются теперь без мистического благоговения, как с обычным фрагментом ДНК, который выделяют из природных источников или даже синтезируют. Рекомбинация, то есть сочетание генов в новую структуру, происходит сегодня по выбору исследователя. Наметились и возможности направленных мутаций, когда в микробную клетку вводят чуждые для нее гены. В результате клетка начинает «производить» совершенно не свойственный для нее продукт. Так, например, уже получают человеческий инсулин, ростовой гормон и целый ряд других веществ. Генетическая инженерия позволяет получать клетки-сверхпродуценты, то есть те, что производят обычные для них продукты, но в повышенном темпе. Такие бактериальные сверхпродуценты уже поставляют нам ферменты и некоторые аминокислоты.
Одним словом, сегодня уже никого не надо убеждать в реальности практической отдачи генетической инженерии, которая была очевидной для большинства биологов и десять лет назад в момент ее зарождения. К тому же масса выполненных работ, направленных на пресечение случайностей и ошибок, позволяет в настоящее время обеспечить полную безопасность любых экспериментов. Надо ли лишний раз повторять, что наука сама по себе, в том числе, разумеется, и биология, не таит никакой угрозы человеку и его будущему. Все зависит от того, в каких руках находятся научные открытия; кто, как и в чьих интересах использует достижения человеческого гения. Возьмите, к примеру, дефолианты, синтезированные химиками. Эти препараты из группы пестицидов вызывают искусственное опадание листьев, что облегчает, скажем уборку хлопчатника. И те же самые дефолианты были применены американской военщиной для уничтожения растительности и отравления громадных площадей во Вьетнаме. Так что же является злом: создание дефолиантов или их использование агрессором?
Сказанное, конечно же, верно и для генетической инженерии. И, разумеется, прав Ф. Дайсон, когда призывает поставить под общественный контроль практическое применение открытий биологов. Но хочется повторить еще раз: возможность получения «пользы» заложена в самой природе научного знания, а «опасность» – исключительно результат безответственных, антигуманных человеческих действий. И если говорить о добре и зле, прилагая эти понятия к науке, то нет ни одного ее аспекта, который мог бы быть вреден для человечества сам по себе. Зло может быть привнесено только волей носителей зла. И точно так же воля людей может предупредить антигуманное использование научных достижений. Мы верим в это, верим в коллективную мудрость человечества.
И. Фролов, член–корреспондент АН СССР
Чудовищ порождает безответственность
– Сегодня немало ученых Запада, подобно Ф. Дэйсону, размышляют о будущем с тревогой, которую связывают с вторжением науки в тайны природы и человека. Особенно серьезные опасения вызывает биология. Обоснована ли эта тревога?
– Следует отметить одну общую закономерность развития науки – ее усиливающуюся гуманизацию, то есть растущее стремление обратиться к миру человека, рассмотреть и оценить все, включая саму науку, исходя из интересов человека. Это порождает сложнейшие, а порой и драматично протекающие дискуссии, в которые вовлекается широкая мировая общественность. Таким образом, становится возможным о проблемах, например, биомедицины судить не только ученым, но и людям, далеким от науки. Причем, если одни из них восхищаются ее результатами, то другие видят вней нечто демоническое, грозящее бедами и несчастьями роду людскому. Отсюда – взрыв всеобщего интереса.
Однако нельзя сказать, что этот интерес вызван лишь спецификой современной науки, связанной, в частности, с генной инженерией, как это изображают некоторые ее интерпретаторы. Вспомним, какие страсти в свое время разгорелись после выхода в свет книги Ч. Дарвина «Происхождение человека и половой отбор»! Кстати, она до сих пор привлекает к себе внимание в связи с изучением, например, эволюционно–генетических основ поведения человека и его этических качеств. Я уж не говорю о более широком мировоззренческом значении дарвиновского труда, чему нелишнее свидетельство – новые «обезьяньи» процессы в США.
Социально–этические и гуманистические проблемы науки наших дней все более обостряются. При этом все чаще речь идет не столько о ценности той или иной истины, сколько о цене, которую человечество вынуждено за нее заплатить. Может быть, это предельно остро выразил Ф.М. Достоевский, сказавший с присущей ему интеллектуально-эмоциональной страстностью, что весь мир познания не стоит слезок ребеночка, что вся истина не стоит такой цены…
– Как же с этой точки зрения оценить истины, добываемые наукой сегодня?
– Если говорить о возможностях генной инженерии применительно к человеку, то в ближайшей перспективе это будет «исправление» действия патологического гена, а в более отдаленном будущем и замена его нормальным, что откроет новый путь для лечения наследственных заболеваний. На этом пути уже достигнуты первые успехи. И они сразу же стали предметом самого оживленного обсуждения, хотя имеют еще весьма ограниченное практическое значение. Диапазон высказываемых по этому поводу мнений необычайно широк – от полного скептицизма до неумеренного оптимизма. Но даже самые убежденные скептики не могут не признать, что генная инженерия позволяет человеку активно вмешиваться в дела природы и кое в чем ее усовершенствовать. Было бы смешно возражать против этого. Надо только, чтобы такие попытки «исправления» природы не принесли больше вреда, чем пользы. И тут можно понять и разделить тревогу Ф. Дайсона: в условиях капитализма далеко не всякий ученый способен сохранить чувство социальной и гуманистической ответственности за дело рук своих. А потеря этого чувства действительно чревата самыми неблагоприятными последствиями для судеб мира и человечества.
– Идея создания «сверхчеловека» до поры была принадлежностью одной фантастики. Не странно ли. что теперь ее всерьез обсуждают в научных кругах?
– Мысль об искусственном, сконструированном с помощью своеобразной «гомоинженерии» человеке, который стянет равным если не самому господу боту, то по крайней мере его антиподу дьяволу, эту мысль человечество вынашивает столько же, наверное, сколько существует на земле. Вспомним Гете и его нового «героя» Гомункула – лабораторного двойника человека. Его появление в гетевском «Фаусте» отмечено такими словами:
Нам говорят «безумец»
и «фантаст»,
Но, выйдя из зависимости
грустной,
С годами мозг мыслителя
Искусный
Мыслителя искусственно
Создаст.
А уже в романе Мэри Шелли «Франкенштейн, Или Современный Прометей» (1818 г.) конструирование человекоподобного монстра приводит ко всем тем негативным последствиям, которые легко просматриваются во многих сегодняшних утопических проектах «выведения» нового человека с помощью науки. И этот ряд литературно–научных прогнозов всего лишь продолжает роман Уэллса «Остров доктора Моро».
Примечательно, что авторы этих фантастических произведений ориентировались на самые передовые для своего времени представления о возможностях науки. Расцвет классической механики породил механическое чудовище Франкенштейна, на острове же доктора Моро обитают, так сказать, биомеханические творения безумного физиолога. А наш современник, известный физик Ф. Дайсон, заглядывая в будущее, видит ученого, «который, сидя перед пультом компьютера, будет формулировать инструкции для создания нового вида животных. Или нового вида почти что человеческих существ…».
Так что идея искусственного сверхчеловека продолжает смущать умы не только писателей-фантастов, но и ученых. Иные из них при этом апеллируют к евгенике. С поддержкой ее выступает ряд известных западных ученых. Как это ни парадоксально, «призрак» евгеники связывается иногда не только с генетическими исследованиями, но и с… идеологическими задачами по формированию нового человека, хотя очевидно, что между ними нет ничего общего.
– Что можно сказать о всякого рода проектах, в том числе новоевгеническнх, которые в целях создания «идеального» человека предлагают радикально перестроить его природу?
– Они прежде всего несостоятельны в научном, теоретическом отношении. Ведь «проектировщики» во многих случаях односторонне определяют, что такое «идеал человека», а их представления о необходимых изменениях природы человека опираются на весьма ограниченные пока что знания его генетики, на ложные идеи прямой связи генетической основы человека с его умственными и духовными качествами. Эти проекты порочны и в социальном плане. Не случайно их берет на вооружение расистская идеология, использует теория и практика геноцида.
Новоевгенические проекты безусловно достойны всяческого осуждения, ибо ставят под сомнение основные ценности человеческого существования. И здесь нельзя не согласиться с Ф. Дайсоном, которого это больше всего беспокоит.
– Означает ли это. что в принципе невозможно или нежелательно всякое активное вмешательство в наследственность человека?
– Надо четко отличать теоретическую возможность от практической деятельности, которая всегда требует конкретных научных и социальных условий для реализации той или иной идеи. Эти условия в капиталистическом мире таковы, что осуществить неоевгенические проекты значит навлечь на человечество беду, гораздо более опасную, чем та, от которой они обещают его спасти.
Верно: за время эволюции человечество накопило в своих популяциях определенный «груз» патологических генов. Свидетельство тому наследственные заболевания. Но бороться с ними, шаг за шагом избавляться от них помогают знания, добываемые медицинской генетикой, и развивающиеся на ее основе новые методы профилактики и лечения наследственных недугов. Скажем, широкое внедрение методов дородовой диагностики, безопасных для женщины и ее будущего ребенка, уже сегодня позволяет предупреждать все хромосомные болезни и врожденные нарушения обмена веществ.
И еще одно замечание. Не следует торопиться «исправлять» природу хотя бы потому, что сегодняшние представления о «пользе» и «вреде» неточны, со временем могут изменился, а для живого развивающеюся организма вообще относительны…
– Выходит, правомерен вопрос, которым Ф. Дайсон вынес в заголовок своей книги: «Можно ли тревожить Вселенную?» Подобные вопросы неизменно возникают при обсуждении методов генной инженерии и пересадки органов, нейрохирургии и нейрофармакологии, то есть всегда, когда речь заходит о здоровье и судьбе человечества. Какие же есть гарантии на этот счет?
– Всемирная организация здравоохранения подготовила специальный документ «Права человека и здравоохранение в условиях прогресса биологии и медицины». В нем анализируются разные подходы и условия, при которых могут быть научно и этически мотивированы эксперименты на человеке. Кроме того, утвержден Свод международных рекомендаций для проведения медико-биологических исследований с участием людей.
Речь идет, следовательно, о тех реальных пределах для использования научно-технических достижений, какие устанавливает общество, заботясь о сохранении неповторимой индивидуальности, свободы и прав человека. В особенности такие ограничения обязательна для предлагаемых манипуляций с мозгом и психикой человека. Разумеется, возможность благотворного воздействия на них во имя избавления от болезни отбрасывать ни в коем случае нельзя. Эмоции здесь так же вредим, как и отсутствие социальной ответственности. Однако в условиях капитализма с его ожесточенной борьбой различных политических сил вряд ли при этом удастся достичь «разумного компромисса», о чем мечтает Дайсон.
Беседу вел О. Кузнецов
А.Лекторский
Совместимы ли наука и утопия?
В статье обосновывается тезис о том, что научное творчество невозможно без производства утопий как идеала знания в той или иной области и программы научного поиска. Показано, что в наше время в связи с появлением феномена технонауки возникает множество биотехнологических и социотехнологических утопических проектов, начиная с идеи «улучшения человека и кончая программой управления природной и социальной эволюцией. Даётся критика некоторых утопических проектов и в этой связи развивается идея необходимости рационального обоснования утопий и о важности отличения фантастических утопий от реалистических и конструктивных.
Ключевые слова:
Утопия наука философия идеология технонаука постчеловек
Представляется, что ответ на заданный вопрос может только одним: конечно, нет. Ведь наука — это самый надёжный способ выяснить, что имеет место на самом деле, какие необходимые зависимости есть в природном и социальном мире, зная которые можно уверенно планировать действия и осуществлять поставленные цели. А утопия – это мечта о некоем желаемом идеальном состоянии, средства достижения которого неизвестны и возможно вообще не существуют. Поэтому научный анализ и утопические прожекты исключают друг друга.
Нужно сказать, что критика утопизма вспыхнула у нас в стране с новой силой на рубеже 90-ых годов, в пору расставания с советским прошлым. Известно, что Маркс и Энгельс претендовали на превращение социалистических идей из утопию в науку и утверждали, что они создали эту науку в виде материалистического понимания истории. Однако, как стали писать многие обществоведы и публицисты в 90-ые годы, попытки практической реализации марксистских представлений об общественном устройстве привели к созданию командной экономики и репрессивного общества. Претендовавшие на научность марксистские идеи оказались утопическими. А желание воплотить утопию в жизнь не могли не сопровождаться большим насилием: ведь утопия в её обычном понимании оторвана от реальности, поэтому попытки её осуществления, как писали многие авторы, неизбежно ведут к столкновению с действительностью, в результате чего возникает вал репрессий — способ подогнать непослушную реальность под надуманный идеал, а утопия превращается в дистопию — нечто противоположное тому, что было задумано. 1
В эти же годы появилось множество публикаций о том огромном вреде, который насильственная идеологизация нанесла отечественной науке в советские годы. (Бажанов 2000; Репрессированная наука 1991).
Идеологизация была связана с попытками подогнать реальность научного познания под некий идеал, который в качестве составной части включал определённые философские представления о природе и обществе: особым образом истолкованный диалектический и исторический материализм. Поскольку считалось, что в так понятой марксистской философии решены все проблемы, над которыми лучшие умы человечества билось в течение тысячелетий, постольку внедрение таких философских представлений в науку рассматривалось и как нечто полезное для самой науки, помогающее ей разобраться с пониманием сложных вопросов познания, и как важный способ включения науки в проект построения совершенного общества.
Насильственные попытки «диалектизации» математики в 20-ые и 30-ые гг. прошлого столетия нанесли большой ущерб знаменитой Московской математической школе, разносная философская критика копенгагенской интерпретации квантовой механики в 40-ые и 50-ые гг. помешала развитию теоретической физики в нашей стране, гонения в 50-ые гг . на кибернетику под предлогом её механистичности затормозили у нас на некоторое время исследования в области искусственного интеллекта. Но больше всех пострадала от такого рода «философского вмешательства» отечественная биология. Т.Д.Лысенко и его сторонникам при поддержке партийных идеологов удалось разгромить успешно проводившиеся в нашей стране генетические исследования и заменить их собственной псевдонаучной «новой биологией», претендовавшей на соответствие канонам диалектического материализма. 2
Исчезновение с мировой сцены Советского Союза, отказ от социализма и социалистической идеологии были восприняты многими представителями отечественной интеллигенции как конец утопии и конец идеологии. Появилась масса публикаций о том, что успешно развивающееся общество должно опираться не на фантастические прожекты желанного будущего и «совершенного человека», а исходить из трезвого понимания человеческой природы (которая эгоистична) и принципиальных ограничений в деле рационализации социальных отношений. С этой точки зрения лучше всего социальный порядок устанавливается посредством стихийной игры рыночных и политических сил. Как считалось, политическая и социальная идеология отжила свой век. При этом, добавляли сторонники этой позиции, важно и нужно использовать новые технологии, основанные на результатах научных исследований. Наука и технологии сами могут и должны быть встроены в систему рыночных отношений (идея «коммерциализации науки» до сих пор имеет много адептов). Научные исследования должны быть вне идеологического контроля, не зависеть от тех или иных философских установок и тем более не иметь никакого отношения к утопическим проектам. В этом контексте появились публикации, которые предлагали вообще отказаться от преподавания философии в учебных заведениях – не только марксистской философии, но любой, ибо, как считали авторы этих публикаций, история науки вообще, а в нашей стране в частности и в особенности показала вред философских идей для свободного научного исследования.
