- Программа
- Обзор
- В.А. Лекторский
- И.Т. Фролов — Письмо Ю.В. Андропову
- Г.Л. Белкина, М.И. Фролова
- М.А. Мануильский
- О.В. Попова
- М.А. Пронин
- А.Е. Разумов
- И.Т. Фролов — На пути к единой науке о человеке
- Фауст против Мефистофеля — Интервью с И.Т. Фроловым
Программа конференции
Институт человека. Идея и реальность.
(XVI Фроловские чтения).
Открытие конференции – акад. А.В. Смирнов.
Презентация книги «Ценностные основания научного познания».
Фильм «Институт человека».
Акад. В.С. Степин – Современный антропологический кризис и поиск новых ценностей.
Акад. А.А. Гусейнов – О человечестве и человечности.
Акад. В.А. Лекторский – Воспоминания о будущем.
Акад. А.Г. Асмолов –Перспективы человека: историко-эволюционный подход.
Чл.-корр. РАН К.В. Анохин – Когнитом человека: происхождение, строение, перспективы исследования.
Чл.-корр. РАН Б.Г. Юдин – Назад к человеку.
Чл.-корр. РАН В.В. Миронов – Ценностная компонента человеческого существования.
Д.биол.н. С.А. Боринская – Гены и культурная эволюция.
Д.ист.н. М.Л. Бутовская – Эволюционно-стабильная стратегия поведения человека и репродуктивный успех.
Д.ф.н. П.С. Гуревич – Прогностические идеи академика И.Т. Фролова.
Д.ф.н. И.К. Лисеев – Междисциплинарный диалог как форма организации современного научного знания.
Д.псих.н. А.Ш. Тхостов – Для чего нужен Институт человека в наши дни.
Д.ф.н. П.Д. Тищенко – Институт человека: проект, устремленный в будущее.
Д.ф.н. М.С. Киселева – Институт человека как интеллектуальная идея и социальный контекст.
Д.ф.н. С.Н. Корсаков – Институт человека: будущее в настоящем.
Д.ф.н. В.Г. Борзенков – Институт человека: задуманное и сделанное.
Д.ф.н. Ю.М. Резник – Институт человека как научно-организационный проект гражданского общества.
Д.ф.н. И. Л. Андреев – Проблема человека начинается с появления человечества: антропосоциогенез.
Д.ф.н. О.В. Попова – Разработка этических проблем генетики в Институте человека.
К.псих.н. Г.Б. Степанова – Опыт междисциплинарного исследования в Институте человека РАН.
Д.ф.н. Э.М. Спирова – Человек и его эмоциональный мир.
Д.ф.н. И. Л. Андреев, А.Н. Назарова, А.К. Антонов, В.Н. Новосельцев – Взаимосвязь гормональной и нейрональной систем регуляции человека.
М.И. Фролова — Гуманистическая «философия надежды» Эрнста Блоха и вызовы XXI века.
К.ф.н. Е.И. Ярославцева – Человек как проблема человека. Опыт наблюдателя и участника.
ИНСТИТУТ ЧЕЛОВЕКА: ИДЕЯ И РЕАЛЬНОСТЬ
22 ноября 2016 г. Институт философии РАН, Российское философское общество, журналы «Вопросы философии» и «Человек» провели XVI Фроловские чтения на тему «Институт человека: идея и реальность».
Чтения были посвящены четвертьвековому юбилею создания Института человека РАН. Институт человека был создан в системе Академии наук в 1991 г. в результате многолетней исследовательской и научно-организационной деятельности академика Ивана Тимофеевича Фролова (1929 – 1999). В 1980-е гг. И.Т. Фролов инициировал мощное интеллектуальное движение по комплексному изучению философии человека и глобальных проблем человечества. На подъёме интереса к этой тематике и возник Институт человека. В Институте человека было налажено исследование таких направлений, которые в силу своей междисциплинарности либо не находили себе места в структуре науки, либо изучались односторонне: биоэтика, танатология, виртуалистика. В канун 2005 г. Институт человека был закрыт, а на его основе создан отдел в Институте философии РАН. Ныне преемниками Института человека являются сектора гуманитарных экспертиз и биоэтики и методологии междисциплинарных исследований человека.
Юбилейная дата, хотя и с некоторым привкусом горечи, невольно вызывает размышления об исторических путях, по которым шло и идёт комплексное изучение человека. Открывая конференцию, директор Института философии РАН академик А.В. Смирновотметил перспективный характер проекта Института человека, который подтверждается всем развитием науки, а также успехи, достигнутые научно-философской школой, связанной с именем И.Т. Фролова.
АкадемикА.А. Гусейноввернулся к мысли И.Т. Фролова о том, что человечество, чтобы выжить, должно перейти на принципиально новый уровень разумности и гуманности. Условием такого перехода докладчик назвал принятие абсолютного запрета на насилие. Человечество как субъект глобализации должно становиться единым. Но как возможно такое единство? До сих пор насилие было фактором развития, а национальные государства имели монополию на его применение. Если помыслить человечество не как абстракцию, а как следующую форму общности людей, то отказ от насилия можно назвать фактором её формирования.
АкадемикВ.А. Лекторскийпосвятил свой доклад междисциплинарности в изучении человека. Человек стал проблемой науки в целом и проблемой для самого себя, как о том писали философы-гуманисты XX века. Теперь под вопросом оказалось будущее человека и границы между человеческим и нечеловеческим. Редактирование генов открывает революционные перспективы. Когнитивные науки бросают вызов традиционному пониманию человека. Но при ответе на вызов важно не потерять сами основы культуры.
В своём ярком выступлении академик РАОА.Г. Асмоловговорил об исследовательской программе Института человека. Непростая задача целостного исследования – при всей сложности человеческого бытия. Человек строит своё настоящее как реализацию образа будущего. К нему должна применяться неклассическая эпистемология, учитывающая его активность, целеустремлённость и непредсказуемость.
Член-корреспондент РАН и РАМН К.В. Анохинрассказал об историческом опыте постановки изучения человека в 1930-е гг. во Всесоюзном институте экспериментальной медицины. Он продемонстрировал нереализованные архитектурные проекты зданий, предназначавшихся для проведения исследований человека. Позже на базе ВИЭМ была сформирована АМН СССР. К.В. Анохин рассказал также о современных исследованиях макроструктуры мозга человека.
В интересном докладе д.б.н. С.А. Боринскойбыл прослежен паралеллизм в изучении становления рода Homo различными методами: радиоизотопным, генетическим, археологическим, лингвистическим, мифологическим. Методы, которые традиционно относятся к разным областям науки: естественным, техническим, социальным и гуманитарным, дают изоморфные результаты.
Д.филос.н и д.филол.н. П.С. Гуревичговорил о проностике академика И.Т. Фролова. Как подлинный философ, И.Т. Фролов и сам в высшей степени обладал интуицией будущего, и был открыт новым идеям, поддерживал новые исследовательские направления. И.Т. Фролов придерживался принципа не упрощать видение будущего, когда любой ценой стремятся реализовать тот или иной однобокий проект. Ответ на вопрос о том, какого человека мы хотим создать, должна давать не наука, а философия. Но не всякая философия. Она сама должна быть гуманистической. Не в пример философии Ницше, где присутствуют истоки трансгуманизма. Нам ещё многое предстоит осваивать в идеях И.Т. Фролова.
Д.психол.н.А.Ш. Тхостовобратил внимание на опасность механицизма в психологии сознания и в изучении человека вообще. В качестве примера перехода механицизма в методологии в шарлатанство на практике он привёл известный проект «Россия-2045» с его планами «пересадки сознания» на искусственный носитель и т.п.
«Гвоздём программы» конференции стал доклад д.ф.н. М.С. Киселёвой, посвящённый идейным истокам проекта Института человека в творчестве М. Горького. И.Т. Фролов всегда подчёркивал приоритет Горького в выдвижении идеи создать такой Институт. Но до сих пор не было проведено специального исследования того, как творческие поиски Горького привели к возникновению этой идеи. Проделанная М.С. Киселёвой работа стала решением данной задачи.
Д.ф.н.И.К. Лисеевобратился к вопросам междисциплинарной методологии изучения человека. Тему продолжил д.ф.н. С.Н. Корсаков. Он попытался показать, на основе анализа каких объективных процессов развития науки И.Т. Фролов сделал вывод о становлении в будущем единой науки о человеке. С.Н. Корсаков вспомнил об уникальной атмосфере тех лет, когда И.Т. Фролов при поддержке научной общественности осуществил свой проект Института человека. Д.ф.н. В.Г. Борзенковговорил о значении Института человека для преодоления разрыва «двух культур»: естественнонаучной и гуманитарной.
Д.ф.н.Ю.М. Резниквернулся к теме проектного подхода в человекознании и в науке в целом, вспомнив в этой связи о работах И.Т. Фролова, Г.П. Щедровицкого, Б.Г. Юдина, О.В. Генисаретского, П.Д. Тищенко, С.С. Хоружего и др. В основе проектирования – выход за пределы возможного. По мнению докладчика важную роль в проектной деятельности играет феноменологический метод.
Д.ф.н.П.Д. Тищенкоговорил о прагматической стороне научно-философских исследований, которые должны быть повёрнуты лицом к социально-экономическим интересам общества. Он подчеркнул важность филососко-этического сопровождения современных научных исследований и технологий, приведя в пример опыт исследовательских центров США и Норвегии по экспертно-коммерческой деятельности и работе с общественностью в сфере гуманитарной экспертизы.
К.психол.н.Г.Б. Степановавспомнила о совместной работе в Институте человека РАН специалистов разных наук по проблеме человеческого потенциала, о сотрудничестве Института человека с другими научными институтами и международными организациями, о проведённых в ИЧ РАН междисциплинарных конференциях по проблеме здоровья, о комплексном изучении человеческого потенциала Парфеньевского района Костромской области.
К.ф.н.Е.И. Ярославцевав докладе «Человек как проблема человека. Опыт наблюдателя и участника» размышляла о специфике организационной структуры Института человека, коей присуща открытость, погружённость в сетевое взаимодействие, устремлённость в будущее, поддержка творческой индивидуальности.
В рамках Чтений участникам был продемонстрирован фильм 1986 г. из цикла телепередач «Очевидное – невероятное», посвящённый обсуждению идеи Института человека. В фильме принимали участие И.Т. Фролов, С.П. Капица, академики О.Г. Газенко и П.В. Симонов, поэтесса И.А. Ахмадуллина, режиссёр А.А. Салтыков. Прошла презентация двух книг. Одна из них – научная биография И.Т. Фролова, написанная С.Н. Корсаковым. Другая – сборник «Ценностные основания научного познания», составленный по итогам предыдущих Фроловских чтений. Фроловские чтения приобретают международную известность. Ранее в них участвовал профессор из Китая Ань Цинянь, а на последнюю конференцию приехал японский исследователь Ёичи Фудзии.
К.ф.н. Г.Л. Белкина, М.И. Фролова
(Институт философии РАН, Москва)
В.А. Лекторский
Институт человека: воспоминания о будущем.
Иван Тимофеевич Фролов ещё в 80-ые гг. прошлого века обосновал идею о том, что наступает время интенсивного взаимодействия наук о природе и наук о человеке, о том, что передний край развития науки в целом перемещается в область наук о человеке, что развитие научного знания ставит новые этические вопросы, заставляет в современном контексте обращаться к решению вечных смысложизненных проблем, с которыми всегда имела дело философия. Если на продолжении столетий изучение человека было отделено от исследования природы и даже противопоставлено ему (многие пытались философски обосновать это – достаточно вспомнить В.Дильтея и немецких неокантианцев), то сегодня, по мнению И.Т.Фролова, складывается иная ситуация: науки о природе и науки о человеке должны вступить в теснейший контакт и в отношении исследуемой тематики, и с точки зрения используемых методов. Эту свою идею Иван Тимофеевич пытался реализовать в виде созданного им Института человека (сначала в системе АН СССР, а затем в рамках РАН), уникального научного учреждения, успешно работавшего на протяжении 15 лет. Сейчас этот Институт не существует, но для меня несомненно, что это его создание и успешная деятельность были предвосхищением ближайшего будущего науки. И не только науки, так как сегодня развитие науки и связанных с нею технологий определяет судьбу общества, культуры и человека.
Дело в том, что сегодня возникает то, что получило название «общества знания», в котором производство, распространение и использование научного знания начинает определяющим образом влиять на все социальные процессы, начиная с экономики (т.н. «экономика знания») и кончая межиндивидуальными отношениями. Появился феномен «технонауки»: сращивание научного исследования и технических приложений. Основанные на научных разработках НБИКС — технологии (нано-, био-, информационные, когнитивные и социальные) начинают взрывать сам «жизненный мир» человека и ставят под вопрос многие традиционные человеческие ценности.
С одной стороны, гигантски возросла степень человеческой свободы. Человек с помощью Интернета получил возможность создавать сетевые сообщества и выходить за обычные рамки пространства и времени, а также создавать виртуальную личность, существующую в киберпространстве. Генная инженерия позволяет «редактировать» генную карту и создавать ребёнка «по заказу». Возникло международное движение по модификации человеческой телесности и психики (т.н. «улучшение человека»). В связи с этим выдвигается проект создания пост-человека», который будет жить бесконечно долго, а может быть, и обретёт бессмертие. Человек ныне имеет возможность свободно экспериментировать со своим телом, мозгом, психикой (чего в принципе не допускал такой «философ свободы», как Кант). В связи с развитием НБИКС — технологий выдвигается идея сознательного управления эволюционным процессом: создание таких форм, в том числе живых, которые не создала и не может создать природа (это называется «выходом за пределы природных ограничений»). Человек при таком понимании его возможностей начинает играть роль своеобразного Космиурга, Демиурга Вселенной. С точки зрения христианства гордыня – один из самых тяжких человеческих грехов. Но ведь человек как Демиург Вселенной – это и есть воплощение такой гордыни.
Мы вступаем в эпоху техноутопий. Не так давно, лет 20 тому назад, было множество публикаций с критикой советского общества как исходившего из утопических идей. А между тем, сегодня снова продуцируются утопические проекты, правда, не социальные, а технологические (хотя с точки зрения авторов этих проектов с помощью новейших технологий будут решены и социальные проблемы). Многократно критиковавшееся в последние годы и столь популярное в советское время высказывание И.В.Мичурина: «Мы не можем ждать милостей от природы, взять их – вот наша задача» — это ведь лозунг современных техноутопистов. А «создание нового человека», о котором мечтали в советские времена, сегодня превратилось в «конструирование пост-человека». Как говорил Н.И.Бердяев, особенность утопии не в том, что её нет, а в том, что она может осуществиться.