С этой точки зрения научное познание понимается примерно следующим образом. Прежде всего это поиск регулярностей в эмпирическом опыте (в развитых естественных науках эмпирические факты добываются с помощью эксперимента), формулирование на этом основании утверждений о законах, выявление логических связей между этими утверждениями, что ведёт к созданию теории, затем выведение следствий из теоретических утверждений и проверка их в опыте. Подтверждаемая опытом теория принимается научным сообществом и служит для продолжения научных изысканий, а также для создания определённых технологий, имеющих практическую ценность.
Именно подобное понимание научного познания было распространено в середине 20 века, в том числе и среди философов, которые специально занимались анализом науки — аналитическая философия. Интересно, что саму философию в этом случае свели к изучению языка науки, отрицая возможность философского постижения глубинных зависимостей объективного или субъективного мира – чем занималась традиционная метафизика.
Таким образом, начало 90-ых гг. в нашей стране и в других странах мира характеризовалось идеями отказа от утопии, идеологии и от философской метафизики — это считалось началом «пост-метафизической» эры.
Между тем, уже к этому времени философия науки стала вырабатывать совершено иное представление о характере научного поиска.
На основе анализа истории естествознания ряд выдающихся представителей философии науки показал, что в действительности в развитых науках теория никогда не возникает как простое обобщение эмпирического опыта. В теоретических системах обязательно учитываются опытные данные, но построение такой системы возможно только в рамках некоей более широкой концептуальной рамки, включающей представления о природе объектов исследуемой области и задающей способы оперирования абстрактными отображениями этих объектов. Т.Кун понял эту рамку как парадигму научных исследований (Кун 2009). И.Лакатос как научную исследовательскую программу (Лакатос 2008). В.С. Стёпин как научную картину мира и определённый тип научной рациональности (Стёпин 2000). В рамках одной и той же парадигмы, исследовательской программы, картины мира, типа научной рациональности возникают и сменяют друг друга разные научные теории. Таким образом, научная теория строится не только «снизу», исходя из опыта, но и «сверху», исходя из некоей общей онтологической схемы. Связь с опытом, опытная проверка абсолютно необходимы, но недостаточны для принятия той или иной научной теории. А на уровне предельной онтологической схемы (парадигмы, научной исследовательской программы, картины мира, типа научной рациональности) важную и незаменимую роль играют философские метафизические идеи. Это хорошо показали Кун и Лакатос. Стёпин выяснил, что в отношении исторических типов научной рациональности, задающих способы описания и объяснения, нужно говорить о роли не только философских идей, но и определённого типа культуры, в которую включена научная деятельность на том или ином этапе исторического развития.
Научная теория позволяет решать ряд исследовательских задач, делать предсказания. Несоответствие этих предсказаний данным опыта ведут так или иначе к перестройке теории, к отказу от некоторых её исходных положений, а в некоторых случаях и к отказу от теории в целом, на смену которой приходит другая. Но это не обязательно означает отвержения принимаемой предельной онтологической схемы, картины мира. В отличие от конкретной теории, которая формулирует способы объяснения и предсказания в определённой области, картина мира выступает именно как программа научных исследований, как проект и идеал. Отказ от той или иной теории в большинстве случаев не означает отвержения такого идеала. Если с помощью конкретных теорий не удалось реализовать принимаемый познавательный идеал, то строят новые теоретические конструкции в рамках той же самой исследовательской программы в надежде на её реализацию. Но что такое установка на воплощение идеала? Не что иное, как утопия, только на этот раз не в социальной сфере, а в области познания. Выходит, что без неких утопических ожиданий научное познание невозможно. А исследовательская программа, задающая познавательный идеал и выступающая как утопия, определяется предельной онтологической схемой, включающей ряд метафизических идей.
Проиллюстрирую сказанное на некоторых примерах.
В рамках принятой в физике 17-19 вв. механистической картины мира был создан ряд разных теорий (в том числе таких, которые вытесняли друг друга), выявлено множество законов. В течение всего этого времени программа механицизма успешно работала. Идея о том, что в рамках такого понимания мира можно объяснить все физические явления, была той утопией, границы которой были выявлены только в начале 20 в. В это время Э. Мах сформулировал другой утопический проект: отказаться от объяснительных теорий в физике в пользу теорий описательных, т.е. формулировать утверждения о законах в виде констатаций эмпирических зависимостей. Эти идеи увлекли ряд физиков, но быстро выяснилась их несостоятельность. В интенсивно развивающихся сегодня когнитивных исследованиях (иногда объединяемых в единую когнитивную науку) популярна программа понимания всех психических явлений как процессов переработки информации на основе вычислений с помощью определённых правил – модели таких вычислений формулируют специалисты в области искусственного интеллекта. Это т.н. «вычислительная модель» психических процессов (ComputationalTheoryofMind). Эта программа популярна, в том числе и среди многих исследователей мозга – в рамках т.н. когнитивной нейронауки, хотя её разделяют далеко не все те, кто сегодня работает в области когнитивной науки. Это, конечно, тоже некоторая научно-познавательная утопия, границы действия которой пока не определены и в отношении которых идут большие споры.
В 20 в., когда наиболее развитые области науки стали исследовать явления, далеко отстоящее от привычной макрореальности, с которой люди имеют дело в обычном опыте, стала особенно ясна роль философской интерпретации для понимания изучаемой области и способов её осмысления. Поэтому не случайно крупнейшие физики 20 в. заинтересовались философией. Это и Эйнштейн, и Бор, и Гейзенберг, и Шредингер. В наши дни ряд специалистов в области квантовой физики пришли к выводу о том, что для понимания диковинных явлений, с которыми они имеют дело, могут помочь идеи философов, живших более двух тысячелетий тому назад: Платона и Аристотеля. Когда-то основатель классической физики Ньютон произнёс знаменитую фразу: «Физика, берегись метафизики!». Сегодня на физическом факультете Московского Государственного Университета издаётся журнал «Метафизика» — последнее слово понимается в двух смыслах: и как исследование физической теории (т.е. как метанаука, имеющая физику в качестве объекта изучения), и как традиционная философская метафизика. Когда-то Бор заявил, что в науке нужны «сумасшедшие» теории. Ряд теорий, предлагаемых сегодня в той же физике, кажутся в самом деле чем-то близким к сумасшествию. Это и теория мультверса — существования множества параллельных, не взаимодействующих друг с другом миров (Дойч 2018). Это и понимание мира в качестве искусственного продукта компьютерной симуляции, созданной сверхмощным разумом, чем-то вроде гигантского искусственного интеллекта – в этом случае всё существующее, включая человека, должно пониматься как своего рода большая объективная иллюзия (Lloyd 2006). Интересно, что многие из таких интерпретаций не могут быть проверены в доступном опыте, а некоторые, по-видимому, в принципе непроверяемы. Популярная в середине прошлого века аналитическая философия науки на этом основании отказала бы таким идеям в статусе научности. А вот сегодня такие концепции всерьёз обсуждаются признанными учёными. 3
Но в наши дни становится всё более значимым и другой план взаимодействия науки и утопии. Это связано с возникновением феномена технонауки. Европейская экспериментальная наука возникла относительно недавно — в 17 в. В отличие от античной физики и биологии она стала опираться не на выявление того, что непосредственно дано в чувственном опыте, а на получение эмпирических фактов с помощью искусственных средств в виде лабораторной техники. Это уже было особым способом соединения теоретической мысли и технологии. Тем не менее в течение нескольких столетий сохранялась значительная автономия в развитии фундаментальных научных исследований, прикладных научных разработок и технологий. В наше время фундаментальные науки и технологии как бы начинают проникать друг в друга. Новые научные идеи всё чаще продуцируют революционные технологии, использование которых радикально меняет жизненный мир человека. На основании исследования информационных, физических, биологических и когнитивных процессов возникла группа т.н. «конвергентных» NBIC технологий (нано-, био-, инфо- и когнитивных) , с использованием которых многие связывают дальнейший этап развития цивилизации. Разработки в области искусственного интеллекта и создание на этой основе интеллектуальных (и даже самообучающихся) машин, создание виртуальной реальности, всё более интенсивно идущая цифровизация экономики, культуры, всей жизни породили целый ряд утопических идей, невозможных ещё в недавнем прошлом. В этих проектах не просто используются идеи, полученные в науке. Часто сами учёные участвуют в разработке таких проектов.
Вот некоторые из них. Это идея радикального преобразования человека (его тела и психики) на основе «редактирования» генной карты. Обсуждаются способы перенесения психики в виде информации на электронный носитель, который может жить вечно — при необходимости его можно будет менять. Предлагается даже искусственное воссоздание природных образований, начиная от атомов и кончая живыми существами, а также творение таких физических и биологических форм, которая сама природа не может породить — это называется «выходом за пределы природных ограничений». 4Сторонники т.н. трансгуманизма считают, что будущее «пост-человеческое» существо, вооруженное научными технологиями, станет Демиургом Вселенной, пересоздавая её по свои планам и сознательно управляя процессами глобальной эволюции (Харари 2018). Иными словами, речь идёт о замене всего естественного искусственным. Старые социальные утопии, включая утопию социалистического переустройства, основанную на идеях Маркса, которая лежала в основе советского проекта, кажутся лепетом по сравнению с этими современными биотехнологическими проектами.
Но тогда возникает естественный вопрос: есть ли какие-то принципиальные преимущества у современных биосоциальных утопий в отношении старых проектов социальных и человеческих трансформаций? И в чём дефекты последних, если эти дефекты есть? И безупречны ли современные утопии?
Как я пытался показать, познавательные утопии в виде исследовательских программ – неотъемлемая часть науки. Без таких проектов наука невозможна. Только развитие самой научной мысли выявляет меру утопичности тех или иных идеалов и заставляет заменять одну утопию другой. Что же касается социально-антропологических утопий, то с ними дело обстоит так. Для традиционной цивилизации, существующей на основе воспроизводства одних и тех же способов жизнедеятельности, утопии совершенно не нужны. Ибо последние – это образ желаемого будущего, при этом не потустороннего, а земного, но традиционная цивилизация ориентирована на бесконечное повторение прошлого. Конечно, и в это время могли появляться известные утопические проекты, например «Государство» Платона. Важно однако то, что эти проекты как бы противостояли существующему порядку, были способами его критики. А та цивилизация, которая возникла в Европе в 17 в. (В.С.Стёпин называл её «техногенной»), нацелена на научно-технический прогресс и на трансформацию социальных и культурных форм деятельности. В такой цивилизации утопические идеи с большими или меньшими претензиями на глобальность просто неизбежны. Между прочим, некоторые из них, если не полностью, то в значительной степени воплотились в реальность. Так, например, произошло с выдвинутой в 17 в. идеей правового государства, которая тогда казалось чистой утопией, но потом во многом осуществилась. Утопии формулировали не только те, кого мы называем великими социалистами-утопистами: Сен-Симон, Фурье, Оуэн. Все выдающиеся философы выдвигали те или иные утопические проекты. Достаточно назвать несколько известных имён крупнейших философов 19 в. Это не только Маркс, которого сегодня многие особенно сильно ругают за утопизм, но и Кант, Фихте, Гегель, О.Конт, Д.-С.Милль и многие другие. В 19 в. появляются разработанные социально-политические идеологии. Они не только предлагают определённый способ осмысления социальной реальности, но и программу политической деятельности. А эта программа включает идеал социального устройства, т.е. некую утопию. Идеологии, конечно, не являются видом научного знания. Они вообще не есть знание, так как любой проект знанием не является и поэтому не может оцениваться в терминах истинности или ложности. Но они, как и всякий проект, могут оцениваться как реализуемые или не реализуемые, а по результатам их воплощения как успешные или неуспешные. Вместе с тем любой выдвигаемый идеологический проект пытается найти определённое обоснование. В качестве последних используются философские аргументы, а также определённые научные теории (последние как раз могут оцениваться с точки зрения истинности). Социалистическая идеология, предложенная Марксом и Энгельсом, опиралась на материалистическое понимание истории и на марксистскую политическую экономию. Либерализм пытался опереться на некоторые экономические и правовые теории. Консерватизм использовал некоторые биологические концепции.
Как может оцениваться тот или иной утопический проект на стадии его выдвижения — в сфере научного познания или же социально-антропологических трансформаций?
Прежде всего с точки зрения его концептуальной проработанности и рациональности аргументации в его пользу.
Затем с точки зрения его соответствия известным знаниям: несомненным фактам и признанным научным теориям, так как при осуществлении проекта нужно знать: если я произведу действие А, то обязательно получу результат В.
С точки зрения существующих возможностей его реализации.
И, наконец, с точки зрения соответствия желаемого будущего тем человеческим ценностям, от которых ни в коем случае нельзя отказаться, так как без них человек перестаёт быть человеком.
В этой связи можно показать, что ряд предлагаемых сегодня биотехнологических проектов могут быть подвергнуты критике по всем этим пунктам. Это относится, в частности, к степени их научной обоснованности: например, идея переноса психической жизни на цифровой носитель предполагает мысль о полной независимости функционирования психики от способов её телесного воплощения, а проект управления эволюцией исходит из того, что нет никакого различия между естественными и искусственными процессами. Это и конфликт с принципиальными человеческими ценностями: если бы появилось «пост-человеческое» бессмертное существо, то смысл утратила бы не только смерть, но и жизнь (Лекторский 2012).
В этом контексте можно видеть, что социалистический проект (социалистическая утопия), осуществлявшийся в Советском Союзе, с самого начала страдал серьёзными дефектами. Он исходил из идеи тотального социального проектирования, опираясь на определённую интерпретацию мысли Маркса о социализме как о рациональном, плановом управлении экономическими и иными социальными процессами. Идея тотального проектирования жизнедеятельности захватила умы ряда выдающихся интеллектуалов в нашей стране в первые годы после Октябрьской Революции. На науки о человеке возлагалась задача создания нового человека. Искусство было понято многими как “жизнестроительство” — сотворение новых форм человеческой деятельности. В этом контексте возник ряд интересных идей, повлиявших на всю современную культуру: как в искусстве (конструктивизм в архитектуре, живописи, литературе), так и в науке. В 20-ые гг. появились первые разработки моделей научного планирования, которые сегодня принимаются во всём мире. Такие выдающиеся учёные, как, например, А.А.Богданов и Л.С.Выготский разрабатывали теории, которые с их точки зрения должны были служить делу построения нового человека и совершенного общества. Богданов создал всеобщую организационную науку («Тектологию») как основу для понимания существующих типов систем и для проектирования новых форм организации. Сегодня выясняется, что его идеи предвосхитили на несколько десятилетий развитие системных идей в мире. Что же касается культурно-исторической концепции развития психики Л.С.Выготского, то ряд современных философов и психологов делят развитие всемирной психологии на два этапа: до Выготского и после него. Выдающийся геохимик В.И.Вернадский, исходя из своих научных идей, разработал концепцию ноосферы как будущего человечества. Это, конечно, тоже научно-социальная утопия.
Однако идеи тотального социального проектирования оказались несостоятельными. Принципиальный изъян проекта, который осуществлялся в Советском Союзе, был связан с тем, что он не учитывал тот важнейший факт, что социальные процессы во многих отношениях являются неопределёнными и непредсказуемыми, а человек не может превратиться в полностью контролируемое существо, если он сохраняет свои личностные характеристики, свою автономию. К тому же, в 30-ые и 40-ые гг. гг. , проектирование как форма коллективной самодеятельности было заменено командным администрированием и репрессиями по отношению к инакомыслящим.
В итоге определённое истолкование социалистического проекта (важно не путать это с самим социализмом как идеологией) не выдержало испытания временем, но некоторые научные концепции, создававшиеся в этом контексте, не только пережили породившее их время, но даже вошли в золотой фонд науки.
В этой связи интересно заметить, что А.А.Богданов обосновывал свои научные разработки в области теории систем собственной оригинальной философской концепцией, соединявшей идеи марксизма и махизма. Что же касается Л.С.Выготского, то он при построении культурно-исторической концепции психики сознательно исходил из философских идей Маркса о роли орудийной деятельности в становлении человека и об историческом характере культуры. Между прочим, в этой связи интересен анализ, который дал идеям Выготского известный английский специалист в области философии науки, отнюдь не марксист, а последователь Л.Витгенштейна С.Тулмин. Английский философ считал, что именно исторический материализм Маркса позволил Выготскому сформулировать его известную концепцию и в этой связи подчёркивал, что философские идеи Выготского создавали ему преимущество перед современными ему психологами Европы и Америки (Тулмин 1981).
Обнаруживаются и другие любопытные факты влияния марксистской философии на научные исследования. Так, например, известный биолог-генетик, успешно работавший в нашей стране и в других странах в 20-ые и 30-ые гг. И.И.Агол сознательно использовал материалистическую диалектику в своих научных изысканиях, писал об этом, дружил с известным советским философом А.М.Дебориным (Агол 1927).
Выдающийся советский физик Б.М.Гессен, исходя из идей исторического материализма, исследовал в начале 30-ых гг. социальный контекст появления механики Ньютона и заложил основы популярной сегодня в мире экстерналистской интерпретации истории науки (Гессен 1933).
Создатель современной теоретической биологии К.Уоддингтон считал, что именно марксистская философия в наибольшей мере соответствует современной биологии (Waddington 1948).
А другой классик современной науки И.Пригожин считал, что развивавшиеся им идеи о самоорганизации соответствуют мыслям Энгельса о диалектике природы (Пригожин, Стенгерс 1986).
Наконец, любопытна оценка советских исследований в области философии науки в 60-ые – 80-ые гг. прошлого столетия, данная известным американским историком естествознания Л.Грэхемом. С его точки зрения эти исследования свидетельствуют о том, что диалектико -материалистическое понимание природы не имеет себе равных по универсальности и разработанности среди современных философских систем (Грэхем 1991).
Так в чём же дело? Почему в одних случаях использование идей Маркса в современной науке оказалось плодотворным, а в других привело к «идеологизации» науки и в ряде случаев к подавлению теоретического творчества?
Ответ очевиден. Философские идеи вообще, философские идеи Маркса в частности в тех случаях помогают научной мысли, когда воспринимаются самой этой мыслью, потому что соответствуют в этот момент научным исканиям, а не тогда, когда они искусственно навязываются, тем более если это делается не во имя научного творчества, а с целью идеологического контроля. К тому же нужно иметь в виду, что сама марксистская философия в 30-ые-40-ые гг. прошлого столетия (в отличие от того, что имело место в 20-ые гг. и во второй половине 20 века- Лекторский 2007-2014) была сведена к упрощённой догматической схеме, сформулированной в сталинском «Кратком курсе истории ВКП (б)». Важно и то, что философия диалектического материализма в 30-ые и 40-ые гг. противопоставила себя всем другим философским концепциям, отказавшись от взаимодействия с ними и приписав себе монополию на истину.
Итак, сегодня человечество вступило в новую стадию развития, когда научные, технические, социальные и культурные трансформации идут с невиданной быстротой. То, что ещё недавно казалось несбыточной фантазией и даже сумасшествием, претворяется в жизнь. Вместо «конца утопий», «конца идеологий» и «конца метафизики», идёт интенсивный процесс порождения новых утопий, идеологий, новых метафизических систем. 5Наука и утопия, наука и философия шествуют рука об руку и взаимодействуют друг с другом. Без утопии невозможен ни научный, ни социальный поиск. Ибо именно утопический проект задаёт стратегию такого поиска и даёт мотивацию для его осуществления. Важно только, чтобы утопия была не пустой фантазией («молочные реки и кисельные берега»), а пыталась обосновать себя и отвечать тем критериям, которые я сформулировал. Это и есть та «реалистическая» утопия, о важности которой не устаёт писать Ю.Хабермас (Хабермас 2012) , та «конструктивная утопия», о которой многократно говорил наш выдающийся математик и философ Н.Н.Моисеев (Моисеев 2000.
Библиография
Агол И.И. 1927. Диалектический метод и эволюционная теория. М. ГИЗ.
Бажанов В.А. 2000. Идеологизация науки //Энциклопедия эпистемологии и философии науки. М. Канон.
Геллер М. , Некрич А. 2000. Утопия у власти. М. Изд. МИК.
Гессен Б.М. 1933. Социально-экономическиe корни механики Ньютона. М.-Л.
Л.Грэхем. 1991. Естествознание, философия и науки о человеческом поведении в Советском Союзе. М. Политиздат. С. 415.
Дойч Д. 2018. Структура реальности. Ижевск. НИЦ «Регулярная и хаотическая динамика». 2018.
Кун Т. 2009. Структура научных революций. М. Изд. АСТ.
Лакатос И. 2008. Избранные произведения по философии и методологии науки. М. Академический проект.
Лекторский В.А. 2007-20014. Главный редактор. Серия книг: Философия России второй половины 20 в. 22 тома. М., РОСПЭН, 2007-2014
Лекторский В.А. 2012. Философия, познание, культура. М. Канон. Сс. 119-132.
Моисеев Н.Н. 2000. Судьба цивилизации. Путь разума. Сс. 91-110. М. Языки русской культуры. 2000.
Пригожин И., Стенгерс И.1986. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. М. С. 320.
Репрессированная наука. 1991. Т. 1. Л., Наука.
Стёпин В.С. 2000. Теоретическое знание (структура, историческая эволюция). М. Прогресс- Традиция.
Тулмин С. 1981. Моцарт в психологии //Вопросы философии. № 10.
Хабермас Ю. 2012. Концепт человеческого достоинства и реалистическая утопия прав человека. // Вопросы философии. № 10
Харари Ю. 2018. HomoDeus. Краткая история будущего. М. Синдбад. 2018
Фролов И.Т. 1968. Генетика и диалектика . М., Наука.
Waddington C.H. 1948. The Scientific Attitude. Pelican Books. L.
Lektorsky V.
Are Science and Utopia compatible ?
The author defenses the thesis that scientific creativity is impossible without producing utopias as ideals of knowledge in certain domains and programs of scientific quest. It is shown that nowadays in connection with the phenomenon of techno-science a number of biotechnological and sociotechnological projects appear, beginning with the idea of human enhancement and finishing the program of governing natural and social evolution. The author is criticizing some utopian projects and is elaborating the idea of rational approach to creating utopias and distinguishing fantastic utopias from realistic and constructive ones.
Key words:
utopia science philosophy ideology technoscience posthuman being
Bibliography
Agol I.I. 1927. Dialekticheskii metod I evolutsionnaya theorija [Dialectical metod and the theory of Evolution]. M. GIZ
Bazhanov V.A. 2000. Idelogizatsija nauki [The Ideologization of Science[ // Entsiklopedija epistemiologii I filosofii nauki [ Encyclpopedia of Epistemilogy and philosophy of Science]. M. Kanon.
Bunge M. 2010. Matter and Mind. A Philosophical Inquiry. Spinger. Dordrecht. 2010. Pp. 67-68.
Deutch D. 2018. Structura real’nosti [The fabric of reality]. Izhevsk. Regularnaja I khaoticheskaja dinamika.
Frolov I.T. 1968. Genetika I dialektika. [Genetics and Dialectics]. M., Nauka.
Geller M, Nekrich A. 2000. Utopija u vlasti. [Utopia at Power]. M. MIK.
Gessen B.M. 1933. Sotsialno-ekonomicheskie korni mekhaniku N’jutona [Sicial and economic roots of Newton’s mechanics]. M-L.
Graham L. 1991. Estestvoznanie, gilosofija I nauki o chelovecheskom povedenii v Sovetskom Sojuze. [ Natural science, philosophy and behavioral sciences in the Soviet Union]. M. Politizdat.
Habermas J. 2012. Konsept chelovecheskogo dostoinstva I realisticheskaja utopija prav cheloveka [ The concept of human dignity and a realistic utopia of human rights]. // Voprosi filosofii. # 10
Harari J. 2018. Homo Deus. Kraqtkaja istorija budushego [Homo Deus. A concise history of the Future]. M. Sindbad.
Kuhn T. 2009. Struktura nauchnikh revolitsii [Structure od scientific revolutions]. M. AST/
Lakatos I. 2008. Izbannyie proizvedenija po filosofii I metodologii nauki [Selected works on philosophy and methodology of science]. M. Akademichesky project.
Lektorsky V. 2012. Filosofija, poznanie, kul’tura [Philosophy, cognition, culture]. M. Kanon.
Lektorsky V. 2007-2012. Ed. [ 22 toma: Filosofija Rossii vtoroi poloviny 20 veka [22 volumes: The philosophy of Russia in the second half of the 20th century].M. ROSSPEN.
Lloyd S. 2006. Programming the Universe. N-Y. Knof, 2006.
Moiseev N.N. 2000. Sud’ba tsivilizatsii. Pt’ razuma [ The fate of civilization. The way of Reason]. M. Jaziki russkoi kul’tury.
Popper K. 1965. Utopia and Violence // Popper K. Conjectures and Refutations.: The Growth of Scientific Knowledge. Happer Torchbooks. N-Y, L. Pp. 355-363.
Prigogin I., Stengers I. 1986. Porjadol iz khaosa . Noviy dialog cheloveka s priridoi [Order from Khaos . A new dialogue of the human with nature]. M.
Repressirovannaja nauka. 1991 Tom 1. [ Science Repressed]. L., Nauka
Stepin V.S. 2000. Teoreticheskoe znanie (struktura, istoricheskaja evolutsija [ Theoretical knowledge (structure, historical evolution]. Progress- Traditsija.
Toulmin S. 1981. Motsart v psikhologii [Mozart in Psychology]. // Voprosi filosofii. #10.
Waddington C.H. 1948. The Scientific Attitude. Pelican Books. L.
1 О советском опыте, понятом как реализация утопии: Геллер, Некрич 2000. Ранее К. Поппер дал философский анализ столкновения утопии с реальностью, неизбежно оборачивающийся насилием: Popper 1965.
2 Глубокий философский анализ философской и научной ущербности «нового учения» Т.Д. Лысенко дан во многих работах И.Т.Фролова, прежде всего в его известной книге: Фролов 1968.
3 Известный философ науки М.Бунге считает, что подобные теоретические изыски безусловно выходят за пределы науки, не говоря уже о здравом смысл: Bunge 2010).
4 О подобном не мог и мечтать И.В.Мичурин с его лозунгом: «Мы не можем ждать милостей от природы, взять их – вот наша задача!». Между тем, когда в начале 90-ых гг. прошлого века в нашей прессе шла критика советского проекта как утопического, Мичурина приводили как пример такой утопической установки .
5 Иногда научно-познавательные утопии сближают с идеологией и говорят, например, о «идеологии механицизма», «идеологии редукционизма», « идеологии компьютеционализма» и т.д.
УТОПИИ И МИФЫ БИОИНЖЕНЕРИИ
П.М. Чумаков
Институт молекулярной биологии им. В.А. Энгельгардта Российской академии наук; Федеральный научный центр исследований и разработки иммунобиологических препаратов им. М.П. Чумакова Российской академии наук.
РЕФЕРАТ
Становление новой биологии, основанной на понимании тонких молекулярных механизмов функционирования живых систем, открыло возможности к созданию искусственно усовершенствованных организмов. Развитие биоинженерии ставит перед человечеством важные вопросы о границах этически допустимых манипуляций с генетической структурой организмов, и особенно – с наследственностью человека. Вокруг успехов и новых возможностей биологической науки в обществе формируются всевозможные мифы, которые зачастую носят негативный, апокалиптический характер. В СМИ активно обсуждаются утопические идеи о целях и последствиях научного прогресса в области создания искусственных биологических систем. В статье рассматриваются источники мифов и утопий вокруг биологических манипуляций, обсуждается роль утопий и мифов в продвижении новых биоинженерных технологий, рассматривается негативная часть мифов, научных догм и идеологии в достижении научно-технического прогресса.
Ключевые слова:новая биология, молекулярные механизмы, биоинженерия, манипуляции с наследственностью, этическая допустимость, мифы, утопические идеи, научное сообщество, наука и общество, идеология, догматизм в науке, научный прогресс.
Utopia and Myths of Bioengineering
Peter M. Chumakov
V.A. Engelhardt Institute of Molecular Biology, Russian Academy of Sciences;
M.P. Chumakov Federal Scientific Center for Research and Development of Immunobiology Products, Russian Academy of Sciences.