Но эта как будто бы обретённая невиданная свобода в отношении к миру и самому человеку оборачивается свой противоположностью: человек оказывается лишним в таком технологизированном «электронном» обществе и как раз теряет свободу и автономию.
Человека, поселившегося в киберпространстве, легко можно дезинформировать. Им можно манипулировать с помощью системы гаджетов, и на это многие люди охотно пойдут в современной ситуации возрастающих рисков («общество риска» — это оборотная сторона «общества знания»). В «электронном обществе» постепенно снимается разграничение «приватного» и «публичного», столь значимое для европейской культурной традиции. В мире «интернета вещей» «умные вещи» будут за человека решать хозяйственные проблемы и даже заботиться о его здоровье. Автономия человек оказывается ненужной, а его свобода под большим вопросом. Практически все европейские философы от консерватора Гегеля до либерала Д.-С. Милля связывали социальный прогресс с ростом возможностей для свободы. В «электронном обществе» человек становится всё менее свободным.
Но к выводам, ставящим под сомнение традиционные представления о свободе и автономии, как будто бы приводят и бурно развивающиеся сегодня когнитивные науки, при этом речь идёт не только о европейской культурной и философской традиции, но и о традиции любой культуры и даже о воззрениях здравого смысла. Ряд исследователей, работающих в этой области, считают, что мнение о существовании особого субъективного мира, мира сознания и «Я» как его центра якобы лишено смысла, является простой иллюзией. Об этом вроде бы свидетельствуют обнаруженные факты о важнейшей роли в человеческой жизнедеятельности бессознательных когнитивных процессов, в том числе неосознаваемого восприятия и бессознательного мышления, а также бессознательных эмоций и мотивов. Считается, что об этом же (об иллюзорном характере сознания и «Я») говорят эксперименты, которые как будто бы выявили факт отсутствия свободы воли у человека, и другие эксперименты, показавшие возможность для исследователя знать о переживаемых другим человеком визуальных образах посредством изучения процессов его головного мозга (последнее послужило основанием для выдвижения проекта «чтения мыслей» другого человека).
Но таким образом под вопросом оказывается и сам человек, ибо без самостоятельности, возможности принимать собственные решения, отдавать сознательный отчёт в своих действиях он невозможен.
В 70-ые гг. прошлого века выдающийся этнолог и философ Клод Леви- Строс сказал о том, что 21 век должен быть веком наук о человеке. В противном случае, добавил он, человека не будет. Сегодня мы оказались в странной ситуации. С одной стороны, пророчество Леви-Строса кажется осуществившимся. Мы действительно свидетели невиданного развития наук о человеке. На проблематику человека сегодня выходят и те дисциплины, которые до недавних пор не имели к этим сюжетам никакого отношения. Так, например, некоторые специалисты по квантовой механике (Р.Пенроуз, М.Менский и др.) пытаются решить проблему сознания с позиций этой дисциплины. Но, с другой стороны, существует опасность, что именно на основе развития ряда исследований человека, в частности, в генетике, в когнитивной науке, могут быть разработаны такие технологии, которые как раз и погубят человека. Кажется, что такой процесс «расчеловечивания» уже начался.
В этой связи я хочу обратить внимание на то, что термин «науки о человеке» относительно новый, и дисциплины, к которым он относится, имеют между собою важные отличия. В недавнем прошлом в странах английского языка изучение человека именовалось не наукой, а «гуманитаристикой» (humanities). «Наука», science, относилась только к дисциплинам, исследующим природу. В немецкой литературе выделяли «науки о духе». В русской говорили и говорят о «социальных и гуманитарных науках». Конечно, изучение человека в генетике, в науках о мозге, в когнитивных науках нельзя отнести к гуманитарным исследованиям в традиционном смысле слова. Имеет смысл выделение гуманитарных наук как части наук о человеке. Гуманитарные дисциплины (история, филология, философия, значительная часть психологии) исследуют культурные ценности и одновременно служат средством трансляции этих ценностей, обеспечивают существование и развитие культурной традиции. Человек – существо естественно –искусственное. Он живёт не только в мире физических вещей и биологических процессов, но и в знаково -символическом мире культурных смыслов (который Э.В.Ильенков интерпретировал как «идеальный» и К.Поппер как «3-ий мир»). Именно с этим миром имеют дело гуманитарные науки. Понять человека без обращения к этим культурным смыслам невозможно. А если исследователь игнорирует эту важнейшую составляющую, он может прийти к ложным теоретическим выводам и опасным практическим рекомендациям.
Но именно так нередко происходит сегодня. Бессмысленно искать центр свободы воли в нейронных структурах головного мозга. В мозгу (как и во всех природных образованиях) все события детерминированы другими, предшествующими им. Между тем, можно подойти к анализу этой проблемы с другой стороны. Ведь существование «Я», свободно принимающего решения и отвечающего за последствия своих действий – важнейшее основание социальной и культурной жизни (как сказал бы Кант, «трансцендентальное условие возможности»). Но культура – это не нечто существующее отдельно от природы, это просто особый способ организации природных процессов и образований, который определяется не природными, а вне-природными основаниями. Свобода воли и есть культурный феномен. Её нет ни у животного, ни у маленького ребёнка. Она усваивается человеком вместе с освоением культурных форм и норм жизнедеятельности (к которым принадлежит и язык). Свобода вовсе не есть отсутствие всякой детерминации, как это нередко считается, а лишь отсутствие детерминации, внешней для личности. Решение всегда опирается на определённые рациональные основания: мотивы, предпочтения, цели и в конечном счёте принимаемые ценности. В свете этих представлений можно совершенно иначе понять те эксперименты в когнитивной науке, которые как будто бы демонстрируют отсутствие свободы воли.
Можно показать, что невозможно и «чтение мыслей» другого человека. При всей колоссальной важности ведущихся сегодня в мире исследований работы головного мозга
понять, как происходит познавательная деятельность (восприятие, мышление, воспоминание) на основании только лишь изучения работы мозга невозможно. Ибо важно понять не только то, как мозг перерабатывает информацию, но прежде всего то, каким образом он связан с внешним миром, пассивно ли он получает эту информацию или же она активно извлекается посредством определённых действий познающего существа, при этом существенно важно, какая именно информация извлекается и из какого мира- для человека, как я подчёркивал, особую роль играет мир культуры. Что же касается «чтения мыслей» другого, то невозможность этого – одно из фундаментальных условий человеческого существования. Каждый человек индивидуален, неповторим, имеет свой внутренний мир и образ своего Я. Именно это создаёт возможность принятия свободных решений и ответственности за свои действия. Каждый человек имеет свои проблемы, которые он сам и пытается решить, а не переложить их решение на других . У каждого есть такие переживания, о которых он не желает рассказывать другим. В этом и состоит его достоинство и самоуважение – основа автономии. Если бы каждый человек был абсолютно открыт всем, он стал бы чем-то вроде пластичной глины в руках других и объектом манипуляций со стороны разных социальных инстанций, иными словами, утратил бы свободу. А это значит, что он перестал бы быть человеком.
Попав в новый мир информационных, нано- и био-технологий, человек обязан сохранить свой субъективный мир и свою автономию. Иначе он исчезнет. Но само понимание человеческой субъективности серьёзно меняется. Многие традиции исследования познания и сознания приходится перестраивать. Нужно серьёзно считаться с результатми современных наук о человек, в частности, когнитивных наук. Но без учёта гуманитарных ценностей, без философии здесь не обойтись.
Иван Тимофеевич Фролов, создавая Институт человека, подчёркивал, что без ценностной компоненты, без ориентации на гуманистический идеал развитие наук о человеке может стать даже опасным. При этом он обращал особое внимание на то, что центром этой интеграции должна стать философия, которая не только исследует бытие и познание, но и анализирует человеческие ценности. Сегодня мы особенно остро сознаём , насколько прозорливым было это понимание. Созданный им Институт человека – не прошлое, а будущее науки и философии.
И.Т. Фролов
Письмо Ю.В. Андропову. 1
Иван Тимофеевич Фролов начал разрабатывать идею создания Института человека еще в 60-е годы ХХ века. Но для воплощения этой идеи в реальность необходима была государственная поддержка. В годы застоя таких перспектив И.Т. Фролов не видел.
Однако в 1983 г. к 150-летию Карла Маркса в Политиздате был выпущен сборник статей ведущих советских авторов «Карл Маркс и современность». Сборник открывался известной статьёй Ю.В. Андропова «Учение Карла Маркса и некоторые вопросы социалистического строительства в СССР». В сборник была включена и статья И.Т. Фролова (с соавторами) «Карл Маркс и всемирно-исторический процесс освобождения человека». Выход подобного сборника и изменение общей ситуации в стране привели И.Т. Фролова к мысли, что для осуществления идеи Института человека появился политический шанс.
Он написал письмо Ю.В. Андропову, надеясь на востребованность проекта Института человека у нового советского руководства. Однако Ю.В. Андропов вскоре умер. Аналогичное письмо на следующий год И.Т. Фролов направил К.У. Черненко. Но только когда к руководству страной пришёл М.С. Горбачёв, власть прислушалась к идеям И.Т. Фролова. Институт человека был создан.
Публикуемый ниже философско-политический документ представляет интерес как концентрированное выражение замысла И.Т. Фролова об Институте человека. Примечательна и многослойная система аргументации, которую выстраивает философ, чтобы заинтересовать политика такой сугубо «отвлечённой» идеей, как проблема человека. Налицо различие масштабов мышления философа и политиков, к уровню понимания которых приходится приноравливаться. Интересно, как дают себя знать в строе мышления автора толстовские мотивы. Отметим также, что написание слова «человек» с заглавной буквы в словосочетании «Институт Человека» проводится автором письма на протяжении всего текста. Философ имеет в виду не только и не столько эмпирического человека, но род человеческий в его преобразующей деятельности и индивидуальном многообразии.
По масштабам координации научно-организационной деятельности исходному замыслу И.Т. Фролова наиболее отвечал опыт работы созданного им Центра наук о человеке (1989-1991).
В дальнейшем проект И.Т. Фролова получил реализацию в работе Института человека РАН (1991-2004), Отдела комплексных проблем изучения человека Института философии РАН (2005-2014) и секторов методологии междисциплинарных исследований человека и гуманитарной экспертизы и биоэтики Института философии РАН (с 2014).
Будем жить надеждой на то, что это письмо И.Т. Фролова — не только факт из прошлого, но и программа для людей из будущего.
Дорогой Юрий Владимирович!
Сейчас, когда наша партия и весь советский народ идут навстречу XXVII съезду КПСС, готовятся Пленум ЦК КПСС, посвящённый проблемам и перспективам научно-технического прогресса, новая редакция Программы КПСС, своевременным было бы, по-видимому, новое и предельно акцентированное обращение к проблеме человека, его комплексного изучения и развития, его будущего. Эта проблема стала в настоящее время острейшей глобальнойпроблемой, своего рода точкой отсчёта, из которой исходят в определении социальной и гуманистической значимости других важных проблем, от которых зависит человеческое существование, направления и формы их решения.
Это прежде всего, разумеется, насущнаяобщественнаяпроблема совершенствования развитого социализма и его перерастания в коммунизм. Об этом предельно ясно сказано на Июньском (1983 г.) Пленуме ЦК КПСС: «Революционное преобразование общества невозможно без изменения самого человека. И наша партия исходит из того, чтоформирование нового человека – не только важнейшая цель, но и непременное условие коммунистического строительства».
Эта в высшей степени значимая практическая задача неотрывна от задачи научной – познания человека во всей его полноте и целостности. При этом научное познание человека должно быть подчинено целям общественного развития при социализме. Но и сами эти цели необходимо соотносить с потребностями и задачами развития человека. Это диалектическое единство можно выразить так: строя новое общество, формировать нового человека; формируя нового человека, строить новое общество – коммунизм.
Формирование нового человека в нашей стране осуществляется на основе комплексного подхода – при взаимодействии и тесном единении теории и практики. Лишь такой подход может обеспечить целенаправленное и комплексное развитие человека.
Сейчас с особой силой ощущается необходимость комплексного научногопознания человека, которое, к сожалению, не обеспечивается у нас в должной мере как теоретически, так и научно-организационно. В нашей науке не существует какого-то единого центра, который мог бы взять на себя задачу комплексного изучения человека, и от которого можно было бы получать соответствующие рекомендации для практики коммунистического воспитания и формирования нового человека как гармонически целостной личности во взаимодействии социальных, нравственных и природно-биологических факторов. Разветвлённый комплекс специальных наук исследует отдельные стороны существования и развития человека: его личностные качества в их причинной взаимосвязи с общественными отношениями, закономерностями его формирования в процессе обучения и воспитания, трудовой деятельности, социокультурном творчестве и нравственном совершенствовании, особенности биологии и генетики, психофизиологические его характеристики, структуру мозга, экологические, медицинские, демографические условия и факторы его жизнедеятельности. Научное познание человека имеет, следовательно, широкий контекст, однако в нём почти полностью отсутствует комплексный подход к познанию человека как индивида и личности. Такой подход основывается на принципах марксистско-ленинского учения о социальной сущности человека и его природно-биологическом существовании, которое опосредуется и преобразуется общественными факторами.
Всё это предполагает не просто взаимодействие наук, изучающих человека, но их органическое единство. Особую роль в усилении взаимодействия, интеграции и единства специальных наук о человеке призвана сыграть диалектико-материалистическая философия, которая является своеобразным интегратором знаний о человеке. В постижении нравственного мира человека огромную роль играют традиции гуманистической культуры человечества, литература и искусство в лучших своих образцах. Необходимо, следовательно, взаимодействие и единство не только внутри комплекса специальных наук о человеке, но и между ним и художественной сферой.
Так могли бы быть сформулированы общие предпосылки комплексного познания человека. Опора на эти научные и философские предпосылки вселяет надежду на успешное продвижение комплексных исследований человека в его целостности, во временных координатах прошлого, настоящего и будущего. Особенно в наше время, время острейших ядерных и иных конфронтаций, когда само будущее в качестве возможного поставлено под сомнение. Именно поэтому человекознание как единая комплексная наука видится в высшей степени достойным и гуманным делом, способным охранить человека – во всяком случае, этически и нравственно, в его становлении, в его непреходящей неповторимости – как самую бесценную ценность.