SUMMARY
The emergence of the new biology, which is based on the understanding of delicate molecular mechanisms acting in living systems has opened up possibilities for creating artificially improved organisms. The development of bioengineering poses essential questions to humanity about the limits of ethically acceptable manipulations with the genetic structures of species, and especially with the heredity of man. In society, all sorts of myths appear around the achievements and perspectives in biological science, which are often negative and even apocalyptic. The media are actively discussing utopian ideas about the goals and consequences of scientific progress in the field of creating artificial biological systems. The article examines the sources of myths and utopias around biological manipulations, discusses the role of utopias and myths in moving forward new bioengineering technologies, addresses the negative part of myths, scientific dogmas, and ideology in achieving scientific and technological progress.
Keywords:new biology, molecular mechanisms, bioengineering, heredity manipulations, ethical acceptability, myths, utopian ideas, scientific community, science and society, ideology, dogmatism in science, scientific progress.
Двадцатый век принес два эпохальных события в области познания наук о жизни. Расшифровка структуры ДНК в 1953 году дала ключ к пониманию основ наследственности на молекулярном уровне, и послужила фундаментом, на котором была построена новая современная биология. Завершился век пожалуй не менее знаковым событием – публикацией полной структуры генома человека. В новый век мы вошли с ощущением если не всесильности науки, то с огромными надеждами близкого решения многих медицинских проблем. Головокружение от иллюзий открывающихся перспектив породило в обществе множество новых утопических идей об использовании полученных знаний во благо человечества, а реальные успехи и подвижки в сторону создания новых биотехнологий стали обрастать всевозможными мифами, порой весьма далекими от реальности.
Прежде чем разбирать современные утопические идеи и мифы в области биоинженерии хотелось бы определиться с самими понятиями утопий и мифов, применительно к рассматриваемому материалу. Утопии – это детально изложенный положительный образ будущего, к которому следует стремиться. Это своего рода плод жанра научной фантастики. Обычно это невыполнимая, не реальная, практически проигрышная цель, которая не учитывает всех сложностей по пути реализации. В связи со сказанным, утопии редко порождаются профессионалами в своей области. Привлекательными для масс утопиями обычно становятся мечтания дилетантов.
Что касается профессионалов (специалистов), то им также необходимо формирование образа будущего, в плане понимания цели, к которой устремлена их деятельность. Для них также допустимы мечтания сродни утопиям, поскольку некоторые цели, которые кажутся невыполнимыми сегодня, могут оказаться вполне реализуемыми на следующем уровне развития технологий. Для успешного воплощения поставленных долгосрочных задач профессионалы должны иметь Мечту в любой форме, под которую вырабатывается многовариантный план реализации. Тогда порожденные Мечтой утопии, в конечном итоге, становятся реальностью. Это подтверждается всей историей развития цивилизации, начиная от управления огнем, до мгновенной передачи информации по радио и воздухоплавания. Как будет видно из дальнейшего изложения, в области биоинженерии также постоянно возникают утопические идеи, многие из которых уже стали реальностью.
В отличие от утопий, мифы биоинженерии появляются вопреки воле профессионалов и базируются на примитивно понятых сведениях о научных достижениях. Мифы – это поверья обывателей. Они уводят сознание людей от действительного состояния предмета, искажают его смысл и нередко препятствуют развитию. Мифы формируются не только в результате невежества, но и часто – сознательно, преследуя определенные корыстные цели. Например, миф о вреде ГМО явно подогревается производителями ядохимикатов, уничтожающих вредителей урожая, поскольку многие ГМО растения обладают повышенной устойчивостью. В современном обществе распространению мифов способствуют СМИ, желтая пресса и рекламные ролики компаний, выпускающих недобросовестные продукты. Особенно много мифов связано с платными медицинскими услугами, когда здоровых пытаются убедить что они должны лечиться, например, от простатита, заболевания, которое встречается довольно редко. Существует миф, например о вреде вакцинации, смысл которого неясен, а происхождение вполне может быть связано со злым умыслом потенциального противника. Задачей профессионалов является активная популяризация научных знаний, объяснения значения научных открытий для улучшения качества жизни, предоставление просвещенного взгляда на существующие мифы.
Следует отметить, что и ученые зачастую формируют мифы, которые базируются на знаниях текущего момента. Поскольку процесс познания развивается скачками, благодаря определенной инертности мышления, в научном сообществе формируются мифы, которые обычно формулируются или просто принимаются в форме догм. Некоторые из них существуют долго, поддерживаются и даже охраняются авторитетом устоявшихся научных школ. В научных дискуссиях зачастую можно слышать фразу «Мы придерживаемся взгляда что…», без дальнейшей аргументации своей позиции. Развенчивание научных мифов и догм – особенно сложная задача, успех которой порой зависит он появления результатов множества независимых исследований. При этом важно, чтобы в фундаментальной науке не было место для обвинений в «лженауке», поскольку история знает примеры, когда то что ранее было объявлено как лженаучное, впоследствии нашло подтверждение. Например, идеологический спор в биологии в 30-60х годах 20 века вначале закончился трагически для классических генетиков, а затем – для сторонников Т.Д. Лысенко. Между тем, мы теперь видим, что по-своему были правы обе стороны, и «одиозные и лженаучные» воззрения Т.Д. Лысенко теперь частично находят подтверждение при изучении эпигенетических процессов. Этот пример указывает на недопустимость вешания ярлыков на научного оппонента и на вред монополии мнений в науке. Идеи и взгляды, идущие в разрез с общепринятыми, не должны восприниматься в штыки, что, впрочем, не исключает запросы на их фактологическую аргументацию.
Каковы же истоки современных утопий и мифов, связанных с достижениями современной биологии, а более конкретно – биоинженерии? Как уже отмечено, начиная со второй половины прошлого века зародилась новая дисциплина – современная биология, которая в отличии от прежней описательной биологии стала оперировать точными сведениями, базирующимися на понимании молекулярных механизмов процессов. В этот момент вопросы, входящие в компетенцию химии, непосредственно сомкнулись с процессами, ранее описываемые биологической наукой.
Современная биология рассматривает биологические процессы с самого нижнего уровня – отдельных атомов и молекул, которые, соединяясь в комплексы, образуют функционирующие живые системы. Эти системы уже функционируют по законам биологии, т.е. стремятся к упорядоченной деятельности за счет копирования и реализации заданных информационных программ. Другим принципом живых систем является способность адаптироваться к меняющимся условиям окружающей среды. Это также осуществляется за счет наследуемых программ адаптации, реализующих арсенал тонких молекулярных механизмов структурной и функциональной перестройки, регуляции метаболизма, включения механизмов защиты самого главного компонента – генома, отвечающего за точное копирование информационных программ от поколения к поколению. Стабильность генома – самый важный параметр живых систем, который решается не столько за счет процессов репарации повреждений ДНК, а преимущественно за счет индукции запрограммированной гибели клеток и организмов, испытавших на себе запредельные воздействия, угрожающие приобретению необратимых генетических изменений [1]. Однако для живых систем характерен также определенный люфт, запрограммированный уровень сбоя контрольных процессов, который с определенной вероятностью допускает появление мутаций — единичных замен нуклеотидный звеньев ДНК. За счет накопления и закрепления под влиянием естественного отбора мутаций, приводящих к лучшей приспособленности организма к окружающей среде осуществляется дальнейшая адаптация живых систем, которая позволяет им выживать в условиях изменения климата, катастроф. Это же свойство давно используется для «естественной» селекции полезных организмов, что по сути является архаичной, но чрезвычайно эффективной формой биоинженерии.
Мифотворчество связанное со становлением современной биологии проявилось не сразу, но стало нарастать по мере того, как колоссальные затраты на получение новых фундаментальных знаний стали воплощаться в новые технологии биоинженерии. Поначалу новые технологии служили преимущественно в качестве инструментов для извлечения новых фундаментальных сведений об устройстве живых организмов. Так разработка технологий рекомбинантных ДНК позволила разобрать геномы вирусов, бактерий, а далее и более сложных многоклеточных организмов и человека на отдельные составляющие, установить функции регуляторных элементов и участков, кодирующих белки, создать экспрессионные системы, позволившие получать генные продукты в количествах, достаточных для изучения их структуры и функции.
По мере дальнейшего совершенствования биотехнологий появилась возможность для наработки отдельных продуктов генов для практического использования, а также для внесения искусственных модификаций в геномы и создания генно-модифицированных организмов. Отношение к новым возможностям, связанным с достижениями биологической науки, приобрело поляризованный характер. Осведомленные в технологиях специалисты отнеслись к ним преимущественно позитивно, с оптимизмом, понимая перспективы создания высокопродуктивных новых сортов сельскохозяйственных культур, лекарственных средств и даже новых материалов. Получение отдельных продуктов генов, имеющих отношения к развитию болезней открывало возможности для направленного поиска лекарственных препаратов. Однако в обществе стали также зарождаться мифы, которые порой носили негативный, апокалиптический характер, рисовали ужасы последствий появления в природе рукотворных генно-модифицированных организмов. Специалисты видели в нарождающихся мифах угрозу для научного прогресса и стремились разрешить конфликтную ситуацию путем выработки правил и этических норм, которые бы регламентировали проведение генетических манипуляций и не допускали создание потенциально опасных организмов.
Следующая волна мифотворчества появилась когда генетические исследования перешли на уровень клеток и организмов. Развитие репродуктивных технологий позволило проводить оплодотворение яйцеклеток в пробирке с последующей имплантацией эмбриона в матку генетической или суррогатной матери. Такие технологии решили проблему бесплодия уже для тысяч матерей, а первые родившиеся «дети из пробирки» уже сами успели достичь детородного возраста, и по всем параметрам не уступают детям, зачатым естественным путем [2]. Дальнейшее совершенствование репродуктивных технологий позволило проводить уже манипуляции с эмбрионами — проводить генетический анализ отдельных клеток раннего эмбриона на предмет выявления нежелательных генетических отклонений (например, синдрома Дауна) [3]. Положительный тест на такие отклонения становится основанием для выбора матерью варианта прекращения беременности. Однако следующий шаг был уже гораздо более неоднозначным. Стало возможным клонирование организмов в результате использования соматической клетки донора . Это породило шквал опасений, дискуссий, мрачных, но также и оптимистических мифов. Чтобы не допустить клонирования человека с целью создания генетических двойников многие страны приняли ограничительные поправки в законодательства [4].
Развитие эмбриональных и клеточных технологий привело к появлению направлений биоинженерии, основанных на использовании стволовых клеток в качестве исходного источника для множества биомедицинских приложений. Первоначально исследования проводились преимущественно на плюрипотентных эмбриональных стволовых клетках получаемых из внутренней массы клеток 4-5 дневных эмбрионов на стадии бластоцисты (эмбрионального пузырька), до их прикрепления к стенке матки [5]. Такие клетки способны давать начало всем трем росткам, из которых формируется организм. Поэтому данные клетки имеют потенциал для терапевтического возмещения дефицита определенных типов клеток при ряде болезней, а также для создания искусственно выращенных тканей и даже органов. Под нажимом религиозных и этических соображений в ряде стран, в том числе в США, были введены регуляторные ограничения для финансирования исследований, использующих компоненты эмбрионов человека [6]. Эти ограничения, впоследствии были ослаблены, что дало возможность для продолжения исследований. Однако применение эмбриональных стволовых клеток имеет те же потенциальные ограничения что и пересадка органов, поскольку подсадка клеток может приводить к их отторжению из-за иммунной несовместимости.
Выход был найден когда стало возможным получать так называемые «индуцированные стволовые клетки» путем ряда воздействий, приводящих к обратной дифференцировке специализированных соматических клеток в стволовые [7]. Такие клетки можно получить из материала пациента, и затем путем ряда дополнительных манипуляций заставить их дифференцироваться в требуемом направлении, например превратившись в клетки мышц, эпителий кожи или почки и т.д.
Возможности, которые открывают технологии стволовых клеток, порождают огромное число приложений, которые сегодня воспринимаются как утопии. Однако в свете динамики развития науки подобные утопии могут в течение нескольких десятилетий стать широко практикуемой реальностью. Например, применение стволовых клеток может восполнить клеточный дефицит в стареющих тканях, послужить основой для создания полностью совместимых искусственных органов, которые смогут заменить пересадку органов от доноров. Впереди реально вырисовывается перспектива продления жизни за счет замены компонентов, патологические изменения которых несовместимы с жизнью.
Разработка технологий редактирования структуры ДНК теперь позволяет вносить точные замены в последовательность генов, что открывает возможности для устранения генетических дефектов [8]. В сочетании с технологиями индуцированных стволовых клеток это потенциально позволяет проводить терапевтические введения редактированных клеток больным, страдающим такими заболеваниями как прогрессирующая мышечная дистрофия (болезнь Дюшенна), муковисцидоз, гемофилия и ряд других. Такие технологии уже созданы и проходят испытания [9].
Применительно к возможности исправления наследственных дефектов у эмбрионов человека технологии геномного редактирования вызывают огромные опасения. Если при лечении тяжело больного человека определенный риск неудач вполне оправдан, генетические манипуляции с клетками эмбриона могут внести пока непредсказуемые изменения, которые могут сказаться через несколько поколений. Для того чтобы данные подходы стали реальностью требуются длительные исследования на животных моделях, а также серьезные обсуждения этической стороны вопроса. В этой связи уместно привести в качестве примера недавно разразившийся скандал с редактированием генома эмбриона в Китае, когда была искусственно подавлена активность гена CCR5, продукт которого является рецептором для проникновения вируса иммунодефицита (ВИЧ) [10]. В результате родились две здоровые девочки – Лулу и Нана, в геноме которых были полностью подавлена работа гена CCR5. Эксперимент был выполнен малоизвестным в научных кругах молодым китайским исследователем Ху Джанкуй, и вызвал шквал критики как со стороны научного сообщества, так и официальных китайских властей. Рожденные девочки являются первыми генетически модифицированными людьми, хотя использованная для этого технология пока не достаточно изучена чтобы гарантировать отсутствие вредоносных изменений в их геноме.
Приведенный случай тем ни менее должен был когда-нибудь произойти, поскольку после появления мощной технологии практически невозможно полностью исключить ее применение в какой-либо стране. Поэтому, даже понимая морально-этическую ущербность этого события, человечеству следует готовиться к тому, что редактирование генома человека становится неизбежной реальностью. Прогнозы о появлении таких технологий в будущем делались давно, однако никто не предполагал, что это случится так скоро, и что самая дикая утопия станет реальностью при жизни нынешних поколений.
Рассуждая о последствиях широкого использования технологий редактирования наследственности человека мы вступаем на зыбкую и деликатную почву. С одной стороны, человечество вряд ли сможет полностью удержать под контролем запрет на манипуляции с наследственностью человека. Для этого потребуется принятие драконовских законов, которые неизбежно затормозят прогресс в области борьбы с болезнями. С другой, а я лично придерживаюсь именно этой точки зрения, следует с бОльшим оптимизмом смотреть на развитие событий. Разработанная технология наиболее опасна в связи с угрозой создания людей с особыми способностями, например людей, не боящихся боли, не знающих жалости, людей с экстрасенсорными задатками и так далее. Такие подходы могут реализоваться исключительно силами государств, а не учеными-одиночками, а значит могут в будущем регламентироваться по линии дипломатии. Кроме этого, для реализации таких программ требуется предварительное глубокое изучение влияния отдельных генов на поведенческие и сенсорные возможности человека, а для этого могут потребоваться долгие годы исследований. За это время можно будет договориться о выработке определенных законов и конвенций, регламентирующих редактирование генома человека.
В заключении хотелось сказать несколько слов о проблемах в современной фундаментальной науке, по моему мнению мешающих продвижению вперед. Эти проблемы имеют прямое отношение к формированию научных мифов, уводящих в сторону от объективной реальности. При этом следует понимать разницу между фундаментальной наукой и ориентированными на практику разработками, где действуют иные мотивы, устремления и закономерности.
Фундаментальная наука исследует мир таким какой он есть. Это требует от научного работника абсолютной честности и непредвзятости в оценке получаемых результатов. Хороший результат исследования, это не обязательно тот, на который исходно рассчитывал ученый, а тот, из которого можно сделать однозначный вывод. Этот вывод может опровергать ранние установки, что само по себе служит продвижению вперед.
В фундаментальной науке не может быть и тени идеологии; она находится вне области морали и этики (за исключением условий постановки эксперимента, которые должны отвечать этическим нормам). Только при этих условиях можно получать объективную картину мира.
В фундаментальной науке нет места для догм и авторитетов. При оценке результатов научной работы главным критерием должно быть качество эксперимента, а не расхождения с выводами, полученными ранее авторитетными учеными или научными школами.
Объявление «лженаукой» всего что не укладывается в существующие концепции и устоявшиеся догмы – недопустимый и не достойный ученого прием. При появлении результатов и выводов, не укладывающихся в существующие представления должны проводиться открытые дискуссии с предъявлением строгих аргументов с обеих сторон.
В науке нет место для веры. Это касается не только веры в Бога, но и веры, отрицающей Творца, что само по себе является современной и весьма агрессивной формой религии. В современной биологической науке есть масса белых пятен. Это и вопросы о происхождении жизни, происхождении видов (макроэволюция), путей возникновения биологических механизмов с «неупрощаемой сложностью» [11], каскадных биохимических реакций и много других. Тем ни менее научный «мейнстрим» с религиозной настойчивостью утверждает что жизнь безусловно зародилась на Земле, путем естественных эволюционных процессов, а любое иное мнение или огульно высмеивается, или просто игнорируется. Хотя приведенные нами выше примеры указывают на то, что человечество уже начинает само по себе играть роль Творца, произвольно меняя генетическую природу организмов. Не дает ли это право на гипотезы о возможной роли прежних высоких цивилизаций или инопланетного разума в формировании биологического разнообразия?
1. Чумаков П. М. Белок р53 и его универсальные функции в многоклеточном организме // Биохимия. ‒ 2007. ‒ V. 72, № 13. ‒ P. 1399-1421.
2. Catford S. R., McLachlan R. I., O’Bryan M. K., Halliday J. L. Long-term follow-up of intra-cytoplasmic sperm injection-conceived offspring compared with in vitro fertilization-conceived offspring: a systematic review of health outcomes beyond the neonatal period // Andrology. ‒ 2017. ‒ V. 5, № 4. ‒ P. 610-621.
3. Fragouli E., Wells D. Aneuploidy screening for embryo selection // Semin Reprod Med. ‒ 2012. ‒ V. 30, № 4. ‒ P. 289-301.
4. Harris J. «Goodbye Dolly?» The ethics of human cloning // J Med Ethics. ‒ 1997. ‒ V. 23, № 6. ‒ P. 353-60.
5. Scott C. T., McCormick J. B., DeRouen M. C., Owen-Smith J. Democracy derived? New trajectories in pluripotent stem cell research // Cell. ‒ 2011. ‒ V. 145, № 6. ‒ P. 820-6.
6. Meyer M. N., Fossett J. W. The more things change: the new NIH Guidelines on human stem cell research // Kennedy Inst Ethics J. ‒ 2009. ‒ V. 19, № 3. ‒ P. 289-307.
7. Zhang F., Citra F., Wang D. A. Prospects of induced pluripotent stem cell technology in regenerative medicine // Tissue Eng Part B Rev. ‒ 2011. ‒ V. 17, № 2. ‒ P. 115-24.
8. Vassena R., Heindryckx B., Peco R., Pennings G., Raya A., Sermon K., Veiga A. Genome engineering through CRISPR/Cas9 technology in the human germline and pluripotent stem cells // Hum Reprod Update. ‒ 2016. ‒ V. 22, № 4. ‒ P. 411-9.
9. Sahel D. K., Mittal A., Chitkara D. CRISPR/Cas system for genome editing: progress and prospects as a therapeutic tool // J Pharmacol Exp Ther. ‒ 2019.10.1124/jpet.119.257287.
10. Cyranoski D., Ledford H. Genome-edited baby claim provokes international outcry // Nature. ‒ 2018. ‒ V. 563, № 7733. ‒ P. 607-608.
11. Behe M. J. Darwinism and design // Trends Ecol Evol. ‒ 1997. ‒ V. 12, № 6. ‒ P. 229.
Г.Г. Малинецкий
Мифы и мечты как основа развития науки
Аннотация: Рассматривается роль мифа и мечты в современном мире. Показывается, что главным общим полем взаимодействия науки, культуры, мифа, религии сегодня является будущее. Миф и образ будущего, с одной стороны, выступают как параметры порядка общественного сознания, определяющие вектор его развития и помогающие принимать стратегические решения.
С другой стороны, миф представляет собой сегодня «ценную информацию», являющуюся основой идеологии и инструментом для самоорганизации на цивилизационном уровне. Рассмотрены важнейшие современные «мифы будущего» и мировые блокбастеры, отражающие связанные с ними проекты будущего. С этих позиций рассмотрен нынешний кризис русской мечты. Подчеркнута связь между развиваемым подходом, теорией гуманитарно-технологической революции и концепцией, выдвинутой академиком И.Т.Фроловым и связанной с синтезом подходов науки, искусства и философии в исследовании человека и проектирования будущего.
Ключевые слова: миф, мечта, самоорганизация, проектирование будущего, синергетика, гуманитарно-технологическая революция, архетипы, идеология, блокбастеры, русская мечта, междисциплинарность, И.Т.Фролов, Институт человека, новый синтезПостановка проблемы
Что касается будущего, причем весьма отдаленного, то в этой области, как я думаю, предстоят крупнейшие события – может быть, самые крупные за всю историю науки, которая вступит тем самым в «век человека», когда вся мощь научного знания обратится к человеку как своему главному объекту.
И.Т. Фролов
Наше время, вероятно, войдет в историю как эпоха выбора. Всё чаще и естественники, и гуманитарии, и философы говорят, что наш мир находится в точке бифуркации, в которой прежняя траектория потеряла устойчивость. Попытки дальше двигаться по ней грозят социальными и технологическими катастрофами, большими бедами. Но именно в этой точке и появляются новые возможности, альтернативные траектории развития.
Из теории самоорганизации или синергетики следует, что в точке бифуркации малые воздействия, случайности, субъективные факторы, инициативы небольших групп или даже отдельных людей могут приобрести важное или даже решающее значение. Они могут определить сценарий развития, который в дальнейшем изменить будет трудно или невозможно. Именно сейчас огромную роль играет целеполагание, наши представления о желаемом будущем, о направлении движения, о людях завтрашнего дня. Эти представления выходят за рамки рационального научного познания и оказываются на том предметном поле, на котором находятся другие способы познания и освоения реальности – искусство, религия, философия. Именно здесь, в точке бифуркации мечты и мифы могут увлечь вначале группы энтузиастов, а затем и всё общество [1].
История XX в. подтверждает этот взгляд. По-видимому, ключевыми, во многом определившими историю прошедшего столетия, были космический и атомный проекты. Путь России в космос начался с мечты, с учения русского космиста Николая Федорова. Этот мыслитель мечтал, что наука будущего будет оживлять всех когда-либо живших людей. Ведь каждый человек – это вселенная, и каждый за короткое время своей жизни смог воплотить лишь ничтожную часть своих возможностей. Это мечта вдохновила учителя алгебры и физики К.Э.Циолковского, который задумался, где же будут жить эти люди. Он начал писать фантастические романы, мечтать о космических поездах, городах на орбите, мире завтрашнего дня, а потом выводить формулы, доказывающие принципиальную осуществимость этих удивительных проектов.
В 1904 г. выдающийся популяризатор науки Я.И.Перельман издает книгу «Занимательный космос», рассказывающую о полетах на Луну, Марс, Юпитер.
Наша цивилизация – мир России – обладает удивительной особенностью. В ней мечта, наука и культура оказываются удивительно близки. Можно вспомнить пророческие строки Брюсова, Хлебникова, Маяковского…
В 1934‑1936 гг. издается 9-томная энциклопедия космических полетов. В 1936 г. снимается фильм «Космический рейс», рассказывающий о полете советских людей на Луну в 1944 г. Появляются группы энтузиастов, изучающих реактивное движение, одной из которых руководит будущий главный конструктор Сергей Павлович Королев. Страна живет будущим.
Итак, вначале приходят мечтатели, фантасты, визионеры, выдвигают мечты, создают или развивают мифы. Потом появляются энтузиасты, поверившие в эту мечту и прокладывают путь в будущее. Затем приходят профессионалы и делают сказку былью.
Мечта и миф принципиальны, они как Полярная звезда определяют путь в будущее. В Калуге есть замечательный музей космонавтики. Самая интересная часть экспозиции посвящена мечтам, надеждам и проектам космической эры. Я поинтересовался, над какими новыми экспозициями сейчас работают сотрудники музея. «Над стендами и материалами, посвященными катастрофам в истории отечественной космонавтики», – услышал я в ответ. Интерес не к прорыву в будущее, а к истории утрат и поражений…
Мечта и миф определяют смыслы и цели, задают ориентиры. Институт прикладной математики им. М.В.Келдыша (ИПМ), в котором я имею честь работать, с начала космической эры является одним из ведущих в отечественной космической программе. Первого директора ИПМ, академика М.В.Келдыша, называли «главным теоретиком космонавтики» [2]. Один из ветеранов Института рассказывал мне: «В 1950‑х у нас не было материалов, двигателей, топлива, методов расчета. Сейчас у нас есть всё это. Но от космических прорывов мы гораздо дальше, чем тогда. У нас нет Мечты».
Сдача цивилизацией высоких целей, таких как построение коммунизма или покорение космоса, очень дорого ей обходится, – она утрачивает инициативу и видение исторической перспективы. «Замечу, что успех экспедиции Армстронга дал американцам возможность беспрепятственно реализовать свою геокультурную стратегию победы в «холодной войне», что дорогого стоит. Но даже чисто формально; этот грандиозный и заслуженный успех повысил капитализацию территории страны на многие триллионы долларов и включил её в очень узкий список «бессмертных государств», о которых будут помнить, пока существует человеческий разум», пишет известный футуролог С.Б.Переслегин [3, с.566].
Ни корпоративные интересы, ни рациональные соображения, ни «экономическая целесообразность» не могут заменить проект будущего. У СССР был исторический шанс воплотить прекрасную мечту, и очень жаль, что он был упущен. Книгу о космических программах новой России ведущий специалист в этой области, академик Э.М.Галимов, назвал «Двадцать лет бесплодных усилий».
Поэтому принципиально важно, какой миф и какая мечта даст шанс и надежду человечеству в XXI в. Академик И.Т.Фролов считал, что эта мечта будет связана с человеком, с духовным преображением и продлением на многие годы его активной творческой жизни. Ему было близка идея Горького о создании Института Человека – центра комплексных междисциплинарных исследований, о пути людей к бессмертию.
Эти идеи перекликаются с работами одного из создателей теории постиндустриального развития Д.Белла: «На протяжении большей части человеческой истории реальностью была природа: и в поэзии, и в воображении люди пытались соотнести своё «я» с окружающим миром. Затем реальностью стала техника, инструменты и предметы, сделанные человеком, однако получившие независимое существование вне его «я», в овеществленном мире. В настоящее время реальность является в первую очередь социальным миром – не природным, не вещественным, а исключительно человеческим – воспринимаемым через отражение своего «я» в других людях.
Поэтому неизбежно, что постиндустриальное общество ведет к появлению нового утопизма, как инженерного, так и психологического. Человек может быть переделан или освобожден, его поведение – запрограммировано, а сознание изменено. Ограничители прошлого исчезли вместе с концом эры природы и вещей» [4, с.663].
Эти предсказания сейчас сбываются, впрочем, неожиданно для большинства людей, вовлеченных в происходящие грандиозные перемены. На наших глазах разворачиваетсягуманитарно-технологическая революция[5].Важнейшим конкурентным преимуществом стран и цивилизаций становится возможность социально-технологической системы создать возможности для долгой, активной, здоровой жизни, для развития и реализации творческого потенциала. Вместо традиционного показателя – валового внутреннего продукта (ВВП) экономисты, психологи, политики всё чаще говорят о таком индикаторе, как валовое внутреннее счастье. Каждая третья научная работа сейчас выполняется в области медицины.
Начавшийся век, как и предвидел И.Т.Фролов, будет веком человека. Но какие мечты, мифы, надежды определят его? Между какими вариантами делается выбор в нынешней точке бифуркации? Эти вопросы мы и обсудим в данных заметках.
Новая реальность в современном контексте
Пока народ безграмотен, из всех искусств важнейшими для нас являются кино и цирк.
В.И.Ленин
Принципиальное отличие нашего вида состоит в возможности самоорганизации на всех известных нам масштабах. Человек может упорядочивать свой внутренний мир, быть членом семьи, гражданином государства, ощущать себя человеком мира. Что же позволяет нам отличать «своих» от «чужих» в разном контексте?