Это выдвигает проблему единой системы знания о человеке, что гениально предвидел К. Маркс, считавший идеалом науки будущего такое её состояние, когда «естествознание включит в себя науку о человеке в такой же мере, в какой наука о человеке включит в себя естествознание: это будет однанаука» (т. 42, стр. 124). Сейчас созрели предпосылки для последовательной реализации не только идеи единой науки о человеке, но и создания целостного комплекса, в котором наука будет выступать в тесном взаимодействии с искусством для утверждения единства всего человека.
Если обратиться к сравнительно недалёкой нашей истории, то можно вспомнить замечательную инициативу А.М. Горького, замыслившего ещё в 30-х годах создание Института Человека, который должен был стать, по замыслу писателя, олицетворением союза науки, искусства и труда. В те годы эта идея не была осуществлена. Но тем настоятельней необходимость её осуществления представляется сегодня. Надо сказать, что во многих и разнообразных своих проявлениях эта идея получает своё воплощение (разумеется, показное, демагогическое) в ряде организаций развитых капиталистических стран (США, Японии, Франции и др.). Причём это обусловлено как новыми требованиями «высокой технологии», так и стремлением создать привлекательный образ «капитализма с человеческим лицом», противопоставить его и по этой линии социализму, как якобы строю, «равнодушному» к человеку. Это сопровождается организацией крупномасштабных научных конференций, в которых участвуют «специалисты-отраслевики» во имя интегрального поиска, публицистскими и журналистскими выступлениями о необходимости единой науки, изучающей человека, созданием в ряде стран соответствующих научно-пропагандистских учреждений, посвящённых человеку и т.п. Всё это говорит о том, что идея целостного подхода в изучении человека и создание в нашей стране организационной структуры научно-исследовательского типа, посвящённой человеку, приобрело не только научно-практический, но и идеологический смысл.
Что касается самого Института Человека, то он мог бы быть поначалу небольшой организацией, объединяющей более или менее «широких» специалистов-философов, других учёных – обществоведов и естествоиспытателей, изучающих комплексные проблемы человека. Структура и функционирование этого института предполагает, однако, как основную форму научной деятельности – привлечение «узких» специалистов, которые не должны отвлекаться от экспериментальной базы своих организаций (генетических, биомедицинских и пр.), для выполнения соответствующих комплексных программ и проектов на договорных началах. Институт Человека мог бы осуществлять свою работу, по меньшей мере, в трёх согласованных между собой системах – собственно научной и научно-практической (Академия наук СССР и Академия медицинских наук СССР) и социокультурной (Министерство культуры СССР).
Последнее необходимо потому, что на последующих этапах своего развития Институт Человека мог бы быть органично дополнен по разработанному им специальному проекту новой научно-пропагандистской и просветительской организацией – Музеем Человека, в котором средствами науки и искусства показывались бы история и современные знания о человеке как биосоциальном существе, о его цивилизации, его культуре, его разуме и гуманности, его борьбе за своё освобождение и развитие сегодня и в будущем.
Ведущие музеи страны (Антропологический, Исторический, Политехнический, Литературный, художественные), представляющие различные сферы человеческой деятельности в их исторической и региональной развёртке, в нынешнем своём состоянии, конечно, тоже примыкают к «человековедческой» проблематике. Но специализированное назначение этих учреждений очевидно. Музей Человека – принципиально иное учреждение, не имеющее аналогов не только в нашей стране, но, пожалуй, и в мире. Все экспозиции Музея Человека – будь то искусство, литература, наука, технические воплощения науки, картина эволюции человека как вида, жизнь человека и человечества в естественной среде обитания, история стран и народов – должны быть подчинены единому замыслу: идее формирования человека как целостного существа, постигаемого именно как целое всем комплексом наук и искусств с сохранением предметно-жанровой специфики, присущей каждому роду человекопознающей деятельности.
В таком сочетании – Институт Человека и Музей Человека – можно, по-видимому, действенно реализовать научные, просветительские, воспитательные, пропагандистские и контрпропагандистские функции человекознания как единой науки. Особо следует подчеркнуть воспитательное назначение Музея Человека, обращённого в значительной степени к молодому человеку, вступающему в жизнь. Это могло бы дать новые возможности и новые формы и методы в постановке идеологической, пропагандистской работы, к чему нас призывает партия, в особенности в своих последних решениях.
К собиранию и оформлению экспозиций Музея Человека следует привлечь наиболее одарённых людей разных профессий – учёных, архитекторов, художников, дизайнеров, писателей. Архитектурное воплощение Института-Музея также должно соответствовать замыслу и назначению этого нового учреждения. Институт-Музей должен стать своеобразным выражением торжества подлинно человеческого в человеке – новом Человеке новой цивилизации. Можно было бы воспользоваться в этом многими образцами и проектами, предложенными мастерами прошлого и наших времён. Интересно, например, обратиться в этой связи к идеям, которыми руководствовался С.Т. Конёнков, создавая проект памятника В.И. Ленину в Москве. «В этом проекте, — писал он, — мне хотелось рассказать людям, как рождался Человек. Мудрецы и фантасты, народные вожди и герои, великие учёные и большие художники своей жизнью подготовили рождение Человека…». «Достойным памятником Человеку Земли, рассказывающем о «культуре Человека», С.Т. Конёнков представлял «художественный комплекс, в котором содружество искусства найдут своё полное и прекрасное выражение. Скульптура, архитектура, декоративное искусство должны создать гармонично звучащий ансамбль…».
Такой ансамбль в максимальной степени соответствовал бы, разумеется, архитектурному сооружению, которое в едином комплексе, включая Институт и Музей Человека, стало бы символом нового общества, где Человек – высшая ценность, а его развитие – важнейшая цель и непременное условие исторического прогресса.
Вполне понятно, что многое из того, что изложено выше – в особенности завершающая часть проекта – может показаться забеганием вперёд и даже просто утопией. Конечно, есть много других, несомненно, насущных и остро актуальных экономических, социальных, политических, международных и т.п. проблем и задач, которые решают партия и народ. Но ведь эта проблема – по крайней мере в её научном и идеологическом звучании – определяет в существенной степени «лицо» социализма, и от поисков новых форм и методов её решения нам не уйти. Немало материальных средств выделяется, чтобы по разным каналам, в разных формах научно и пропагандистски решать проблему человека, его изучения и развития, его будущего, как главную, основную проблему социализма. Есть немало учёных и пропагандистов, деятелей культуры и искусства, которые в той или иной мере заняты этой проблемой. И вся мысль моя сводится к тому, чтобы объединить этих специалистов, сконцентрировать их силы вокруг некоторой идеи её реализации, которую я представляю себе как поэтапный и весьма длительный процесс. Но нужно уже сейчас, как мне представляется, взяться за дело, и совместными усилиями учёных, деятелей литературы и искусства, идеологических работников начать разработку и воплощение в жизнь объединённого проекта Института и Музея Человека.
Искренне уважающий Вас
Председатель Научного совета
при Президиуме АН СССР по
философским и социальным проблемам
науки и техники,
член-корреспондент АН СССР И. Фролов
При сем прилагаю свою книгу «Перспективы человека», которой, может быть, Вы уделите Ваше внимание.
И. Ф.
1 Из архива И.Т. Фролова. Публикация Г.Л. Белкиной, М.И. Фроловой.
Г.Л. Белкина, М.И. Фролова
Создание Института человека.
В 2017 г. мы отмечаем 25-летие создания Института человека РАН. Конечно, несколько странно отмечать годовщину учреждения, которое теперь закрыто. Хотя, с другой стороны, есть коллектив исследователей, который продолжает реализовывать научную программу Института человека в Институте философии РАН. Однако решение об открытии или закрытии научного института – не просто административная формальность. Это поступок, который демонстрирует существующую систему представлений о приоритетности тех или иных направлений исследований. По таким решениям можно судить о политике в области науки в целом. Видимо, Институт человека был закрыт за ненадобностью самого предмета изучения.
Каков исторический опыт работы Института человека РАН?
В 1980-1990-е гг. важнейшей задачей Ивана Тимофеевича Фролова стало создание впервые в нашей стране Института человека. Идея Института человека была выдвинута ещё в 1920-е годы В.М. Бехтеревым: «Как это ни странно, — говорил он, — но следует отметить парадоксальный факт, что в наше время сам человек остаётся как бы забытым… упущено из виду, что впереди всего должен быть поставлен сам человек». В начале 1930-х годов идея создания Института человека активно обсуждалась по инициативе А.М. Горького; был создан Всесоюзный институт экспериментальной медицины. В первой половине 1980-х гг. в системе АМН СССР идею Института человека пыталась реализовать академик Н.П. Бехтерева. И лишь И.Т. Фролову удалось реализовать идею создания Института человека.
И.Т. Фролов разработал методологию комплексного междисциплинарного познания человека. Он провёл огромную организационную и просветительскую работу как в рамках научного сообщества, так и среди широких кругов общественности, что завершилось созданием Института человека.
Проблему человека как комплексную, подчёркивал И.Т. Фролов, ставит сама современная действительность, отличительной чертой которой стало рассогласование прогресса науки и техники с благом, даже с выживанием человека. В условиях глобального кризиса цивилизации И.Т. Фролов формулирует задачу «защитить науку и человека в качестве её основного объекта, определить программу научного познания человека, её социальные и гуманистические параметры».1И.Т. Фролов полагал, что тенденция развития человечества такова, что в будущем «глобальный характер его деятельности будет выражаться уже прямо и непосредственно, минуя всё то, что раскалывает современный мир и мир современного человека».2
В первой половине 1980-х годов И.Т. Фролов настойчиво искал организационные формы, которые позволили бы наладить комплексные междисциплинарные исследования человека.
Сначала это были «круглые столы» в журналах, обеспечивавшие диалог учёных разных специальностей, деятелей литературы и искусства по проблемам, на которые они выходили в рамках своих специальных занятий, например, по глобальным проблемам современности или этике науки. Разовые «круглые столы» далее выливались в постоянные рубрики «Институт человека».
В организационном плане прообразом Института человека стал Научный совет по философским и социальным проблемам науки и техники, который И.Т. Фролов возглавил в 1980 году. Научный совет брал на себя координацию исследований и разработку философских и социальных оснований единства и взаимодействия естественных, общественных и технических наук. В состав Совета входили ведущие учёные академических и ведомственных научно-исследовательских учреждений.
В марте 1983 года Научный совет по философским и социальным проблемам науки и техники совместно с Институтом психологии АН СССР провели Первую Всесоюзную конференцию по проблемам комплексного изучения человека, в которой приняло участие около 300 учёных разных специальностей из многих городов СССР. На конференции были обсуждены принципы комплексного исследования человека, психофизиологические и медицинские аспекты в изучении человека, проблемы индивида, личности и общества, соотношение в человеке биологического и социального. «Речь идёт о том, как лучше обеспечить в существующей структуре науки комплексное изучение человека» — говорил в докладе на конференции И.Т. Фролов.3
В статье в газете «Известия» опубликованной в апреле 1983 г. по итогам конференции, И.Т. Фролов предложил идею создания Института человека. В июне 1983 г. на Всесоюзном симпозиуме по глобальным проблемам современности И.Т. Фролов говорил, что Институт человека мог бы функционировать одновременно на основе трёх академий: АН СССР, АМН СССР и АПН СССР, быть небольшим по штату и привлекать внештатных специалистов под конкретные ЦК КПСС Ю.В. Андропова записку с обоснованием необходимости междисциплинарного, комплексного исследования человека и организации Института человека.
После смерти Ю.В. Андропова в 1984 г. к руководству пришёл К.У. Черненко. В обращении к К.У. Черненко И.Т. Фролов ставил вопрос о необходимости обеспечения интеграции исследований человека, ссылался на международный опыт. И.Т. Фролов предлагал функционирование Института человека одновременно в рамках систем АН СССР, АМН СССР и Министерства культуры СССР. Участие Министерства культуры представлялось необходимым, поскольку Институт человека мог бы быть дополнен Музеем человека. «Все экспозиции Музея Человека должны быть подчинены единому замыслу: идее формирования человека как целостного существа. Особо следует подчеркнуть воспитательное назначение Музея Человека, обращённого в значительной степени к молодому человеку, вступающему в жизнь».
После прихода к руководству М.С. Горбачёва, И.Т. Фролов вновь направил в ЦК КПСС письмо с предложением организовать Институт — Музей человека. К письму была приложена программа основных направлений научной деятельности Института человека.
Особо надо сказать об инициативе И.Т. Фролова по разработке и принятию государственной общеакадемической Программы по гуманитарным исследованиям. В 1989 гг. Президиум АН СССР принял общесоюзную Программу «Человек, наука, общество: комплексные исследования». Именно в рамках этой Программы были созданы Центр человека, Институт человека и журнал «Человек». В качестве приоритетной общеакадемической данная Программа финансировалась из бюджета Академии наук, что позволяло включить в работу по её реализации более 20 академических институтов. На финансирование исследований по программе выделялись значительные средства. В архиве И.Т. Фролова сохранились документы, в которых приводится роспись ассигнований на работу научных учреждений по Программе, включающая суммы в десятки и сотни тысяч рублей по каждой из позиций.
30 апреля 1989 г. в интервью газете «Правда» И.Т. Фролов обозначил своё видение задач Центра наук о человеке, Института человека и журнала «Человек». Центр координирует комплексные исследования различных научных организаций по Программе. «Институт проводит и собственные исследования массы гуманитарных вопросов, нигде систематически не исследуемых: от самых массовых реакций человека на действие окружающей природной и социальной среды до уникальных проявлений человеческих способностей». Журнал «Человек», по мнению И.Т. Фролова, в отличие от зарубежных журналов с подобным названием, должен стать не узко специализированным, а нацеленным на самую широкую гуманитарную проблематику.
10 мая 1989 г. состоялось первое заседание Совета Всесоюзного межведомственного центра наук о человеке, на котором были обсуждены структура и формы работы Центра, образовано 10 секций Центра во главе с ведущими учёными страны.
Это заседание было совмещено с началом работы Первой Всесоюзной конференции «Человек, наука, общество», организованной Центром наук о человеке и состоявшейся 10 — 12 мая 1989 г. Целью конференции было обсуждение академической программы «Человек, наука, общество: комплексные исследования».
26 марта 1991 г.Президиум АН СССР принял постановление об организации Института человека АН СССРв рамках реализации общеакадемической программы «Человек, наука, общество: комплексные исследования». К числу основных направлений научной деятельности Института были отнесены философские и методологические основания комплексных исследований человека, проблемы детерминации развития человека, сознание как предмет междисциплинарных исследований, будущее человечества и перспективы развития личности, междисциплинарное изучение человека в труде, в экстремальных ситуациях. Наряду с проведением фундаментальных исследований Институт должен был осуществлять гуманитарную экспертизу масштабных социально-экономических проектов, развивать комплексные службы помощи человеку, проводить подготовку и переподготовку кадров в целях гуманизации науки и производства.