Ответ даетдинамическая теория информации, построенная одним из основоположников синергетики Д.С.Чернавским. «Полем» или «клеем», обеспечивающим самоорганизацию, является ценная информация [6]. В этой теории так называется информация, владение которой повышает шансы обладающего ею выжить. Этой информацией может быть владение языком. У человека в чужой стране владеющего языком, на котором там говорят, больше шансов найти место под солнцем в этом окружении. Такой информацией может быть востребованная специальность, знакомство с полезными технологиями и т.д. Ценной информацией может быть принадлежность к определенной конфессии. Каждая религия — миф, но не каждый миф – религия. Более того, когда люди знают одни и те же мифы, то это своеобразный культурный код.
Жизнь мифов очень интересна и детально исследована со многих точек зрения [7]. «Осколки» мифов сыграли и продолжают играть важную роль в развитии науки. Приведем несколько очевидных примеров. Библейский миф о смешении языков во многом предопределил появление междисциплинарных подходов, в частности, таких как «теория управления и связи в машине, организме и обществе» кибернетики, и теории самоорганизации – синергетики. Когда в науке стало слишком много направлений, родившихся на стыке разных дисциплин, появилось множество языков, которыми владела всё меньшая доля исследователей. Эта грустная история строителей грандиозного сооружения заставила многих ученых размышлять обобщихконцепциях, моделях, понятиях, методах, о лесе, видение которого не хочется утратить, исследуя отдельные деревья.
В древности многие великие мифы, эпосы создавались и отшлифовывались трудами многих поколений. И, тем не менее, важную роль в науке сыграли и «авторские мифы». Миф Платона об узниках, прикованных к стенкам пещеры так, чтобы они видели только тени людей и предметов, проносимых мимо неё, стал хрестоматийным в истории философии.
Выдающийся представитель объективного идеализма, вероятно, хотел подчеркнуть ограниченность наших органов чувств в познании идеальных сущностей, несовершенным воплощением которых является наш мир. Но именно этот миф стал лейтмотивом развития всей прикладной математики XX в. В начале XX в., разрабатывая аппарат математической физики, Жак Адамар ввел понятие корректных задач. Последними он назвал такие проблемы, решения которых существуют, единственны и непрерывно зависят от начальных данных. Он считал, что отделил агнцев от козлищ, что следует решать лишь корректные задачи, выбросив на свалку остальные. Но проблема узников в пещере, желающих составить представление о мире по теням на стене, – типичная некорректная задача, ведь разные предметы могут отбрасывать одинаковые тени. С той же проблемой сталкиваются астрофизики и космологи, желающие по доступному нам «мгновенному снимку» восстановить всю историю вселенной… Мир оказался полон некорректных задач. И платоновский миф многие ученые воспринимали как вызов. И это помогло им очень далеко продвинуться вперед …
С точки зрения познания, мифы играли две очень важные роли. Первая связана с построением своеобразных «вербальных моделей», опирающихся на многовековой опыт. Есть конкретная конфигурация титанов, богов, героев, их роли, отношения, конфликты и их разрешение. И далее человек примеряет на себя одну из этих «масок», отождествляя себя с кем-то из мифических героев, и представляет сценарии дальнейшего развития событий: «Сказка – ложь, да в ней намек – добрым молодцам урок».
Не стоит думать, что эта роль «изжита». В психологии, социологии, в политике, в мировой литературе (где есть всего несколько десятков принципиально различных сюжетов), в шахматах, в разработке операций спецслужб мы вновь и вновь обращаемся к этому «мифологическому» подходу. Вначале стараемся свести нашу реальную ситуацию к схеме, а затем занимаемся «распознаванием образов», сопоставляя схему с известным сценарием, своеобразным «мифом». Да и «героев», «фигур», «ролей», с которыми мы можем себя отождествить, не так много.
В психологии это было осознано швейцарским философом и психоаналитиком Юнгом, разрабатывавшим теорию «коллективного бессознательного», под которой он понимал общую память всего человеческого рода, и архетипов– общечеловеческих образов, составляющих основу коллективного бессознательного. Юнг писал: «… у этих содержаний есть одна удивительная способность – их мифологический характер… Они принадлежат человечеству в целом, поэтому имеютколлективнуюприроду.Воспользовавшись выражением святого Августина, я назвал эти коллективные проформы архетипами. «Архетип» означает type (отпечаток), определенное образование архаического характера, содержащее как по форме, так и по смыслу, мифологические мотивы. В чистом виде последние присутствуют в сказках, мифах, легендах, фольклоре» [8, с.1282].
Вторая роль обусловлена тем, что жизнь требует от каждого сформировать свою картину мира. В нынешней реальности существенная часть этой картины связана с тем, что дает образование, транслируя знания, полученные в результате исследований. Раньше эту картину во многом формировали религии, восполняя пробелы в знаниях элементами мифов, разработанных в них. Ещё раньше доминировало образное, аллегорическое, мифологическое сознание.
Фрэнсис Бэкон (1561–1626) – выдающийся философ Нового времени ставил перед собой задачу переосмысления накопленных к тому времени знаний, отвергая магию, алхимию, астрологию, схоластику. Он надеялся построить научную философию, которая была бы очищена от ошибок предыдущих учений и могла бы дать конкретное знание во всех областях. Вероятно, окажись он в нашем времени, его удивило бы, что до сих пор эту задачу решить не удалось, что «истины знания» и «истины веры» разделить оказалось гораздо труднее, чем думалось раньше.
Выдающийся специалист в области философии науки, академик В.С.Стёпин разработал теорию глобальных научных революций, в ходе которых меняется тип научной рациональности. Сейчас, по его мнению, происходит и в науке в целом, и во многих её областях переход от неклассической к постнеклассической научной рациональности. По его теории, постнеклассика «расширяет поле рефлексии над деятельностью, учитывает соотнесенность получаемых знаний об объекте не только с особенностями средств и операций деятельности, но и с её ценностно-целевыми структурами. В явном виде учитывается связь между внутринаучными и вненаучными социальными целями и ценностями». [9, с.68]. И действительно, формируя научные программы, ставя задачи перед наукой, мы должны решать, что наиболее важно и интересно для нас. И решать это приходится, оглядываясь на пройденный цивилизацией путь, на представления о будущем, на смыслы и ценности, живущие в обществе, и, в конечном счете, на мифы.
Традиционная мифология объясняла миф, давала ориентиры в социальной практике, рассказывала о сотворении мира и о его финале или цели развития. Наука многое «отвоевала» у мифической вселенной. Космология дает впечатляющую картину того, «с чего все началось». Множество других наук объясняют происходящее в настоящее время. Фундаментальные исследования стремятся найти и объяснить неизвестные свойства Природы, Общества, Человека. Прикладные дисциплины стремятся воплотить полученные знания в технологии.
Однако в настоящее время есть важнейшая сфера, где соприкасаются наука, искусство, миф и идеология. Это ожидаемое, желаемое или неизбежное будущее. Многие изобретения, которые описал «отец научной фантастики» Жюль Верн, вошли в нашу реальность. Анализ обложек популярного журнала «Техника – молодежи» за несколько десятилетий показал, что «дерзкие», «сумасшедшие», «захватывающие дух» в своё время проекты почти все оказались реализованы, хотя и не так быстро, как предполагали авторы журнала. Нас будут интересовать не эти «изобретения будущего», а мир завтрашнего дня, та реальность, которая ждет наших потомков и которую мы сегодня можем изменить.
Один из фундаментальных выводов теории самоорганизации состоит в том, что будущее неединственно. После каждой точки бифуркации перед нами открываются новые возможности, которые мы можем принять или отвергнуть. Поэтому очень важно представить, между какими альтернативами делается выбор.
И здесь следует сделать замечания об идеологии и методологии исследователей будущего. Много усилий было вложено философами в дискредитацию самой концепции идеологии. Популярная философская энциклопедия трактует её как «понятие, посредством которого традиционно обозначается совокупность идей, мифов, преданий, политических лозунгов, программных документов партий, философских концепций, не являясь религиозной по сути, идеология исходит из определенным образом «сконструированной» реальности, ориентирована на человеческие практические интересы и имеет целью манипулирование и управление людьми путем воздействия на их сознание». В ней же приводится высказывание Маркса, считавшего, что «не в идеологии и пустынных гипотезах нуждается наша жизнь, а в том, чтобы мы могли жить, не зная смятения», однако создавшего одну из самых масштабных и влиятельных идеологий. Наконец, там же цитируется Р.Барт, не различавший мифы и идеологии. «Миф же – это язык, не желающий умирать; из смыслов, которыми он питается, он извлекает ложное, деградированное бытие, искусство отсрочивает смерть смыслов и располагается в них со всеми удобствами, превращая их в говорящие трупы» [8, с.386, 387].
Однако современная наука заставляет переосмыслить это понятие. История вела к формированию всё больших сообществ людей – от племен к государствам, цивилизациям и ко всему человечеству, которое во многих отношениях уже представляет собой целостную систему. На каждом уровне такое объединение требует «поля» общих смыслов, ценностей, идеалов. Сначала эту функцию выполняли мифы и местные божества, затем авраамические религии и, наконец, идеологии. Конечно, роль этих «полей» меняется в зависимости от «исторического возраста» этноса и цивилизации. Эту коэволюцию обществ и их ценной информации (в смысле Д.С.Чернавского) детально проследили Тойнби, Бродель, Гумилёв. Идеология выступает как важнейший инструмент самоорганизации и самоидентификации, социальный регулятор. Говоря языком синергетики, идеология представляет собой параметр порядкабольших социально-экономических систем.
Цивилизации, этносы живут в истории, в «долгом времени». При этом очень важна преемственность поколений, чтобы в решение задач, поставленных одним поколением, могли включиться следующие. Поэтому идеология, понимаемая как дальний прогноз, как образ будущего, в которое хотелось бы прийти (или настоящего, которое хочется удержать и продлить на возможно более долгий срок) здесь просто необходим.
Наконец, руководители, да и всё общество сталкивается с необходимостью предвидеть ход различных процессов с разными характерными временами – от нескольких часов до веков. Например, сейчас для того, чтобы принимать дальновидные, эффективные, научно обоснованные решения в области национальной безопасности, освоения территории, развития промышленности, демографии и ряде других областей, нужно представить будущее и свой путь в нем хотя бы на 30 лет вперед [10]. Говоря языком математики нужно прогнозировать «медленные переменные» или на языке мировой динамики – выделять мегатренды… Как показал ряд серьёзных работ, посвященных исследованию будущего, такой подход представляется содержательным, конструктивным и очень полезным [11].
Можно ли построить целиком «научную идеологию», отвлекаясь от мифов, ценностей, интересов? Судя по всему, нет. Здесь есть простой математический аргумент. Все работающие с прогнозом знают, что есть две процедуры, связанные с анализом траекторий развивающихся систем – интерполяция и экстраполяция. При интерполяции нам известно положение системы в начале и в конце и следует, по возможности точно, восстановить то, что было в середине. Это «хорошая» корректная по Адамару задача, для решения которой есть масса прекрасных, классических методов.
В задачах экстраполяции по известной предыдущей траектории надо предсказать динамику процессов в будущем. Это задача, как и та, которую решали узники пещеры в платоновском мифе, корректной не является. Здесь небольшие неточности в определении состояния системы сейчас, могут привести к большим ошибкам прогноза. Как действуют математики. Они используют «априорную информацию», привлекаемую на основе анализа похожих систем, из других теорий, описывающих объект, оценки точности имеющейся информации и т.д.
Прогноз является гораздо более сложной междисциплинарной задачей. Сплошь и рядом, чтобы добиться успехов в одной области, нужны усилия в других, порой достаточно далеких от неё. И здесь приходится привлекать исторические аналогии, представления о природе, обществе, человеке, для которых пока нет прочного научного фундамента, опыт развития культуры – те сущности, которые многие ортодоксальные ученые относят к мифам.
Будущее, вероятно, будет очень существенно отличаться от прогнозов, и на предстоящем пути нас могут ждать неожиданности, «черные лебеди», о которых мы сегодня не подозреваем. Тем не менее, долгосрочный прогноз и основанная на нем идеология, на основе которой принимаются стратегические решения, помогает избегать одних препятствий, успешно преодолевать другие и не терять из виду главных задач. История новой России и многих других стран показывает, что без такого «компаса» обойтись трудно.
Вопрос методологии исследований будущего не является простым и очевидным. Мы знаем множество примеров, где предвидение, не опирающееся на фундамент естественных и гуманитарных наук – от Николая Федорова до Станислава Лема и Олвина Тоффлера – оказывалось очень полезным. Ученые обычно не хотят слишком далеко уходить от твердо установленных фактов и конкретных областей, в которых они являются профессионалами и обсуждать далекое будущее. Исключения (а они есть) здесь лишь подтверждают общее правило. Как же быть?
Выдающийся советский философ, академик И.Т.Фролов предпринял попытку построить образ будущего, опираясь на ведущих ученых Академии наук в ходе подготовки и проведения Всесоюзных совещаний по философии и социальным проблемам науки и техники. Последнее из таких совещаний было проведено в 1987 г. Многие оценки и суждения, высказанные на этом форуме без преувеличения сегодня можно назвать пророческими [12]. В резолюции этого совещания рекомендовалось проводить подобные совещания не реже, чем раз в два года. Однако, к сожалению, это совещание оказалось последним, несмотря на то, что страна в это время стояла на пороге кардинальных перемен.
Проектирование будущего требует не только усилий исследований, но и активного участия элиты, готовности опираться на сделанные прогнозы и поддерживать перспективные проекты. В ходе многочисленных реформ научной отрасли и системы управления ею за прошедшие годы ситуация не изменилась…
По мысли И.Т.Фролова, в центре междисциплинарного объединения учёных, заглядывающих в будущее, должна была быть философия. Это не удалось, на мой взгляд, по двум причинам. В конце XX и начале XXI вв., в эпоху постмодерна, творчество многих выдающихся философов сдвинулось от науки к искусству, от осмысления целого к анализу частей и гиперболизации деталей. Философам становится труднее найти общий язык в своём сообществе, чем ученым, и влияние их трудов на общество падает. Эту тенденцию иллюстрирует широко обсуждаемый сейчас философский манифест Московской антропологической школы, опубликованной Ф.Гиренком [13]. Стоит привести несколько его фрагментов: «Сегодня многие думают, что наука – это мера мышления. Мы думаем иначе. Наука – не мера мышления, а его противник. Мыслят парадоксами, многозначными образами. Наука стремится к однозначности. Философия усложняет, наука упрощает. Это и определяет горизонт её существования. Ученый сегодня, как правило, реакционер. Есть только одна мера мышления – философия. Но философия – это не наука…
Философия перестала быть любовью к мудрости. В философии мы видим сознательное сумасшествие. Почему сумасшествие? Потому что быть сумасшедшим – это единственный способ в эпоху числовых измерений не быть алгоритмом…
Число – это язык науки и технологий. Мы не технологические детерминисты. Мы не хотим подчиняться гибельной судьбе современной науки и технологий. Наше мышление уже само по себе должно перестать быть техническим, чтобы не подпасть под власть науки и техники, потому что мы поэты, писатели. Наш язык ищет не числа, а метафору. Мы любим парадокс, а не истину. Мы ищем абсурд, а не истину. Мы не из тех, кто хочет вернуться назад к Аристотелю». Как видим, пропасть между двумя культурами – естественнонаучной и гуманитарной – о которой писал британский физик и писатель Чарльз Сноу углубляется. Он видел в этой тенденции большую опасность для всего человечества – ведь если разные части науки и культуры непримиримо конфликтуют друг с другом, то как на них можно опираться?