И.Т. Фролов был назначен директором-организатором Института человека АН СССР с последующим утверждением его в установленном порядке. Научно-техническое руководство Институтом человека АН СССР было возложено на Отделения философии и права, общей биологии, физиологии АН СССР.
2 декабря 1991 г. Президиум АН СССР принял постановление, в соответствии с которым Институт становился самостоятельной организацией в составе Отделения философии и права АН СССР. 10 января 1992 г. Московская регистрационная палата выдала Институту человека РАН по адресу Москва, ул. Герцена, № 44-46, свидетельство о государственной регистрации.
Однако, в связи с произошедшими в стране политическими изменениями 1990-е годы стали трудным периодом и для отечественной науки вообще и для комплексных исследований человека в частности. В начале 1990-х гг. было прекращено финансирование приоритетной общеакадемической исследовательской программы «Человек, наука, общество: комплексные исследования». Трудности для Института человека РАН начались сразу же, с момента его организации. Несмотря на приведённые выше решения Институт был лишён московскими властями своего помещения и во всё время своего существования в 1991-2004 гг. располагался в здании по улице Волхонка, 14, арендуя несколько помещений у Института философии РАН.
И.Т. Фролов так оценивал положение дел: «У меня сейчас такое ощущение, как будто мы выходим на свет Божий после какой-то катастрофы и видим одни развалины. Почти всё уничтожено, за исключением того, что хорошо “запрятано”, в том числе и в науке» (237. 8). И.Т. Фролов постоянно подчёркивал в своих выступлениях 1990-х годов, что несмотря на противодействие обстоятельств, работу по утверждению гуманистических принципов и идеалов нужно вновь и вновь начинать как бы заново. И если мы оказываемся способными на это – в том свидетельство нашей собственной человечности. Именно из этого он исходил, возглавляя до конца своей жизни Институт человека РАН.
В апреле 1994 г. было образовано Санкт-Петербургское отделение Института человека РАН. Петербургское отделение вело активную научно-исследовательскую и публикаторскую деятельность. Им был организован ряд международных научных конференций.
В Институте человека одновременно велись общеметодологические исследования, изучались человекомерные аспекты конкретно-научных проблем и осуществлялся выход на практическое консультирование государственных и иных структур, экспертную оценку различных проектов, затрагивающих природу и возможности человека.
У И.Т. Фролова был замысле коллективного труда «Введение в человековедение». Сохранились планы этой книги. К сожалению, идея эта так и не была реализована. В Институте функционировал сектор методологии комплексного исследования человека; изучалось соотношение комплексных исследований человека с уже ставшими характерной чертой современной науки междисциплинарными исследованиями.
В 1994 г. Институтом совместно с Научным советом по философским и социальным проблемам науки и техники, который продолжал возглавлять И.Т. Фролов, была проведена Пятая Всероссийская конференция по методологическим (философским) и этическим проблемам науки и техники, а в 1998 г. общеакадемическая конференция «Методологические (философские) и гуманистические проблемы наук об обществе и человеке».
В Институте человека впервые был разработан проект «Человеческий потенциал России». В рамках проекта был проведён анализ количественных и качественных характеристик человеческого потенциала России с учётом специфики отдельных регионов. Результаты исследований были опубликованы в книге «Человеческий потенциал России» (1999).
Интенсивно развивалась такая область междисциплинарных исследований, как биоэтика. В 1992 г. в Институте был образован сектор биоэтики. Сектор стал проводить исследования по таким проблемам, как информированное согласие, этические проблемы экспериментирования на животных, этические аспекты новых технологий деторождения. Изучались этические и правовые аспекты современной генетики человека, проблем искусственного оплодотворения, трансплантации органов и тканей человека, защиты прав человека и испытуемого в биомедицинских экспериментах, клонирования человека. Была разработана учебная программа курса биоэтики. На философском факультете МГУ читался курс биоэтики. Сотрудники сектора привлекались для разработки законодательных актов и нормативных документов, выступали в качестве консультантов при решении вопросов о присоединении России к международным конвенциям. Очень интенсивно развивались международные контакты по биоэтике. В 1992 г. сотрудники сектора участвовали в нескольких конференциях биоэтических комитетов европейских стран. Совместно с Российским национальным комитетом по биоэтике, сопредседателями которого были акад. А.А. Баев и И.Т. Фролов велись исследования социально-этических проблем, возникающих в ходе реализации проекта «Геном человека».
Ещё одной стороной работы Института являлась гуманитарная экспертиза. Учёными Института была проведена экспертиза проекта Доклада Программы развития ООН о человеческом потенциале РФ, отечественных законопроектов и международных нормативных документов Совета Европы в области здравоохранения и биомедицинских исследований.
В Институте существовала лаборатория нейропсихогенетики во главе с А.П. Анохиным. Экспериментальная база исследований находилась в Германии. В апреле 1995 г. в Институте был проведён российско-германский семинар «Социо-когнитивное развитие ребёнка в раннем детстве».
Изучались состояние здоровья и особенностей развития дошкольников, молодёжи в современной экологической и социокультурной ситуации в России. В 1994 г. в Институте прошла научно-практическая конференция «Социальная экология: проблемы и перспективы», в 2002 г. – «Здоровье как ценность и предмет научного исследования».
Впервые в истории отечественной науки в Институте человека РАН была образована лаборатория виртуалистики. Виртуалистика как направление новое, непривычное, встречала настороженность и даже неприятие в академическом сообществе. Но Ивана Тимофеевича как раз отличала готовность поддержать новаторскую идею, которая может открыть неожиданные перспективы развития науки, помочь молодым учёным.
В Институте велись танатологические исследования на основе взаимодополнения психофизиологических и нравственно-культурных аспектов проблемы умирания и смерти человека. Были проведены международные танатологические конференции в Москве (1993) и Петербурге (1995), в которых участвовали философы, специалисты в области естественных наук, представители практической медицины. Петербургским отделением Института выпускался периодический сборник «Фигуры Танатоса». На открытии конференции 1993 г. И.Т. Фролов выступил с вступительным словом, в котором обобщил итоги своих исследований проблемы смысла жизни и смерти человека.
Важной стороной работы Института человека являлось издание журнала «Человек», который выходит и поныне. Журнал представляет собой реальную трибуну не только междисциплинарного синтеза в науке, но и взаимодействия науки и искусства в постижении человека. Журнал даёт возможность чувствовать пульс общеантропологических исследований.
Отдельно следует сказать о многолетней работе над философско-энциклопедическим словарём «Человек». Новаторский по своему замыслу словарь не имеет аналогов в литературе. Его особенность – комплексное рассмотрение всех аспектов жизни человека. Партнёром и фактически печатным органом Института был журнал «Человек».
Сотрудники Института были одновременно преподавателями кафедры философской антропологии и комплексного изучения человека философского факультета МГУ, созданной в 1992 г. И.Т. Фроловым. Спецкурсы сотрудников Института были заметным явлением в жизни философского факультета, реальным фактором, способствовавшим осуществлению антропологического поворота в нашей философии.
И.Т. Фролов заботился о развитии международных контактов Института человека РАН. Учёные Института принимали участие во многих проходивших за рубежом научных конгрессах и конференциях. В Институте неоднократно выступали с научными докладами зарубежные исследователи.
Продолжалось сотрудничество с Парижским Домом наук о человеке. И.Т. Фролов выдвинул идею создания российско-французской ассоциации наук о человеке. Была составлена интенсивная программа встреч в ряде министерств и ведомств. И.Т. Фролов нашёл поддержку по развитию контактов по биоэтике и этике науки.
Под влиянием идей И.Т. Фролова в Пекинском университете создали Центр наук о человеке. Профессор Института зарубежной философии Пекинского университета Ван Юнцзянь направил И.Т. Фролову приглашение посетить Пекин и прочитать в Пекинском университете лекции по истории советской философии. Он просил выслать тома сочинений русских философов, которые по инициативе И.Т. Фролова были изданы в приложении «Из истории отечественной философской мысли» к журналу «Вопросы философии». В декабре 1992 г. в ходе поездки в Китай И.Т. Фролов встречался с учёными Центра наук о человеке Пекинского университета. Он с удовлетворением почувствовал влияние, которое он оказал на развитие общественной мысли в Китае.
Важными вехами в работе Института человека было проведение и участие в философских конгрессах. Так, в 1993 году в Москве прошел организованный по инициативе И.Т. Фролова XIX Всемирный философский конгресс на тему «Человечество на переломном этапе: философские перспективы». После распада СССР для сохранения научных связей между философами страны И.Т. Фролов предложил проводить в различных университетских городах Российские философские конгрессы. В 1997 г. был проведен I Российский философский конгресс в Петербурге на тему: «Человек – философия – гуманизм». В 1999 г. II Российский философский конгресс на тему «XXI век – будущее России в философском измерении» прошел в Екатеринбурге. С тех пор каждые пять лет Российским философским обществом проводятся Российские философские конгрессы.
В августе 1995 г. И.Т. Фролов участвовал в Х Международном конгрессе по логике, методологии и философии науки, проходившем во Флоренции (Италия).
Последним Всемирным философским конгрессом, в котором участвовал И.Т. Фролов был ХХ конгресс в Бостоне (США) в августе 1998 г.
И.Т. Фролов дал следующую оценку международному значению работы Института человека РАН: «Его главная задача — создание нового направления в науке. Это комплексное междисциплинарное исследование целостного человека. Близкие исследования сейчас активно проводятся в Японии, на Западе, в США, но ведутся они под очень сильным влиянием наших идей».4
1 И.Т. Фролов. Перспективы человека: опыт комплексной постановки проблемы, дискуссии, обобщения. М. Политиздат. 1979. С. 14.
2 Там же. С. 329.
3 И.Т. Фролов. Философские проблемы в изучении человека. /Проблемы комплексного изучения человека. М. 1983. С. 40-41.
4 Человек. 1994. № 6. С.46.
М.А. Мануильский
Наука о человеке. Детали замысла.
В организационном плане междисциплинарное, комплексное исследование человека И.Т. Фролов задумывал, как единство нескольких образований: Институт человека, Межведомственный центр наук о человеке, журнал «Человек» и Музей человека [1].
Настоящие заметки посвящены некоторым составляющим замысла, тем его «деталям», в которых мне пришлось непосредственно участвовать. Для меня они важны, не только с историко-научной точки зрения, не только как факты, значимые в моей личной судьбе, но и как события, демонстрировавшие целеустремленность, с которой Иван Тимофеевич Фролов шел к решению поставленной задачи, понимая всю ее сложность. Это была вера, подкрепленная расчетом.
Впервые непосредственно с деятельностью И.Т. Фролова я столкнулся в начале лета 1990 года. В то время я работал заместителем главного редактора журнала «Человек», первый номер которого вышел в самом начале апреля 90-го года1.
Иван Тимофеевич пригласил на ул. Герцена 44 (ныне Большая Никитская) нескольких людей: Бориса Григорьевича Юдина – главного редактора журнала, Виктора Николаевича Игнатьева — сотрудника Института и своего постоянного помощника, Владимира Петровича Зинченко – заместителя председателя Всесоюзного межведомственного центра наук о человеке и меня. Цель визита – посмотреть как идут работы в комплексе зданий, в которых должны были разместиться Институт, Центр, журнал, а со временем — и музей. Примечательно, что в первом свидетельстве о регистрации Института значился адрес: Москва, ул. Герцена, д. 44.
Комплекс зданий представлял собой городскую усадьбу XVIII века. Ансамбль состоял из деревянного дома с подвалом и мезонином (рис.1) с просторным внутренним двором, одноэтажным каменным флигелем (рис.2), еще с несколькими хозяйственными постройками.
Рис. 1. Городская усадьба XVIIIвека, в которой предполагалось разместить Институт человека. Вид с улицы Большая Никитская.
Рис. 2. Флигель городской усадьбы на Большой Никитской. План
первого этажа главного дома усадьбы.
На территории росли вековые липы, дававшие тень и живительную прохладу в тот довольно жаркий летний день. В главном здании усадьбы вовсю шел ремонт, в большой центральной зале были разобраны деревянные полы и намечалась укладка паркета. Иван Тимофеевич провел нас по доступным помещениям, подробно рассказал, где какие подразделения предполагается разместить. Мест для работы было предостаточно. Меня особенно привлек флигель, который планировался для редакции. Там было четыре или пять светлых комнат. Радовало, что помещение было относительно автономным от других подразделений и в тоже время находилось от них в шаговой доступности. У меня это место, почему-то ассоциировалось с платоновской Академией, хотя о Древней Греции здесь напоминали разве что колонны. В целом все присутствующие восприняли увиденное с воодушевлением. Чувствовалось, что и Иван Тимофеевич увлечен открывающимися перспективами создать в центре Москвы серьезный научный центр, в котором человек был бы буквально исторически укоренен.
К сожалению, надеждам не суждено было сбыться. После ухода М.С. Горбачева, смены власти в стране, комплекс зданий на Герцена д. 44 был изъят из ведомственной принадлежности Академии наук. А ведь были шансы развивать науку по-человечески…
И.Т. Фролов умел мыслить системно, комплексно. Когда он предложить мне работать (по совместительству) в Институте человека я, естественно, попросил очертить круг обязанностей. Он выразился предельно кратко: «Будете осуществлять связь журнала с Институтом». К тому времени я уже часто бывал на институтских мероприятиях, примерно знал, кто из сотрудников какие темы разрабатывает. И.Т. Фролов практически никогда не давал прямых указаний – пусть редакция обратит внимание на этутему. Не произносил он и пафосных слов о гласности и свободе слова. Тем не менее, чувствовалось, что последняя для него есть реальное повседневное правило профессиональной научной и журналистской этики. Обычно в процессе обсуждения научных проблем и их результатов он четко и аргументировано объяснял, какое значение данная тема имеет для науки о человеке или для конкретной дисциплины. И это как-то сразу проясняло конфигурацию представления темы на страницах журнала.
Примечательны еще два важных для редакции журнала обстоятельства. Во-первых, И.Т. Фролов не предлагал для публикации чьих-либо статей. Я неоднократно слышал, как он с интересом и с одобрением отзывался о чьих либо вышедших книгах или статьях (впрочем, не раз он высказывал и критику). Но мне казалось, что он не хотел рекомендовать в журнал какой-то материал, видимо, полагая, что такая рекомендация может быть воспринята как директива. Несколько своих (или написанных в соавторстве) материалов он передавал в редакцию. Как правило, это были статьи по актуальным, значимым направлениям исследований, наличие которых на страницах журнала играло важную координирующую роль или подводило итоги и намечало перспективы развития той или иной отрасли человекознания.
Во-вторых, при конфликтной ситуации с руководством издательства он неизменно вставал на защиту редакции.
Одним из первых проектов деятельности Института стала подготовка словаря «Человек». Инициатива принадлежала И.Т. Фролову. По его мысли, словарь должен был стать одним из важных факторов институционализации человекознания как самостоятельной отрасли знания, утверждения идеи комплексного междисциплинарного подхода. В словаре предполагалось реализовать две принципиальных установки, заложенные в концепции Института. Во-первых, обеспечить синтез естественнонаучного и гуманитарного знания в постижении человека, во-вторых, представить по возможности полно не только научный взгляд на человека, но и подходы, сформированные в рамках религии, искусства, мифологии. В определенной степени издание учитывало и опиралось на разработки, существовавшие в отечественной интеллектуальной традиции [4].
Была создана группа по подготовке словаря «Человек» в составе канд-та филос. наук В.Д. Жирнова, канд-та филос. наук М.А. Мануильского, д-ра филос. наук С.А. Пастушного, О.И. Шульман. Первоочередными задачами являлись разработка концепции издания и создание словника. Где-то в конце 90-х годов в Институте состоялась представительная конференция, на которой рассматривались цели и задачи издания, его предположительная аудитория, примерная тематика. В процессе обсуждения подчеркивалось, что словарь должен основываться на разрабатываемой в Институте концепции комплексного междисциплинарного подхода к исследованию человека, идее синтеза естественных, общественных и гуманитарных наук, вносить свой вклад в консолидацию специалистов, занимающихся изучением человека. Издание призвано предоставить преподавателям и студентам корпус знаний, необходимый для ориентации в науке о человеке, способствовать институциализации человекознания/человековедения.
При составлении словника за основу был взят тезаурус, разработанный под руководством И.Т. Фролова для тома «Человек», который в 1980-е годы планировалось издать в составе Большой медицинской энциклопедии в качестве самостоятельного тома. Том не вошел в окончательный вариант энциклопедии. Но словник сослужил нам хорошую службу. В нем, естественно, ощущался уклон в сторону телесно-физиологической проблематики. Вместе с тем обозначались многие важные аспекты человеческого существования.
Рис. 3. Словарь «Человек», подготовленный по инициативе и под руководством И.Т. Фролова в Институте человека РАН.
В процессе длительной и кропотливой работы для Философско-энциклопедического словаря «Человек» было подготовлено более 450 статей. Их авторами стали известные ученые, философы и психологи, ведущие специалисты Института человека, Института философии, других подразделений Академии наук, представители вузовской науки. Издание открывала программная для отечественного человекознания статья «Познание человека», написанная И.Т. Фроловым и В.Г. Борзенковым. Издание содержит не только традиционные для подобных справочников указатели (именной и литературы), но и подробный обзор зарубежных энциклопедий, в которых есть статьи о человеке (с. 493 – 505).
Словарь стал заметным явлением для общественности и научного сообщества [2]. На XIII Московской международной книжной ярмарке (2000) в номинации «Энциклопедист» издание получило специальный диплом[6].
Коротко о несбывшемся. Проект Музея человека реализовать не удалось. Это тоже было любимое детище Ивана Тимофеевича, но контуры этого замысла были очерчены в самом общем виде. Отправной точкой проектирования он считал Музей человека, открытый в Париже в 1937 году. Известно, что основой его экспозиции являлись этнографические материалы и материалы об эволюции человека. Естественно, подобные материалы Фролов считал важным, но не единственным элементом экспозиции и думал об отражении в музейном пространстве результатов комплексного изучения человека.
Задача создания музея и по сей день остается актуальной. Несколько лет назад в Москве недалеко от Савеловского вокзала был открыт «Музей человека (Живые системы)». О содержании, задачах и перспективах деятельности музея журнал собирается рассказать в специальной публикации. Пока же отмечу следующее. В беседе с сотрудниками они сказали, что знакомы с деятельностью Института и академика Фролова.
В научно-организационном концепте «Институт человека» заложен большой эвристический потенциал. Под эгидой Института возникло несколько важных в научном и общественном отношениях проектов. Они по-прежнему значимы и востребованы.
ЛИТЕРАТУРА
- Из истории создания Института человека//Человек. 1993. № 4
- Кожеурова Н.С. Рец. на кн.: Философско-энциклопедический словарь «Человек»/ Под ред. И.Т. Фролова//Человек. 2002. № 5
- Памятники архитектуры Москвы. Земляной город. М.: Искусство. 1989.
- Человек. Проф. д-ра Иогана Ранке/Пер. с нем. Под ред. Д.А. Корпчевского. Т.1. Развитие, строение и жизнь человеческого тела. Т.2. Современные и доисторические человеческие расы. СПб.:Просвещение, 1900.
- Человек. Философско-энциклопедический словарь. М: Наука. 2000. 516 с.
- Ex libris. 2000. 7 сентября
1К подготовке номера редакция приступила в октябре 1989 года. По графику двухмесячная книжка должна была быть выпущена в конце февраля. Но по разным причинам мы запоздали. В график вошли с № 3 1990. Соблюдение графика имело значение не только с производственно-технологической точки зрения. Важную роль играли и финансово-экономические соображения. Журнал добился распространения в розницу. Не без усилий И.Т. Фролова общий тираж (розница плюс подписка) в первые годы достигал 35 тыс. экземпляров.
О.В. Попова
Этика генетики в Институте человека РАН и эволюция идеи биотехнологического конструирования в отечественной философии.
Предыстория
Исследование этических проблем генетики на протяжении всей истории Института человека РАН с момента основания его в 1991 году было важным направлением его работы. Эта линия исследования была связана с научными интересами основателя Института человека И.Т. Фролова, посвятившего целый ряд своих трудов1исследованию философских проблем генетики и исследованию этических проблем, в частности.
Как емко сказал о творчестве И.Т.Фролова В.Ж. Келле: «Человек – живой организм, и Фролов начал с изучения жизни»2. Интерес к проблемам развития генетики отражал прежде всего интерес к загадке жизни и проблеме человека, в целом.
Кроме того, этика генетики стала важной сотавляющей научного творчества Б.Г.Юдина, бывшего директором Института человека с 1999 по 2004 г.). Б.Г. Юдин начал осмысление этических проблем генетики в результате анализа дискуссий о возможности генетического конструирования организмов, прошедших на международной конференции в американском городке Асиломар (штат Калифорния) в 1975 г.
Как отмечает Б.Г.Юдин, именно И.Т.Фролов способствовал появлению на повестке дня актульной философской мысли проблематики, связанной с острыми проблемами науки: «…в 1972 г. в журнале «Вопросы философии» которым тогда руководил И.Т. Фролов, был проведен «круглый стол» «Наука, этика, гуманизм»… именно этот «круглый стол» «Вопросов философии» положил начало систематическому изучению этических проблем науки… Уже в 1974 г. огромный резонанс во всем мире вызвало появление методов, позволяющих получать гибридные молекулы ДНК, и возможные последствия применения таких молекул. Американский генетик Пол Берг, которому приписывают это открытие, обратился к ученым всего мира с призывом наложить мораторий на эксперименты с рекомбинантной ДНК с тем, чтобы до продолжения исследований можно было оценить возможный риск от использования этого открытия … дискуссия вокруг риска, связанного с рекомбинантными молекулами ДНК, оказала воздействие и на развитие исследований. В феврале 1975 г. в Калифорнии проходила международная конференция, имевшая целью выработать меры предосторожности для проведения этих исследований. В конференции принимали участие и лидеры нашей молекулярной генетики — В.А. Энгельгардт и А.А. Баев. Именно они “занесли” тогда на нашу почву “вирус” интереса к этическим аспектам развития генной инженерии»3.
Предпосылки постановки этических проблем генетики были подготовлены самой социокультурной ситуацией, когда развитие науки оказалось сопряжено с появлением проблем и парадоксов, требующих осмысления и решения в непредсказуемом технологическом мире. В 70-е гг. возник феномен технонауки, с которой было связано осознание того, что технологии (окружающие нас повсюду технологическое пространство и время) являются как естественной средой, так и перводвигателем развития»4В этой связи будет уместным опереться на представления о технонауке, предложенные Б.Г. Юдиным. Он, выделяя два контура технонауки: внутренний и внешний, указывает, что первый имеет дело с установлением «все более тесных и многообразных связей между наукой и технологиями», а второй( внешний) «включает еще такие составляющие, как бизнес, финансирующий разработку новых технологий, человека как индивидуального и вместе с тем массового их потребителя, и общество, через посредство которого осуществляются взаимосвязи между всеми остальными блоками этого контура»5. Трансляция научного знания во внешний мир вызывало разнообразные риски как для отдельного человека, так и для человечества в целом. Внешний контур технонауки оказался социально ориентированным и одновременно этически напряженным. Наука внедряла свои разработки в человеческую жизнь, и человек как субъект технологических воздействий и преобразований, равным образом как и те или иные формы его существования, оказывались под особой угрозой со стороны несущего различные социальные риски научного знания.
История
Еще в 1986 г.6И.Т. Фролов, определяя направления исследований будущего Института человека, выделил в качестве отдельного раздела проблему человека как объекта изучения специальных наук, в частности, медицинских и биохимических7. Этот аспект, равным образом, как и исследование проблемы человека в широком контексте, — контексте продолжающейся научно-технической революции, стал предметом глубокого анализа в работах сотрудников Института человека.
Исследование этических проблем генетики было неотъемлемой составляющей идеи комплексного исследования человека, исследования его как целостного существа. И.Т. Фролов отстаивал целостный подход к ислледованию человека, стремился к интеграции знаний о человеке с использованием достижений различных наук. В 1993 г. в программе Института человека РАН отмечалось, что она «сосредоточена на комплексном, междисциплинарном изучении природно-биологических, социокультурных и нравственно-гуманистических проблем человека в их взаимосвязи и взаимодействии».8
В созданном в структуре Института человека секторе биоэтики «изучались этические и правовые аспекты современной генетики человека, новых технологий деторождения…клонирования…» и т.д.9Сотрудники Института человека принимали участие в подготовке коллективных монографий «Биоэтика: принципы, правила, проблемы» (1993 г.), сборника материалов «Этический контроль биомедицинских исследований: научный и практический аспекты» (1994 г.),«Биомедицинская этика» (1997 г.), сборника документов и аналитических материалов «Этико-правовые аспекты проекта «Геном человека» (1998 г.), учебного пособия «Введение в биоэтику» (1999 г.).
И.Т. Фролов постоянно поддерживал развитие в Институте направлений иследований, связанных с генетикой. Как отмечаетВ.Ж. Келле, «Его (И.Т. Фролова — прим. О.В. Поповой) положение в партийной иерархии открывало возможность оказывать серьезную поддержку развитию науки. Так, он поддержал общегосударственные программы «Приоритетные направления генетики», «Геном человека». По его инициативе была принята программа развития гуманитарных наук «Человек, наука, общество: комплексные исследования»10. Институт человека стал своего рода платформой для исследования этико-социальной компоненты программы «Геном человека»,которая «с самого начала включала в качестве составной части анализ этических аспектов развития молекулярной генетики и этических аспектов исследований по геному человека»11. В Институте человека (совместно с Центром «Биоинженерия» РАН) проводились также исследования этико-правовых проблем, возникающих в связи с развитием генной инженерии.
Представляет значительный интерес спектр проблем, которые исследовали сотрудники Института человека. Например, в рамках поддержанного РФФИ проекта «Этико-правовые проблемы биомедицинских исследований и практического здравоохранения в современной России», который выполнялся под руководством Б.Г. Юдина на базе Института человека, поднимались такие темы, как: «этическое регулирование экспериментов на человеке и на животных; — моральные аспекты новых технологий воспроизводства человека; — этические и правовые проблемы генной диагностики и генной терапии…этико-правовые аспекты клонирования человека и ксенотрансплантаций», кроме того «была начата подготовка подборки международных нормативных документов, касающихся этической стороны исследований по программе «Геном человека» и соответствующих аналитических статей»12. Как видно из текста отчета, центральной темой проекта стало исследование этических проблем генетики с целью дальнейшего применения его результатов в правовом регулировании. К этому стоит добавить, что подобные проекты закладывали теортетическую базу для нормотворчества в правовой сфере. Сотрудники Института Человека участвовали в деятельности Российского национального комитета по биоэтике, в экспертизе нормативных международных и отечественных правовых актов, в подготовке таких правовых документов, как: «Основы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан» (1993), «О временном запрете на клонирование человека» (2002) и др.
Также хотелось бы обратить внимание на то, что подготовке закона «О временном запрете на клонирование человека» (2002 г.) предшествовало проведенное Институтом Человека совместно с ВЦИОМ «социологическое обследование репрезентативной выборки российского населения (1600 чел.) по вопросу об отношении к перспективе клонирования человека».13Такого рода исследование чрезвычайно важно для учета в законодательных инициативах волеизъявления граждан, что характерно для демократически развитых сообществ и особенно востребовано в российской действительности.
Таким образом, исследования, проводившиеся в Институте человека РАН имели очевидную практическую направленность, и были актуальными как для того времени, так и сейчас. Они соответствовали запросам жизненного мира, оказавшимся под натиском современных биотехнологий, и потребностям каждого отдельного человека, который нуждался в защите от их негативных последствий. Именно человек как субъект-объект биотехнологического вмешательства и его защита от рисков последнего оказывались под особым пристальным вниманием ученых-сотрудников Института и задавали особый лейтмотив его работе.
В этой связи хотелось бы обозначить одну тему, которая связывала многие другие аспекты исследований, проводившихся в ИЧ РАН. Речь идет о теме конструирования человека. Как отмечают П.Д. Тищенко и С.Н. Корсаков в кратком очерке, посвященном освещению научной и научно-организационной деятельности Б.Г. Юдина «Проблема конструирования человека может считаться одной из традиционных проблем для Института человека РАН»14.
Само понятие конструирования человека на протяжении своего существования в отечественной философской традиции претерпело значительную эволюцию, наполнилось многочисленными коннотациями и в различные годы оказывалось в одном семантическом поле с такими понятиями, как «фабрикация человека», «проектирование человека», «дизайн человека».