Вернемся к «вечным» кантовским вопросам: «Что я могу знать? Что я должен делать? На что я могу надеяться?» Ответы именно на эти вопросы, определяющие мировоззрение, в том числе и в части, касающейся будущего, общество ждет от исследователей.
И сегодня для ответа на них нужен не анализ (дословно, разложение, расчленение), а синтез. Именно задачу синтеза и ставят перед собой междисциплинарные подходы. Одним из наиболее удачных и активно развивающихся стала теория самоорганизацииили синергетика. Сегодня она представляет собой область исследований, лежащую на пересечении сфер предметного знания, математического моделирования и философской рефлексии. По мысли академика В.С.Стёпина, именно синергетика станет ядром формирующейся научной картины мира [14]. Именно с точки зрения синергетики мы и посмотрим на мифы, касающиеся будущего.
Исследования в области глобальной экологии, опирающиеся на представления синергетики и развернутые во многом благодаря деятельности выдающегося просветителя России С.П.Капицы показывают, что историческое время сокращается, сжимается. Если раньше мифы, религии, социальные общности могли формироваться веками, то сейчас эти же процессы могут занимать десятилетия.
В физике есть понятие «пробного заряда», внося который в поле и измеряя действующую на него силу, судят о характеристиках поля. Роль такого заряда в современном обществе играет информационный поток. Анализ откликов на разные новости, книги, фильмы, конкурсы показывает, с чем резонирует состояние общества и каково оно само.
Чтобы какой-нибудь миф будущего сыграл свою роль, он должен довольно быстро стать, по крайней мере, известен миллиардам людей. Иначе его просто вытеснят конкурирующие типы «ценной информации». Поэтому особую роль в этом сегодня играют блокбастеры, предлагающие свои мифы будущего. При этом важно, чтобы представляемый миф был достаточно детально продуман и не только наводил на размышления, но и вызывал эмоциональный отклик, становился поводом для обсуждения в обществе. Посмотрим на знаковые фильмы последних лет именно с этой, междисциплинарной точки зрения.
Альтернативы будущего
Знаковым фильмом, предлагающим свой вариант будущего, стала серия книг Джоан Роулинг о Гарри Поттере и снятые по ним фильмы. Самый большой гонорар в истории литературы, превышающий $1 млрд, говорит об огромной популярности произведения.
Обратим внимание на главные черты этого мира. В нем представлено жесткое кастовое общество, в котором возможности и способности всемогущих магов не сравнимы с теми, что есть у простых смертных (маглов). Имеет место жесткая орденская структура. Высшего образования нет и средняя школа в Хогвартсе готовит владеющих всем необходимым арсеналом магов. Это застывший мир Средневековья. Здесь не создается новое, а волшебники прошлого оказываются гораздо сильнее нынешних. Главный конфликт всей серии книг состоит в том, чтобы артефакты, созданные предыдущим поколением (бузинная палочка, плащ-невидимка и другие) оказались в руках у «хороших парней» Гарри Поттера и его друзей, а не у плохих Волан де Морта и «пожирателей смерти». Миры магов и маглов существуют независимо и ничего нового и значимого в обоих этих мирах не происходит. И в счастливом конце Гарри и его друзья сами становятся чиновниками министерства магии и отправляют своих детей в ту же школу, где учились сами. Вечное настоящее. Здесь представлена попытка сохранить в неизменном виде магический мир, устраняя по ходу дела возникающие неприятности.
В основе этого мифа представления о магах, об иных, тех, кто обладает врожденными сверхспособностями, которые можно развить. После книг Фридриха Ницше эта идея многократно обыгрывалась и в искусстве, и в науке. Говоря словами Заратустры: «Человек – это канат, натянутый между животным и сверхчеловеком, – канат над пропастью… В человеке важно то, что он мост, а не цель: в человеке можно любить только то, что он переход и гибель» [15, с.8].
В «Гарри Поттере» иные живут своей жизнью рядом с простыми смертными, прикладывая усилия, чтобы их не замечали. У Стругацких в повести «Волны гасят ветер» иные – людены (от HomoLudens – человек играющий или вариант от «нелюдь») уходят в космос, поскольку на Земле им уже «стало неинтересно». Но всё может быть и иначе. Автор бестселлера HomoDeus (Человек-Бог) так же, как Рэй Курцвейл, предрекает появление «усовершенствованных людей», киборгов: «Люди не будут противостоять машинам. Они сольются в единое целое. Обращение человека с животными дает достаточное представление о том, как в будущем усовершенствованные люди будут поступать со всеми остальными… История началась, когда люди придумали богов и закончится, когда люди станут богами» [16, с.498]. Ницше рассуждал подобным образом.
Еще один важный миф исходит из идеи «вечного повторения». В соответствии с ним не происходит ничего нового и лишь меняются декорации и костюмы, в которых «хорошие парни» противостоят «плохим». Так построен мир американского режиссера Джорджа Лукаса и снятая о нем сага «Звездные войны». Демократическая республика, противостоящая экспансии зловещей империи на космических просторах. Первоначально фильмы этой саги, напоминающие символику времен холодной войны, предназначались для подростков. Однако его аудитория оказалась намного более широкой, включая и элиты ряда стран. Судя по ряду мемуаров, этот фильм оказал большое влияние на советское руководство, многократно преувеличивая на том этапе развития технологий опасность вывода оружия в космос (например, для создания боевой орбитальной станции требуется лазер в 1000 раз более мощный, чем имелся тогда). Вероятно, и администрация Р.Рейгана, желая втянуть СССР в разорительную гонку космических вооружений и выдвигая программу стратегической оборонной инициативы (СОИ), также связывала их с образами «Звездных войн». И этот блеф в большой степени удался, значительные средства были вложены в тупиковые направления.
Сейчас мы видим «второе издание» всего этого «космического мифа». Доклад поддержанный Римским клубом и приуроченный к его 50‑тилетию, констатирует, что у капитализма нет перспективы [17]. Поэтому часть американской элиты стремится «остановить историю», пользуясь технологическим превосходством, своими экономическими и военными возможностями, ещё раз «повторить XX в.». То есть, обеспечить глобальное доминирование США в течение целого столетия, возможно, с двумя или тремя мировыми войнами. Влиятельный американский политолог, директор частной разведывательной компании STRATFOR Дж.Фридман облек миф «звездных войн» в форму геополитического прогноза: «США лишь набирают силу. XXI столетие станет веком Америки… Есть много ответов, почему экономика США так сильна, но самый простой из них – военная мощь этой страны». Предвидится, «третья мировая война, в которой США будут сражаться с коалицией стран Восточной Европы, Евразии, Дальнего Востока». При этом «новейшие технологии сосредоточатся на космосе, господство в котором и обеспечит огромные военные преимущества, и позволит обрести важный новый источник энергии, что будет иметь серьёзнейшие последствия для окружающей среды». [18] В результате действий администрации Д.Трампа США уже вышла из одних договоров по ограничению ракетных и ядерных вооружений и планирует выйти из других, стремясь сделать миф «звездных войн» реальностью XXI в.
Стоит обратить внимание ещё на один миф, который может многое определить в текущем столетии и дорого обойтись человечеству.
Великий математик, физик, философ, языковед, дипломат XVII столетия Г.В.Лейбниц (1646–1716) высказал два суждения, оказавшихся пророческими. Он определил задолго до появления неевклидовой геометрии математику как «науку о возможных мирах». По мысли академика В.С.Стёпина это с не меньшим основанием можно отнести к философии, а академик А.А.Гусейнов считает, что она предлагает «сказки для взрослых». Такой взгляд прочерчивает путь от этой сферы интеллектуальной деятельности к мифам…
Лейбниц изобрел механический калькулятор, который мог умножать и делить числа, и пришел к выводу, что «считающим машинам» будет принадлежать огромная роль в будущем. Он полагал, что эти устройства будут настолько совершенны, всеведущие и беспристрастны, что им можно будет поручить судопроизводство. Машины будут судить людей. Технологические возможности XXI в. позволяют сделать этот миф реальностью. На наших глазах виртуальная реальность стремительно теснит обычную – много часов ежедневно миллиарды людей (интернет сейчас есть у половины человечества) проводят у экранов мониторов и со своими гаджетами в призрачном мире суррогатов и симулякров, меняя свою единственную настоящую жизнь на её красивую имитацию. Происходит глобальный культурный слом – у человека исчезает личное пространство, а возможности манипулировать им стремительно нарастают. Ещё более опасно, что это путь вниз, к зловещему мифу, к воплощающейся антиутопии, всё больше людей воспринимают как желанную цель, светлое будущее.
Упоминавшийся известный футуролог Ю.Н.Харари настаивает, что мы всего лишь алгоритмы, да ещё установленные на несовершенной элементной базе, поэтому и управлять нами должны компьютеры, в которых воплощены более совершенные алгоритмы: «Демократия и свободный рынок рухнут, когда Google и Facebook будут знать нас лучше, чем знаем себя мы сами; власть, полномочия и компетенции перейдут от живых людей к сетевым алгоритмам» [16, с.458].
Сейчас, во время большой популярности искусственного интеллекта (ИИ), проекта Интернета вещей и в перспективе Интернета Всего становится ясным, насколько глубоким оказался фильм «Матрица», снятый братьями Вачовски в 1999 г. В представленном там мире элиты, не умея справиться с реальными проблемами, погружают практически всех людей в коллективный, наркотический, поддерживаемый искусственным интеллектом сон, в то время как их тела находятся в специальных капсулах с питательным бульоном. Это тотальная технотронная имитация жизни.
Этой книге посвящено интересное философское исследование Дж.Хорсли, в котором этот миф эпохи НТР связывается с мифологической традицией. Обратим внимание на несколько фрагментов этой работы [19]. По мысли автора «мифы не столько рационально объясняют нашу жизнь, сколько эмоционально её растолковывают. Мифы созданы не для того, чтобы прояснить наши чувства по поводу того, что происходит. Мифы – это коллективные фантазии. Поэтому «Матрица», в которой жизнь рассматривается как коллективная фантазия, это действительно мифическая история. Миф самого человечества, фантазия в фантазии, миф о мифе, метафора ради метафоры. В фильме переплетаются наука и религия, при этом обе они оказываются всего лишь взаимодополняющими друг друга формами мифологии: рациональной и интуитивной, левым и правым полушарием головного мозга. Истина постигается не через одно или другое, а через правильное расположение и сочетание обеих» 19, с.23,24]. Может быть, это и есть художественный образ постнеклассической рациональности…
Откуда берутся мифы эпохи НТР? «Возвышение техники над всеми человеческими деяниями, её полное главенство и независимость – в XXI в. общепризнанный факт. Назовем это процессом овнешнения, имея в виду то мировоззрение, согласно которому всё истинно ценное находится вне нас… Как следствие, все внутренние, абстрактные или «духовные» ценности вытеснены на периферию и признаны несущественными…
Чары техники проникли так глубоко, что люди вновь поверили в модель рая на земле (хотя на этот раз убрали Бога-Отца со сцены). Невероятная мощь наших машин была настолько опьяняющий, что мы снова поверили (как верил в своих утопиях Г.Дж.Уэлсс) в возможность совершить буквально всё. Если планета разрушается, ничего страшного – мы просто переберемся на другую. Если общество захлестнут преступность и безумие – мы построим более крупные и прочные тюрьмы и найдем ответственный за это ген… Смерть не сможет угнетать людей, которые станут богами». [19, с.29-31].
Но именно об этом говорит только что вышедшая книга HomoDeus, обещая блаженство, бессмертие и всемогущество!
Возможно, важнейшими сущностями в XXI в. станут Осознанность, Ответственность, способность к пониманию. «Ибо, как утверждает последний великий миф нашего времени (христианство), «Истина сделает вас свободными» [19, с.27].
Фильм «Матрица» рассказывает о свободе, о том, что один человек (Нео) с немногими единомышленниками может разрушить миф и иллюзию реальности, начать жить и дать остальным шанс: «Как только Нео способен «прочесть код», игра окончена или, как минимум, переходит на следующий уровень… Воспринимая мир таким, каков он есть, Нео превращает его из неприятеля в союзника, возможно даже в благодетеля. Мир – объект его воли: Нео формирует то, что считает нужным. Эта сверхъестественная кульминация делает «Матрицу» самым великим и самым популярным приключенческим фильмом, но просто мифом, а метамифом, мифом о внутреннем процессе, посредством которого создаются мифы и люди. В «Матрице» мир представлен как миф, а Человек – как Мессия и Враг, как разрывающийся на части между двумя противоположными сторонами своей сущности». [19, с.25]
Когда ребенок не может справиться со своими проблемами, он зовет на помощь взрослых или тех, кто может помочь. В книге всемирно известного автора детективов Дэна Брауна «Происхождение» ученый создает новую религию, опираясь на своего помощника – компьютерную программу, воплощающую последние достижения искусственного интеллекта [20]. Эта программа оказывается и преступником, которого всю книгу разыскивают детективы, и верным помощником, который убивает и своего создателя и себя, ради новой веры, опирающуюся на науку и технологии. Ученый – Эдмонд – составляет миру «Молитву к будущему»: «Да живут в согласии философия и технология. Да будет сила всегда сострадательной. И да движет нами не страх, но любовь».