Данная проблема, на мой взгляд, стала связующим звеном и центрообразующей в исследованиях сотрудников Института человека, отдела комплексных проблем исследования человека как преемника традиций Института человека после его ликвидации и впоследствии (после упразднения уже отдела) сектора гуманитарных экспертиз и биоэтики. Данная тема органично объединила фигуры таких философов, как И.Т. Фролов, Б.Г. Юдин, П.Д. Тищенко и др., а также способствовал установлению тесных связей с другими научными учреждениями15.
Проблема конструирования человека в творчестве И.Т.Фролова
Хотелось бы начать краткий анализ проблемы конструирования человека в творчестве И.Т. Фролова со слов Б.Г. Юдина, прекрасно отражающих суть умеренной позиции И.Т. Фролова: «Для позиции Фролова была характерна крайняя осторожность. Не отвергая в принципе возможностей направленного воздействия на генетику человека, он относил их к будущему: нельзя утверждать, полагал он, что «вообще, в п р и н ц и п е, невозможно и нежелательно всякое активное вмешательство в наследственность человека и что по крайней мере в отдаленном будущем перед человечеством не откроется р е а л ь н а я перспектива изменения в желаемом направлении его биологической природы».[116] Вместе с тем он был очень и очень критически настроен в отношении выдвигавшихся в то время, в 70-е годы, неоевгенических проектов»17.
В целом, И.Т. Фролов связывал зарождение идеи контруирования человека с психологическими особенностями человека, особенностями его существования в мире и переживания своего положения в нем через богатую активность человеческого воображения: «Идея искусственного конструирования человека, т.е. своеобразной «гомоинженерии», делающей человека равным если уж не самому господу богу, то по крайней мере его антиподу – демону, существует, наверное, столько же времени, сколько и сам человек с его способностью к фантазиям, грезам, мифам, да и к научному прогнозированию также. В науке она возникла вначале как смутное, смешанное еще с донаучными мифами ощущение зарождающейся силы и могущества научной мысли, как устремленная в будущее фантазия и вместе с тем как опасение грядущей «демонии» науки»18.
Действие человеческой силы воображения в технологическом мире оказалось морально валентным, переплетенным с понятием риска и ответственности. Для И.Т.Фролова было важным обратить внимание ученых именно на внимательное отношение к собственному безграничному энтузиазму, зачастую основывающемуся на фантазиях, подкрепляемому верой в безграничные возможности науки и стремлением кардинальной «переделки» человека. Так, например, в изданной в 1986 г. (переизданной с дополнениями Б.Г. Юдина в 2009 г.) книге «Этика науки» в этой связи была четко обозначена проблема этического сопровождения развития генетики: «Едва ли можно разделить энтузиазм тех, кто ищет на пути генетического контроля способ решения социальных и человеческих проблем. Только на первый, весьма поверхностный взгляд данный путь может представляться самым надежным и кратким, oднако на нем встают новые и, пожалуй, более серьезные проблемы, чем те, которые берутся решить безудержные энтузиасты генетического контроля. Сегодня гуманизм ученого, лишенный конкретно-исторической и социально-этической перспективы, оказывается либо чем-то эфемерным, чисто словесным, либо даже — именно вследствие его абстрактности — чреватым своей противоположностью, антигуманизмом»19. Причем для И.Т. Фролова этика не была посторонним элементом, искусственной конструкцией, привнесенной в науку, она рассматривалась им как органичное, присущее науке, в принципе: «Социальная ответственность ученых и науки в целом не есть нечто внешнее, добавочное, неестественным образом связываемое с собственно научной деятельностью. Напротив, это — органическая составляющая научной деятельности»20.
Для многих работ И.Т. Фролова характерен акцент на том, что наука не может быть этически нейтральной, то есть ученый, объективируя человека в процессе своих исследований, все время должен иметь ввиду его субъектность, его сложность, его ценности. В особенности же, когда речь идет о возможностях изменения человеческой природы, ее «переделке» с целью создания совершенного человека. И.Т. Фролов отмечал, что «личность человека изменяется медленнее развития науки и техники, и здесь возникают «ножницы», создающие угрозы для человечества. Уровень нравственной ответственности тех, кто владеет достижениями современной науки, может оказаться гораздо ниже уровня самих этих достижений»21.
Вместе с тем подобного рода осторожность не означала протеста против научной деятельности вообще, призыва к ограничению свободы научных исследований, например, посредством правового регулирования. Речь шла о внутренних нравственных регулятивах ученого, позволяющих избежать негативных последствий, порождаемых наукой антропологических рисков. С другой стороны, И.Т. Фролов был убежден, что состояние науки отражает устройство общества, где она развивается и соответственно «общество, где господствует частный интерес, по своей природе не способно к гуманистическому и гуманному контролю, в частности, в области гено-инженерных экспериментов»22. И.Т. Фролов настаивал на том, что процесс внедрения какой-либо научной идеи сопряжен с четким определением социальных условий, в которых этой идеи суждено развиваться. Он резко разводил возможности науки и реальную практику, где они реализуются. В этой связи он крайне негативно относился к неоевгеническим проектам, направленным на предотвращение вырождения человечества: «В современных же условиях неоевгенические проекты объективно могут играть и действительно играют только реакционную социальную роль. Их реализация означала бы, по моему глубокому убеждению, генетическую катастрофу для человечества, гораздо более опасную, чем та, которую рисует неоевгеника и от которой она обещает нас спасти»23. К этому стоит добавить, что современные идеи неоевгеники были связаны с выходом в свет книги П. Рамсея «Фабрикуемый человек», который предлагал контроль над воспроизводством человечества в целях предотвращения генетической катасрофы. Как пишет Б.Г.Юдин, «И.Т. Фролов отвергал эту идею по целому ряду оснований – во-первых, по научно-теоретическим, во-вторых, по социальным, в-третьих, по философско-мировоззренческим и методологическим, и, наконец, по морально-этическим»24.
В статье «Человек и его будущее» И.Т. Фролов отмечает, что «в условиях «расколотого мира» всякая возможность изменяющего воздействия на человека крайне опасна и ее реализация способна принести людям лишь новые беды»25. Поэтому он отстаивает ту мысль, что новый этос науки способен зародиться только в новых соответствующих условиях развития научного знания, где центром науки, его главным объектом станет человек. Как он пишет, «реализация проектов изменения биологической природы человека возможна лишь на завершающей стадии «века биологии» и при достижении социальной однородности человечества. Именно это и позволит решать в будущем проблемы его биологического совершенствования…»26.
Таким образом, не несущее рисков человеческому потенциалу генетическое конструироание человека возможно лишь на основе глобальной гуманистической трансформации общественного устройства. При этом И.Т. Фролов отстаивал универсальность этого подхода и необходимость его распространения не только «на неоевгенические проекты «фабрикуемого сверхчеловека» путем его генетического «конструирования», но и на любые проекты качественной переделки биологической природы человека с помощью «медицинской инженерии» и т.п., создания «человека разумнейшего» путем искусственных методов воздействия на психику, конструирования «биокиборга — Machina sapiens, в котором бы органично объединялись биологические качества человека и «искусственный разум», силы его «подсознания» и «экстрасенсорность» с биокибернетическими устройствами и т.п.»27.
Вера в человека будущего, усиленного различными технологическими средствами, помогающими успешно адаптироваться к вызовам окружающего мира и действовать в экстремальных условиях, была неразрывно связана с верой в грядущее переустройство общества, преодоление его расколотости.
Очень удачно, на мой взгляд, И.Т. Фролов ввел понятие «высокого соприкосновения» человека с технологиями, то есть такое, где целью прогресса будет прежде всего человек и его ценности: «Соприкосновение» человека с высокими технологиями ставит перед ним дилемму: или он вступает в мир, где осуществляются идеалы гуманизма, где человек — цель, где его свобода, творчество, развитие, самоутверждение и т.п. — нормы жизни, или ничего хорошего ему от этого прогресса ждать не следует»28. Интересна предыстория появления предложенного И.Т. Фроловым понятия высокого соприкосновения с технологиями, он как бы привнес этическое (и в определенном смысле эстетическое также) измерение в возникшее на Западе выражение «хай-тек»: «Правда, он не довольствовался простой калькой с английского языка. Как истинный философ, он увидел в этом термине «хай-тек» целый узел проблем, связанных с взаимодействием человека с новой технологией. Академик Фролов был наделён прекрасным художественным вкусом, позволявшим ему сочетать понятийное и образное мышление. Он предложил передать выражение «хай-тек» через образ «высокого соприкосновения». «Высокого соприкосновения» познания, нравственности и политики, современной науки и техники с человеком»29.
Проблема активного проникновения технологий в нашу жизнь ообенно актуализировалась в последнее десятилетие в свете прогресса в области нано-био-инфо- и когнитивных технологий.Современные технологии могут фиксировать определенные физиологические параметры, предоставлять информацию о местонахождении человека, о совершенных им действиях. Они как бы наблюдают за человеком, за разными аспектами его физического присутствия в мире. Кроме того, новые технологии находят применение во взаимодействиях между людьми, существенно трансформируя формат социальных отношений, сближая людей во времени и пространстве, изменяя их социальную идентичность в виртуальном мире.Все описанные технологии являются телесноориентированными. Они могут размещаться в человеческом теле, делать его объектом анализа и получения данных (например, медицинских), подражать ему своими внешними характеристиками (быть гуманоподобными), подстраиваться под физические параметры человеческого тела и т.д. Они настроены на человеческое тело и подогнаны под него. Уже возникло понятие «интимных технологий»30, как раз фокусирующее внимание на особом сближении человека и технологической реальности, утрате границ между естественным (телесным) и технологическим. Телесность человека попадает в технологический кокон, становясь все более искусственной, все более сконструированной и заставляет задуматься о возможных рисках применения технологий. На мой взгляд, И.Т. Фролов понятием «высокого соприкосновения технологий», как раз хотел подчеркнуть опасность излишней интимизации технологической реальности, снимающей барьеры между фактом и артефактом, несущей угрозы самоопределению человека, его
идентичности. Например, считая самой большой загадкой человеческий мозг, он предвидел то бурное развитие нейронаук, с которым столкнулось человечество сегодня. Он также прекрасно понимал, что дело не ограничится чисто теоретическими изысканиями, а выйдет на уровень модификации человека и, в частности, усиления его когнитивных способностей – аттрактивную цель, которую преследуют многие современные ученые. В связи с этим И.Т. Фролов обращает внимание на естественный путь, пока еще не исчерпанный путь развития наших способностей, отмечая особую гибкость человеческого мозга, его огромный потенциал вне всяких усилителей. В определенных рамках он отдавал приоритет данным человеку в процессе эволюционного развития богатым биологическим ресурсам, а не технологической мощи. Поэтому он писал: «… для повышения активности интеллекта эффективнее использовать уже имеющиеся ресурсы мозга, которые пока заключены в его неведомых тайниках. Говоря же о будущем совершенствовании деятельности человеческого мозга, следует иметь в виду, что наука еще не дала ответа на вопрос о том, не появятся ли новые резервы и ресурсы мозга в ходе естественной эволюции определенных его участков»31.
Определяя дальнейшие перспектиы развития человечества, И.Т.Фролов задает ряд вопросов, которые еще больше укрепились на сегодняшней повестке дня:
«Не придет ли на смену Homo sapiens какой-то «сверхчеловек», во всех отношениях отличающийся от современного? Не возникнут ли какие-то новые формы человеческого существования, соединенного с биокибернетическими устройствами, — своеобразные «биокиборги»? Не вступит ли человечество в новую стадию своей эволюции, на которой человек будет создаваться в значительной мере искусственно как «фабрикуемый» с помощью генной инженерии и биокибернетики «сверхчеловек», обладающий экстрасенсорными качествами?»32.
Вопросы, которые ставил тогда И.Т. Фролов, оказались особенно актуальны сегодня, когда человечество столкнулось не с умозрительными конструкциями, а с реальными возможностями по улучшению человеческих качеств, усилению его физических и психических способностей и с развитием соответствующих технологий (Humanenhancementtechnologies), позволяющих манипулировать природой человека таким образом, что он все сильнее напоминает сконструированную данность, проект инженерно-технической мысли.
Биотехнологическое конструирование человека в работах Б.Г. Юдина
Дальнейшее развитие исследования проблематики «конструирования человека» в отечественной философской традиции оказалось связано с творчеством Б.Г. Юдина, во многом благодаря его работам стало широкоупотребимым в российской философии и биоэтике .
Перу Б.Г. Юдина принадлежит ряд работ по проблематике конструирования человека, среди которых следует отметить статьи «Чтоб сказку сделать былью?» (Конструирование человека)33, «От утопии к науке: конструирование человека»34, «Биотехнологическое конструирование человека»,35«Точка зрения искусственного»36и др..
Б.Г. Юдин рассматривает данное понятие в широком социальном контексте, и вводит понятие практик конструирования, рассматривая их на примере сравнения традиционных задач образовательной и медицинской деятельности. Б.Г. Юдин отталкивается от присущего любой деятельности измерения нормативности. Так, в отношении медицины речь идет о восстановлении, воссоздании уже бывшего (здоровья), а, например, для сферы образования (воспитания) — о трансформации, изменениях, своего рода конструировании уникального человеческого индивида. То есть индивид становится местом воплощения новаторских проектов, в то время как медицинская деятельность реконструктивна, поскольку она направлена на восстановление человека.
Однако парадокс развития современной медицины состоит в углублении ее ориентации не столько на воссоздание нормы, сколько на проектирование человека37. Мы имеем дело с такими достижениями современной биомедицины, которые не только лечат человека, но предоставляют возможность изменения антропологической нормы. Например, уникальны случаи, когда созданные с помощью инновационных технологий протезы позволяют бегать или ходить человеку быстрее, чем он мог это сделать, имея ноги обычного среднестатистического человека, или операция на глазах дает возможность человеку существенно расширить спектр своего зрения. Таким образом, вектор развития современной медицины направляется не на исцеление человека, а на его преобразование, модификацию его качеств, его улучшение. Усовершенствование способов применения биотехнологий вызывает не только повышение эффективности лечения, но и появление возможности использования их для профилактики заболеваний (например, в случае с генетическими тестами), а затем используется для улучшения человека, то есть усовершенствования отдельных качеств его личности. От простого улучшения человека можно перейти к следующему шагу — его радикальной модификации, то есть созданию «человека с заранее заданными свойствами», формированию условий для появления так называемого дитя проекта (в англ. эквив.- designer baby)38.
Этот аспект прекрасно раскрыт Б.Г. Юдиным в статье «Чтоб сказку сделать былью? (Конструирование человека)»39. Здесь рассматриваются онтологические предпосылки конструирования. Так, конструирование будущей личности ребенка становится возможным благодаря активному проникновению в жизненный мир технологического подхода, то есть технологизации восприятия вещей, людей, мира в целом, которая позволяет при наличии некоторой цели (например, ребенка, обладающего желательными чертами) и необходимого количества ресурсов с помощью профессионалов, обладающих достаточными средствами (например, средствами генетических технологий) добиться ее достижения. При этом сама цель (созданный ребенок) будет восприниматься как произведение, «как некое достаточно произвольно конструируемое и даже реконструируемое существо, порождаемое не столько природой, сколько осуществлением человеческого замысла»40.
Технологический подход, как подчеркивает Б.Г. Юдин, тесно связан с использованием очень точных сложных систем диагностики, построенных на основе категоризаций, «позволяющих систематизировать и классифицировать огромное разнообразие человеческих индивидов»41и соответственно путем технологических манипуляций, основываясь на данных о качествах и свойствах человеческого индивида, создавать продукт (человека) исходя из мозаичного представления, отталкиваясь от посылки, что он является лишь набором отдельных признаков, основываясь на базе данных о качествах и свойствах человеческого индивида. Конструктивизм технологического подхода проявляется в особом масштабе восприятия человека, когда созданность человеческого существа начинает фигурировать на различных уровнях его онтологии. Он оказывается артефактом не только в каждой отдельной черте или целостности биологического организма, но и в личностном плане «каждое человеческое существо воспринимается как в некотором смысле созданное, порожденное, как сконструированное»42.
Сконструированность человеческого бытия проявляется и на заре его жизни, когда возникает социальная договоренность, конвенция, своего рода социальный конструкт относительно наделения живого существа именем человек и перед лицом смерти, когда человек проводит последние минуты своего существования в окружении жизнеподдерживающих аппаратов и может лишаться его по конвенциональной договоренности в результате признания его мертвым и их отключения. Таким образом, границы жизни и смерти оказываются сконструированными, интенционально заданными. Б.Г. Юдин называет новый виток конструирования интенциональным конструированием, «конструктивным конструктивизмом» (в отличие от естественных процессов конструирования социальной реальности, исследованных и описанных П. Бергером и Т. Лукманом в рамках западной социологической традиции и Г.П. Щедровицким – в отечественной философии). Так, исследование методологии как проекта, предпринятое Г.П. Щедровицким, по мнению Б.Г. Юдина, является «выражением деятельностной, или проектно-конструкторско-технологической, изменяющей мир установки, точки зрения искусственного, в противовес созерцательной, или объясняющей, или натуралистической установке»43. Она отражает трансформацию картины мира современного человека: он «все более глубоко погружается в мир искусственного»44.
Естественное конструирование реальности (например, в процессе создания систем ценностей и представлений) издревле обеспечивало человеку возможность совместного существования, давало опоры для совершения морального выбора и поступания. Однако процесс естественного конструирования социальных конвенций уступает место радикальному технологическому вмешательству в бытие человека, направлен на такую модификацию его личности, которая окажется выгодна заказчику, будет соответствовать новому идеалу человека или норме успешно функционирующей биомашине. Им может быть, как обычный человек, мечтающий, например, иметь ребенка, соответствующего его ожиданиям или государство, желающее иметь дело только с послушными гражданами, и, следовательно, стимулирующее развитие биомедицинских исследований в сторону производства лекарств, обладающих эффектом подавления психических функций личности и т.д.
Темпоральная структура конструирования в исследовании П.Д.Тищенко
П.Д. Тищенко обогащает проблему конструирования человека сложным гибридным понятием – ре-де-кон-струкция45, под которым скрывается четыре основополагающие тенденции: реконструирование, деконструирование, конструирование, деструктурирование. С его точки зрения, в биотехнологическом преобразовании человека эти тенденции синергийно взаимодополняют друг-друга.
Под «реконструированием» понимается восстановление утерянной формы, реабилитация человека в различных формах его бытия. Реконструктивная тенденция наиболее полно реализует себя в традиционном самопонимании врачебной деятельности как процесса восстановления утраченного здоровья. В «конструировании» П.Д.Тищенко усматривает «реализацию тенденции к созданию новой формы»46. Применительно к антропологическому вопросу речь идет о новых формах природы человека (сущности) и его существования, то есть не только о релевантном для моих рассуждений узком биотехнологическом воздействии на человека, но и о широких масштабах биомедицинских воздействий, когда, человека, у которого изначально отсутствует соответствие физической, психической или какой-либо иной норме, создают заново (средствами педагогики, психологии и т.д.). Речь идет о феномене абилитации, в отличие от реабилитации его не восстанавливают, но выстраивают, конструируют, проектируют.
Одновременно предполагается, что конструктивная тенденция присутствует и в реконструктивной. Человек погружен в поток становления. Поэтому, его желание «восстановить» нарушенную форму с неизбежностью оборачивается созданием новой, еще не существовавшей формы жизнедеятельности. Лежащая в основе многих медицинских теорий идея гомеостаза(устойчивости относительно «точки равновесия») дополняется идеей гомеорезакак устойчивости в потоке становления (К.Х. Уоддингтон)47. Наиболее наглядно переплетение реконструктивной и конструктивной тенденции проявляется в ситуациях хронических заболеваний. Реабилитация реализуется в них только как абилитация – конструирование новых форм жизни в условиях неустранимого присутствия патологии.
В процессе конструирования порождается новая целостность: «Конструирование преобразует некоторую исходную природу человека с тем, чтобы придать ей новую более современную конкретную форму. В конструировании и продукт, и его нормативный образ появляются одновременно»48.
Тесно связанная с идеей конструирования идея деконструирования подразумевает крайнюю степень конструирования, своего рода трансгрессию, радикальное проявление его сущности, в результате чего процесс преобразования природы (сущность конструирования) направляется на превращение природы в конструктор, материю, обладающую потенцией принять выгодную заказчику форму. Возникшая форма оказывается в себе незавершенной (в том смысле, в котором в классической эстетике представлялось завершенным художественное произведение). Через свои потенции, новая форма биотехнологии становится поставом (М. Хайдеггер), переадресовывается в другие сферы деятельности. Так реконструктивные, изначально, тенденции, успешно реализовавшиеся в разработке биотехнологий лечения гермафродитизма, фактически изобрели человека, чья сексуальность не дана от природы, но лишь загадана. Ее всегда оказалось возможным изменить по желанию клиентаиз мужской в женскую или наоборот. Возник самостоятельный психо-социальный феномен транссексуализма, не имеющий непосредственного отношения к проблемам гермафродитизма.
Человек в этой парадигме открыт экспериментированию над собой и своим телом. Он предоставлен конкуренции возможных онтологий, характеризующих мир неизвестного, непредсказуемого и неконтролируемого будущего. В пределе конструирование и уничтожение перестанут быть антагонистами, а будут неуклонно тяготеть друг к другу. Могущество создавать новые формы жизнедеятельности неразрывно связано с ростом и угрожающей мощью непредсказуемых и неконтролируемых последствий их использования. Риски оперирования с каменным топором ничтожны в сравнении с чернобыльскими рисками современных ядерных технологий. Собственно с этим связана еще одно вводимое П.Д. Тищенко понятие «деструктурирование». Деструктурирование «обнаруживается в продуцировании отходов — активной среды научно непредставимых и технологически неконтролируемых последствий трех первых тенденций».49Процесс деструктурирования порождает мир деструктивных эффектов, о чем принято говорить как о кризисе (экологическом, социальном, глобальном). Экологические проблемы, расширение масштаба антропологических рисков и усиление вероятности проявления глобальных проблем – все это представляет отголоски усиленного вторжения в природу человека и природу в целом. Воронка глобального риска втягивает человека как морального субъекта, как субъекта действия: он, со своим багажом знаний и способностей, оказывается абсолютным профаном перед лицом неизвестного, он «брошен в ситуациюне-возможного»50и оказывается невозможен сам, перестает узнавать себя.
П.Д. Тищенко связывает выделенные им тенденции с 3 темпоральностями: прошлого, настоящего и будущего. Реконструкция отсылает к прошлому, поскольку ориентирована на утраченную норму целостности, конструирование имеет дело с настоящим временем, отвечает на его вызов, в то время как деконструкция направлена на построение мира будущего — мира немыслимых форм и невиданных идентичностей, мира, где субъект теряется как субъект действия и становится иным, приобретая одну (а то и несколько) форм техноидентичности (киборга, аватара, информации, рассеянной в глобальной сети и т.д.). Деструкция несет в себе риск безвременья.
Диалектика конструирования проявляется в переходе от одной тенденции к другой: сначала «биомедицинская инновация получает легитимность за счет выявления реконструктивного основания», 51затем в ней раскрываются потенции для «возникновения новых форм сущности и существования человека»52и со временем, по мере возрастания человеческого могущества возрастает тень непредвиденных деструктивных эффектов. Онтологическим основанием сопряженности темпоральных тенденций биотехнологического самопреобразования человека выступает для П.Д. Тищенко идея дополнительности физического понимания «протекающего времени» и нарративно выраженной идея «растекающегося времени». Время не только «протекает» из будущего в прошлое через миг настоящего, но и ежемоментно растекается, повторясь с различием в становящихся иными топиках настоящего, прошлого и будущего53.
Ре-де-конструктивные тенденции биотехнологий, согласно представлениям П.Д. Тищенко, получают социальное обеспечение в деятельности «машин легитимизации», к которым относятся концепт прав человека, делиберативные процедуры и процедуры формирования коллективной воли. Именно работа этой социальной машины обеспечивает контингентную стабильность человека как социальной конструкции в потоке постоянных изменений, провоцируемых биотехнологическими достижениями. Концепт прав человека дает практически каждому индивиду (и/или социальной группе) возможность потребовать от общества признания своей особенности (потребности) в качестве легитимной. Делиберативные практики (как авторитарные, так и демократические) являются универсальным механизмом, во-первых, формирования и, во-вторых, согласования ценностей и интересов различных социальных субъектов перед лицом требования признания, выдвигаемого на основе прав человека.
В основе формирования коллективной воли, как заключительного момента самостабилизации самоидентичности человека, дестабилизированной требованием признания новой, ранее не признававшейся особенности образа жизни или потребности на основе концепта прав человека, лежит легитимное для конкретного сообщества, право определенного института выступать от имени «всех» в конкретных специфизированных законом или обычаем ситуациях (президент, парламент, правительство, министерство, корпорация и т.д.)54.
Заключение
Современная историческая ситуация характеризуется мощным прогрессом в развитии биотехнологий, которые помимо решения традиционных задач в медицине (разработка средств борьбы с заболеваниями), промышленности (использование микроорганизмов для производства полезных продуктов) и сельском хозяйстве, все чаще выступают в качестве фактора преобразования самого человека. Технологии«обволакивают человека» (Б.Г. Юдин55), вторгаются в интимные механизмы его жизнедеятельности, опосредуя отношения между людьми, и осуществляя социальный контроль, при этом они сами гуманизируются, постепенно приобретая человеческие черты, становясь искусственными «партнерами» человека в различных сферах жизни56. Необходимость дать философски осмысленный ответ на вызовы технологической экспансии в интимнейшие механизмы человеческой жизнедеятельности – насущная задача нашего времени. И, безусловно, заложенные И.Т. Фроловым традиции отечественной философии, направленные на осмысление этических проблем развития генетики, развиваемые впоследствии сотрудниками Института человека РАН и Института философии РАН, являются ярким примером школы философской мысли, сформировавшей необходимые теоретические основания для дальнейшей гуманитарной экспертизы социальных рисков современного научно-технического развития.
1См., например, работы И.Т. Фролова: «Генетика и диалектика». М. Наука. 1968; «Мендель, менделизм и диалектика» (совместно с С.А. Пастушным). М. Мысль. 1976; «Этика науки: проблемы и дискуссии» (в соавторстве с Б.Г. Юдиным). М. Политиздат 1986. С. 18; «Философия и история генетики». М. Наука. 1988.
2Келле В.Ж. Социально-нравственное направление в творчестве И.Т. Фролова // Вопросы философии, 2009. № 8. http://vphil.ru/index2.php?option=com_content&task=view&id=60&pop=1&page=0
3Юдин Б.Г. Этика науки: 30 лет спустя // Наука. Общество. Человек. М.: Наука, 2004. С. 35 — 36.
4Hottois G. Le signe et la technique. La philosophie à l’épreuve de la technique. Paris, Aubier Montaigne, Coll.«Res-L’invention philosophique», 1984. p. 59-60. — цит. по: Юдин Б.Г. Технонаука и «улучшение» человека // Эпистемология и философия науки, 2016. № 2. С. 20.
5Юдин Б.Г. Технонаука и «улучшение» человека // Эпистемология и философия науки, 2016. № 2. С. 21-22.
6 т.е. до создания Института человека в 1991 г.
7Фролов И.Т. На пути к единой науке о человеке// Природа, 1985. № 8. С. 65-74.
8Келле В.Ж. Социально-нравственное направление в творчестве И.Т. Фролова // Вопросы философии, 2009. № 8 // http://vphil.ru/index.php?id=60&option=com_content&task=view
9Белкина Г.Л., Корсаков С.Н. И.Т. Фролов и становление отечественной биоэтики // http://iphras.ru/uplfile/root/biblio/bioeth/bioeth_2/2.pdf
10Келле В.Ж. Социально-нравственное направление в творчестве И.Т. Фролова // Вопросы философии, 2009. № 8 // http://vphil.ru/index2.php?option=com_content&task=view&id=60&pop=1&page=0
11Юдин Б.Г. Этика науки: 30 лет спустя // Наука. Общество. Человек / Отв. ред. В.С. Степин; Ин-т человека. М.: Наука, 2004. С.36.
12Юдин Б.Г., Игнатьев В.Н., Полубинская С.В., Тищенко П.Д., Червонская Г.П. Этико-правовые проблемы биомедицинских исследований и практического здравоохранения в современной России // Информационный бюллетень РФФИ, 4 (1996).
13Там же.
14Тищенко П.Д. Корсаков С.Н. Юдин Б.Г: Краткий очерк научной и научно-организационной деятельности // http://www.bioethics.ru/rus/library/id/461/
15В 2008-2011 гг.по инициативе Б.Г.Юдина и И.В.Мелик-Гайказян были проведены четыре всероссийские конференцие с международным участием по проблеме конструирования человека (на базе Томского государственного педагогического университета).