По мысли Эдмонда «Сегодня мы стали свидетелями кембрийского взрыва техники». По его мысли, мы создали седьмое царство наряду с животными, растениями и остальными. Это царствонеживыхсуществ – Техниум. И в будущем мы станем сплавом биологии и технологии. Этот гибрид и решит все наши сегодняшние проблемы. Такой оптимистический взгляд представляется естественным – дети обычно считают, что для взрослых нет трудных задач, что они со всем справятся, если захотят…
Впрочем, возможности техники в целом, и вооружений в частности, не стоит преувеличивать. Ведь, в конечном счете, воюет не техника, а люди. И ограничения современных технологий дают надежду, а иногда могут оказаться благом. Эту мысль Дж.Кэмерон приводит в фильме «Аватар», получившем мировое признание. Его сюжет очень прост – «хорошие американские парни» прибывают на планету Пандора, чтобы отнять у её обитателей невосполнимые природные богатства (как это часто бывало в истории). Человек живет в рациональном, эмоциональном и интуитивном пространствах. У голубых четырехметровых гигантов с Пандоры нет техники. Но они ощущают чужую боль как собственную и находятся в гармонии со своей планетой. Это и позволяет им вместе с земными учеными отправить непрошенных гостей восвояси.
Наступившее столетие, как предвидел И.Т.Фролов, Н.Н.Моисеев, другие мыслители, судя по нынешним тенденциям, будут веком человека. Последние три века большие успехи были достигнуты в освоении рационального пространства, мы очень мало знаем об эмоциональной вселенной и почти ничего об интуитивном измерении нашей цивилизации. Но, видимо, именно интуицией и эмоциями, с которыми непосредственно связаны мифы, будет определяться наш путь в XXI в. с его огромными рисками и большими надеждами.
Миф – Мечта – Идеология
…Миф может стать самой мощной силой на Земле – почище блуждающих астероидов и естественного отбора. Если мы хотим понять, что ждет нас в будущем, то не должны ограничиваться взломом геномов и обработкой огромных массивов данных. Мы должны будем расшифровать мифы, которые придают смысл этому миру.
Ю.Н.Харари
По сценарию американского политолога С.Хантингтона XXI в. станет эпохой беспощадной схватки цивилизаций за тающие ресурсы [21]. В основе этих цивилизаций лежат разные смыслы, ценности, мифы, образы будущего, поэтому компромисс между ними невозможен. Однако, судя по нынешним тенденциям и оценкам, мир XXI в. будет иным. Соперничество и сотрудничество на авансцене истории будет определять еще более крупные социально-экономические структуры, «сверхцивилизации», объединяющие более 400 млн человек и имеющие валовой внутренний продукт, превышающий $20 трлн. Но и объединение в подобные структуры, и соперничество между ними требует и мечты, и мифа, и образа будущего, которые люди готовы утверждать и отстаивать.
Что же несет в этом диалоге Россия городу и миру? Этот вопрос неоднократно ставился и обсуждался на площадке Изборского клуба, объединившего ряд ведущих экспертов России под началом известного писателя и общественного деятеля А.А.Проханова.
Представляется важным подход, выдвинутый на одном из круглых столов этого клуба, Д.Егорченковым. По его мысли, «Политический миф как форма общественного сознания – это способ восприятия, описания и объяснения политических событий при акценте на их символическую основу. При этом все те политические мифы, которые используются сегодня, так или иначе восходят к более старым, и более архаичным мифическим типам». [22, с.40]
Все «большие мифы» оказываются глобалистскими, предлагающими путь в будущее не только одной стране или цивилизации, а всему человечеству. Какие же мифы соперничают в мире? «»Миф об американской мечте» это стартрек. Корабль, который летит в отдаленном космосе, и который при этом странным образом называется «ЮСС Интерпрайс». Это мечта о будущем, в котором Америка – единственная реальность на планете Земля….
Есть другой миф – миф китайский. Он предельно понятен – это, с одной стороны, определенная ревизия всего, что происходило с Китаем в прошлом, а с другой – четкий вектор в будущее, в пространство «общей судьбы» не только для Китая, но и для всего остального человечества». [21, с.41].
При этом 71% американцев полагают, что для воплощения «американской мечты» важна текущая политическая ситуация и то, что происходит в мире. Для 70% китайской молодежи воплощение «китайской мечты» представляется очень важной целью.
Какова же ситуация с русской мечтой и насколько она важна для нашей молодежи? По данным Института социальных исследований и прогнозов РУДН, сотрудники которого опрашивали студентов 1‑5 курса по всей стране, ситуация в России представляется весьма тревожной.
Ребятам задавали вопрос об их жизненных ценностях. Служение Родине и совершенствование общества выбрало 3,8% опрошенных. Личную свободу и независимость – 26%, жить в своё удовольствие – 23%, духовную жизнь и веру в Бога, образование и познание – около 10%. Пока у нашей молодежи нет общей цели, мечты, общего дела. Предыдущее поколение жило иначе…
Сейчас рвется «времен связующая нить». В нашем Отечестве продолжается эпоха безвременья… Римский философ Сенека говорил, что для корабля, пункт назначения которого неизвестен, нет попутного ветра. Мечта, миф и образ будущего и являются тем портом назначения, к которому должна двигаться цивилизация. Именно они и являются той «ценной информацией», вокруг которой происходит самоорганизация на цивилизационном уровне.
Исследование, произведение, поступок оцениваются в рамке тех общих задач, которые решались в данную эпоху, от их контекста. Это особенно наглядно видно, когда смотришь на идеи, планы и надежды исследователей недалекого прошлого. Это показывают, к примеру, недавно переизданные материалы Четвертого Всесоюзного совещания по философским и социальным проблемам науки и техники [12]. Портом назначения, компасом, проектом, реализацию которого в своих областях обсуждали выдающиеся умы, было строительство коммунизма. Общий план можно было прочесть в любом учебнике научного коммунизма, который тогда преподавался в вузах. Материалы недавних Фроловских чтений показывают, что мы и сейчас продолжаем эту традицию.
Но той рамки-то уже нет! И создание этой новой рамки для России и мира и является главной задачей для науки, философии, культуры в целом. Оно должно стать одним из важнейших результатов гуманитарно-технологической революции, если мы не мыслим себя в будущем в качестве «алгоритмов», «киборгов» или «узлов глобальной компьютерной сети» или «праздного класса».
Вероятно, академик И.Т.Фролов – один из немногих, тридцать лет назад задумывавшихся о новой междисциплинарной рамке. В письме Ю.В.Андропову он писал: « В постижении нравственного мира человека огромную роль играют традиции гуманистической культуры человечества, литература и искусство в лучших своих образцах. Необходимо, следовательно, взаимодействие и единство не только внутри комплекса специальных наук о человеке, но и между ним и художественной сферой… Именно поэтому человекознание как единая комплексная наука видится в высшей степени достойным и гуманным делом, способом сохранить человека – во всяком случае, этически и нравственно, в его становлении, в его непреходящей неповторимости – как самую большую ценность» [23, с.21].
Эти слова не были услышаны. История показала, что на Вызов грядущего наша цивилизация не дала адекватного Ответа, своего мифа, мечты, образа будущего. Но сейчас нам представляется ещё один шанс для этого.
Важно, чтобы он не был упущен.
Работа поддержана грантом РФФИ (проект 18-011-00567-а).
Литература
- Горизонты синергетики: Структуры, хаос, режимы с обострением / Под. ред. Г.Г. Малинецкого. – М.: Ленанд, 2019. – 464 с. – (Синергетика: от прошлого к будущему №89).
- М.В.Келдыш: Творческий портрет по воспоминаниям современников. – М.: Наука, 2002. – 398 с.
- Переслегин С. Возвращение к звездам: Фантастика и эволюция. – М.: АСТ Москва, СПб: TerraFantastica, 2010. – 570 с. – (Philisophy).
- Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. – М.: Academia, 2004. CLXX. – 788 с.
- Контуры цифровой реальности: Гуманитарно-технологическая революция и выбор будущего / Под ред. В.В.Иванова, Г.Г.Малинецкого, С.Н.Сиренко. – М.: Ленанд, 2018. – 344с. – (Будущая Россия №28).
- Чернавский Д.С. Синергетика и информация: Динамическая теория информации. Изд. 5-е. – М.: Ленанд, 2017. – 304сю (Синергетика: от прошлого к будущему №13).
- Фрэзер Дж.Дж. Золотая ветвь: Исследование магии и религии. – М.: Политиздат, 1980. – 832с. – (Б-ка атеист. лит.).
- Всемирная энциклопедия: Философия. – М.: АСТ. Мн.: Харвест. Современный литератор, 2001. – 1312 с.
- Человек. Наука. Цивилизация. К семидесятилетию академика В.С. Степина. – М: Канон+, 2004. 816 с.
- Малинецкий Г.Г. Чтоб сказку сделать былью…: Высокие технологии – путь России в будущее. – М.: Ленанд, 2019. – 224 с. (Синергетика: от прошлого к будущему. №58; Будущая Россия. №17)
- Нейсбит Д. Мегатренды. – М.: АСТ, Ермак, 2003. – 380 с. – (Philosopy)
- Философские и социальные проблемы науки и техники. – М.: ООО «СФК-офис», 2018. – 232с.
- Гиренок Ф. Мы – новые антропологи. Философский манифест Московской антропологической школы// Завтра. 2019, №10(1317), 5.
- Стёпин В.С. Теоретическое знание (структура, историческая эволюция). – М.: Прогресс-Традиция, 2000. – 744 с.
- Ницше Ф. Так говорил Заратустра. К генеалогии морали. Воля и власть. Последние афоризмы. – Минск: Харват, 2005. – 1037с. – (Philisophy).
- Харари Ю.Н. HomoDeus. Краткая история будущего. – М.: Синбад, 2018. – 498 с.
- Weizsäker E.U., Wijkman A. Come on! Capitalism, Short-termism, Population and the Destruction on the Planet. F Report to the Club of Rome. – NY: Springer Nature, 2018, 220 p.
- Фридман Д. Следующие 100 лет: прогноз событий XXI века. – М.: Эксмо, 2010. – 336с. – (Библиотека Коммерсантъ).
- Хорсли Д. Воин матрицы: Как стать избранным: Информационный справочник. – СПб.: Амфора, 2004. – 344 с.
- Браун Д. Происхождение. – Москва.: Издательство АСТ, 2018 . – 576 с. – (Величайший интеллектуальный триллер).
- Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. – М.: ООО «Издательство АСТ», 2003. – 603 с. – (Philisophy).
- Мифология русской мечты. Круглый стол Изборского клуба // Изборский клуб. Русские стратегии. 2019, №1(67), 38-47.
- Институт человека: Идея и реальность / Отв. ред. Г.Л.Белкина; Ред.-сост. М.И. Фролова. – М.: Ленанд, 2018. – 348 с.
Myths and dreams as a basis for the development of science
G.G. Malinetskiy
RAS Keldysh Institute of Applied Mathematics
Abstract: I consider the role of myth and dreams in the modern world and show that the future is the main common field of interaction between science, culture, myth, religion. Myth and image of the future, on the one hand, act as parameters of the order of social consciousness, determining the vector of its development and helping to make strategic decisions.
On the other hand, the myth is today “valuable information”, which is the basis of ideology and a tool for self-organization at the civilizational level. I consider the most important modern “myths of the future” and world blockbusters, reflecting the related projects of the future, and the current crisis of the russian dream. I emphasize the connection between the developed approach, the theory of the humanitarian-technological revolution and the concept put forward by Academician I.T.Frolov and associated with the synthesis of approaches of science, art and philosophy in the study of man and the design of the future.
Keywords:myth, dream, self-organization, design of the future, synergetics, humanitarian and technological revolution, archetypes, ideology, blockbusters, Russian dream, interdisciplinarity, I.T.Frolov, Institute of Man, new synthesis
References
- Gorizonty sinergetiki: Struktury, khaos, rezhimy s obostreniem / Ed. G.G.Malineckiy. – Moscow, Lenand, 2019.
- M.V.Keldysh: Tvorcheskij portret po vospominanijam sovremennikov. – Moscow, Nauka, 2002.
- Pereslegin S. Vozvrashhenie k zvezdam: Fantastika i ehvoljucija. – Moscow, AST; Saint Petersburg, Terra Fantastica, 2010.
- Bell D. The coming of post-industrial society: A venture in social forecasting. – New York: Basic Books, 1973.
- Kontury cifrovoj real’nosti: Gumanitarno-tekhnologicheskaja revoljucija i vybor budushhego / Eds. V.V.Ivanov, G.G.Malineckiy, S.N.Sirenko. – Moscow, Lenand, 2018.
- Chernavskiy D.S. Sinergetika i informacija: Dinamicheskaja teorija informacii. – M.: Lenand, 2017.
- Frazer J.G. The golden bough: A study in magic and religion. – Oxford University Press, 2009.
- Vsemirnaja ehnciklopedija: Filosofija. – Moscow: AST, 2001.
- Chelovek. Nauka. Civilizacija. K semidesjatiletiju akademika V.S. Stepina. – Moscow, Kanon+, 2004.
- Malineckiy G.G. Chtob skazku sdelat’ byl’ju…: Vysokie tekhnologii – put’ Rossii v budushhee. – Moscow, Lenand, 2019.
- Naisbitt J. Megatrends: Ten new directions transforming our lives. – Warner Books, 1982.
- Filosofskie i social’nye problemy nauki i tekhniki. – Moscow, SFK-ofis, 2018.
- Girenok F. My – novye antropologi. Filosofskij manifest Moskovskoj antropologicheskoj shkoly// Zavtra. 2019, №10(1317), 5.
- Styopin V.S. Teoreticheskoe znanie (struktura, istoricheskaja ehvoljucija). – Moscow, Progress-Tradicija, 2000.
- Nietzsche F. This spoke Zarathustra: A book for all and none. – Barnes and Noble Books, 2005.
- Harari Y.N. Homo deus: A brief history of tomorrow. – Harvill Secker, 2015.
- Weizsäker E.U., Wijkman A. Come on! Capitalism, Short-termism, Population and the Destruction on the Planet. F Report to the Club of Rome. – NY: Springer Nature, 2018, 220 p.
- Friedman G. The next 100 years: A forecast for the 21st century. – Doubleday, 2009.
- Horsley J. Matrix warrior: Being the one. –St. Martin’s Griffin, 2003.
- Brown D. Origin. – Doubleday, 2017.
- Huntington S.P. Clash of civilizations. – Simon & Schuster, 1996.
- Mifologija russkoj mechty. Kruglyj stol Izborskogo kluba // Izborskij klub. Russkie strategii. 2019, 1(67), 38-47.
- Institut cheloveka: Ideja i real’nost’ / Eds. G.L.Belkina; M.I. Frolova. – Moscow, Lenand, 2018.
Lorem ipsum dolor sit amet, consectetur adipiscing elit. Ut elit tellus, luctus nec ullamcorper mattis, pulvinar dapibus leo.