16См.: Фролов И.Т. Человек и его будущее (научный, социальный и гуманистический аспекты) // http://iphras.ru/uplfile/root/news/Frolov.pdf
17Юдин Б.Г. Еще раз о перспективах человека// Человек-наука-гуманизм: к 80-летию со дня рождения академика И.Т. Фролова [отв.ред. А.А.Гусейнов; Ин-т философии РАН. М.: Наука, 2009. С. 407- 408.
18Фролов И.Т. Человек и его будущее (научный, социальный и гуманистический аспекты) // http://iphras.ru/uplfile/root/news/Frolov.pdf
19Фролов И.Т. Юдин Б. Г. Этика науки. М.: Либроком, 2009. С. 202.
20Фролов И.Т., Юдин Б.Г. Этика науки. Проблемы и дискуссии. М., 1986. С. 310-311.
21Белкина Г.Л., Корсаков С.Н. Становление отечественной биоэтики // Гуманитарные ориентиры научного познания: сборник статей. МСК: Издательский дом «Навигатор», 2014. С. 67.
22Белкина Г.Л., Корсаков С.Н. Становление отечественной биоэтики//Гуманитарные ориентиры научного познания: сборник статей. МСК: Издательский дом «Навигатор», 2014. С. 67.
23Фролов И.Т. Человек и его будущее (научный, социальный и гуманистический аспекты) // http://iphras.ru/uplfile/root/news/Frolov.pdf
24Юдин Б.Г. Еще раз о перспективах человека // Человек-наука-гуманизм: к 80-летию со дня рождения академика И.Т.Фролова [отв.ред. А.А. Гусейнов; Ин-т философии РАН. М.: Наука, 2009. С. 407- 408.
25Фролов И.Т. Человек и его будущее (научный, социальный и гуманистический аспекты) // http://iphras.ru/uplfile/root/news/Frolov.pdf
26 Там же.
27 Там же.
28Моисеев Н.Н., Фролов И.Т. Высокое соприкосновение // Вопросы философии. 1984. № 9. С. 24-41. – цит. по: Келле В.Ж. Социально-нравственное направление в творчестве И.Т. Фролова // Вопросы философии, 2009. № 8 // http://vphil.ru/index2.php?option=com_content&task=view&id=60&pop=1&page=0
29Белкина Г., Корсаков С. «Хай-тек» как высокое соприкосновение // http://www.intelros.ru/pdf/chelovek/2009_3/2.pdf
30См.: Est R. van, with assistance of Rerimassie V., van Keulen, Dorren G. Intimate technology: The battle for our body and behavior. The Hague, Rathenau Instituut, 2014. 86 p.
31Фролов И.Т. Человек и его будущее (научный, социальный и гуманистический аспекты) // http://iphras.ru/uplfile/root/news/Frolov.pdf
32 Там же.
33Юдин Б.Г. Чтоб сказку сделать былью? (Конструирование человека) // Бюллетень сибирской медицины, № 5. 2006.
34Юдин Б.Г. От утопии к науке: конструирование человека // Вызов познанию: Стратегии развития науки в современном мире. М.: Наука, 2004. С. 261-281.
35Юдин Б.Г. Биотехнологическое конструирование человека/ под ред. И. К. Лисеева. Москва : Канон+, 2004. 527 с.
36Юдин Б.Г. Точка зрения искусственного // Гуманитарные ориентиры научного познания. М.: Издательский дом «Навигатор», 2014. С. 26.
37Юдин Б.Г. Медицина и конструирование человека // Знание. Понимание. Умение. 2008. № 1. С. 13.
38Там же. С. 17.
39Юдин Б.Г. Чтоб сказку сделать былью? (Конструирование человека) // Бюллетень сибирской медицины, № 5. 2006.
40Там же. С.17.
41Там же. С.17.
42Там же. С. 17.
43Юдин Б.Г. Точка зрения искусственного // Гуманитарные ориентиры научного познания. М.: Издательский дом «Навигатор», 2014. С. 26.
44Там же. С.27.
45См.: Тищенко П. Биотехнологические предпосылки сексуальной революции XXI века // Человек. № 6. 2009. С. 21-30. –
46Там же.
47Тищенко П.Д.Трансдуктивность и эвристические ресурсы трансдисциплинарной парадигмы инноватики (казус проактивной медицины, ПМ) // Рабочие тетради по биоэтике. Выпуск 19. М. ИФ РАН, МосГУ. 2014. C. 145 – 156.
48Там же.
49Там же.
50Там же.
51Там же.
52Там же.
53Тищенко П.Д. Онтология времени и божественное «Да будет! (Fiat!) // Синергетическая идея времени. М. Наука. 2007. C. 48 — 65.
54Тищенко П.Д.Технологии инхенсмента (ET): истолкование смысла // Рабочие тетради по биоэтике. Выпуск 19. М. ИФ РАН, МосГУ. 2014. C. 64–77.
55Юдин Б.Г. Место антропологических проблем в биоэтике // Рабочие тетради по биоэтике. Вып. 1: Биоэтика: антропологические проблемы: сб. науч. статей / под ред. Б. Г. Юдина. М.: Изд-во Моск. гуманит. ун-та, 2006. 32 с.
56См. доклад Института Ратенау: EstR., van. Intimate technology: The battle for our body and behavior / With assistance of Rerimassie V., Keulen I., van, Dorren G. The Hague: Rathenau Instituut, 2014. 86 p.
М.А. Пронин
Квинтэссенция: Институт человека РАН.
От судьбы не уйти! У Института человека РАН (ИЧ РАН) своя жизненная история, ни на что не похожая, удивительная и неповторимая. Слова общие и могут быть обращены к любому мало-мальски значимому человеку, коллективу, команде, кораблю или организации… и поэтому требуют какого-то меткого, краткого и ёмкого определения, разъяснения и иллюстрации, то есть рассказа.
Так что такое Институт человека РАН, если в двух словах? Конечно же это цивилизационное место! И с места этого ему — не сойти!
Сегодня некому встать на гуманитарную вахту вместо ИЧ РАН: велик гуманитарный глобус российской науки, да отступать некуда — позади человек! Заявление смелое, но за ним стоит вполне определённый контекст, атмосфера, что царила в своё время в Институте. Культура человеческого бытийствования в ИЧ РАН была той самой производительной силой, что двигала идею «Институт человека» в жизнь. О её квинтэссенции моя история.
* * *
Великие произведения жизни оцениваются просто: величие замысла, мастерство исполнения, влияние на современников и потомков!
История ИЧ РАН достойна быть явленной именно так.
Конечно официальную историю пишут «потом», пишут потомки, редактируя историю, не замечая ДНК — духовно-нравственной культуры, — что задавала контекст истории. Без понимания контекста адекватное редактирование текста, истории в частности, невозможно. Посему я буду говорить больше про контекст… Про то, что уходит с поколениями — про дыхание жизни в ИЧ РАН. Про экзистенцию нашей жизни, через квинтэссенцию каких-то обыденных, рядовых её экзистенциалов.
Ну что ж, границы панорамы заданы, пора перейти к зарисовкам. От лица «участника тех событий», в чем-то очевидца, неожиданно для себя — иностранца — «чужого среди своих», — а с высоты прожитого — пенсия в кармане тому в подтверждение, — потомка. Не претендуя на полноту и исчерпывающий характер своих воспоминаний, отдаю себе отчёт — вполне предвзятых, так как личных: я так заметил, запомнил, вспомнил и записал сей «… Небрежный плод моих забав… / Ума холодных наблюдений / И сердца горестных замет…».
Начнём! В прошлом у ИЧ РАН, как и у СССР, — было блестящее будущее!..
С академиком И.Т. Фроловым — 1998-1999 гг.
Это ракурс — от современника идеи создания ИЧ РАН, как от человека стороннего идее «Институт человека», но включённого в классы задач, ради которых Институт создавался.
Иван Тимофеевич Фролов в тот единственный для меня год совместной с ним работы, — завораживал парадоксальной включённостью в дела и события жизни и одновременно какой-то возвышенностью над бренностью происходящего в стране. Выражалось это в самостоянии дел, за которые брался Институт и наш Центр виртуалистики, созданный Н.А. Носовым при поддержке Ивана Тимофеевича, что называется «ни смотря ни на что». Люди, что делали своё дело «здесь и сейчас» в тех не самых лучших обстоятельствах и условиях (помню зарплата была чуть ли не 20 долларов в месяц), чувствовали его внутреннее — я говорю про себя и Н.А.Носова, — одобрение и поддержку. Несколько раз на общих заседаниях Института и Учёного совета он начинал говорить о тех комплексных и междисциплинарных программах, под идеи которых, создавался им ИЧ РАН. Временами я видел усталость в его глазах, но во всём Иване Тимофеевиче сквозила вера в Институт, в программу наук о человеке, в будущее науки и философии. Он не говорил — Я верю! — он жил этой верой. А я тем, что у меня — о чём он говорил, — в жизни уже было! Я воспринимал всё, как факты, а не далёкие планы возможного будущего.
Поэтому приглашение меня в 1998 году Н.А.Носовым, встреча с И.Т.Фроловым — воспринимались мною как само собой разумеющееся, в том смысле, что ИЧ РАН — вполне логичное, закономерное событие в траектории моей жизни.
Дело в том, что я, как человек, сформировавшийся в пространстве сверхзадач, решаемых в рамках госпрограмм ещё СССР — с 1979 по 1995 год служил в Вооружённых Силах, — аналога которых современная Россия до сих пор самостоятельным умом, волей и ресурсами решать не может, полагал правильным и необходимым передать свой опыт работы «на инновационном пустыре» коллегам. Речь идёт, говоря об опыте, не об организационных механизмах формирования замыслов, технологиях планирования, способах получения результатов, что тоже до сих пор не утратило актуальности, но прежде всего о философско-мировоззренческих установках и практике формирования совместного видения цели (объектов управления) в пространстве комплексных, междисциплинарных задач.
С учётом личной служебной траектории становления в качестве специалиста высшей квалификации объектом своей специализации считаю человека — субъекта деятельности (управления) в системе деятельности (управления): пресловутый человеческий фактор.
Занимаясь задачами, выходящими за рамки одной профессии — пришлось освоить более 20 профессиональных языков: военный врач по образованию (Военно-медицинская академия, факультет подготовки врачей для Военно-воздушных сил), кандидат медицинских наук по двум специальностям (спецзащита: внутренние болезни и организация тыла Вооружённых сил) на чернобыльском материале (сам — ликвидатор: 1988 года) — обследовал вертолётчиков, что засыпали огнедышащий реактор, — а это плюс ещё пять специальностей — авиационная и космическая медицина, радиобиология и радиационная медицина, биомедицинская статистика. Старший научный сотрудник по токсикологии — разработка перспективных видов оружия массового поражения, в рамках международных конвенций, и разработчик госпрограммы уничтожения химического оружия: обеспечение медико-экологической безопасности районов размещение особо опасных объектов по уничтожению химического оружия… Консультант по управлению и организационному развитию. Сегодня — ведущий специалист по применению технологий работы с большими группами людей… Практик в области корпоративного управления — организация работы советов директоров акционерных обществ с государственным участием. Но это мы забежали вперёд.
Конкретно-предметный, дисциплинарный пласт моей работы вынуждено сменился методологическим и системным — знаю инструменты системных методов третьего поколения — разработчик А.Н.Малюта, теперь Украина: открытые публикации 1989-1991 гг., — тема для большинства российских управленцев тёмная, что не мудрено: так как спрос на синтетические сверхзадачи с политической повестки осознанно был снят — опубликованное ещё в советское время в туне до сих пор.
В вышеприведённом «иконостасе великих заслуг перед отечеством» нет никакой похвальбы — считаю свою судьбу социально типичной для «стандартного» сотрудника ИЧ РАН. Достаточно взглянуть буквально на любого: возьмите Владислава Жановича Келле, Бориса Григорьевича Юдина, Галину Борисовну Степанову, Игоря Леонидовича Андреева, Игоря Ивановича Ашмарина, Яна Вениаминовича Чеснова, Георгия Петровича Юрьева … Все они пришли в философию из других сфер деятельности, из яркой и наполненной делами и свершениями нерядовой, не обывательской жизни. И я также. Как «ползучий эмпирик» пришёл к философско-мировоззренческому уровню разработок, без которого междисциплинарные исследования остаются лишь «переплётом дисциплин». А философия без человеческого наполнения — «сияющим облаком»: недружелюбные эпитеты в адрес философии — за что её не любят, — общеизвестны.
В ЦВ ИЧ РАН продолжил заниматься уже «виртусом» — добродетелью: харизма для мужчины и грация для женщины — виртуоз, человек преодолевший технические сложности овладения профессией, — однокоренное слово. Шаг для меня неожиданный, но закономерный: теоретические обобщения позволили двигаться сразу в двух направлениях: холизма — к целому, и редукционизма — углублять своё понимание добродетели — структуры внутреннего человека.
В понимании онтологии внутреннего пространства человека: духовного, психологического, антропологического, субъективного, ангелического, как бы его ни называли, преемница ЦВ ИЧ РАН исследовательская группа «Виртуалистика» (ИГВ ИЧ РАН) Института философии РАН до сих пор сохраняет мировые приоритеты. Наши разработки доведены до ЭВМ-реализации: так программно-аппаратные комплексы диагностики внутреннего — виртуального, — человека выпускаются серийно («Эгоскоп»). Как практик занимаюсь коммерциализацией фундаментальных результатов своих исследований: продаю «философию виртуального управления в розницу» — создал школу «Стратег» и работаю с лидерами. Спрос есть, но не ажиотажный. Обратная реакция подтверждает понимание значимости получаемых коллегами знаний: если быть точнее, то «мировоззренческой оптики».
Сегодня теоретическая виртуалистика, начало которой было «благословлено» И.Т.Фроловым, создавшим одноимённую лабораторию под руководством Н.А.Носова, — необходимая основа цифровой экономики, о которой ныне не говорит лишь ленивый. Но пока значение виртуалистики, к сожалению, видят не многие: даже для самых близких коллег по Институту философии РАН, не говоря о мейнстриме, она находится в когнитивном индивидуальном и коллективном неосознаваемом (термин М.А.Пронина).
Вот как я уже описывал в чернобыльских мемуарах свой переход из пространства практики — к теоретизации: к системным методам, к проблематике человека, к философии… Полагаю, что мемуары в 55 лет — не тривиальная история, хотя писали люди и помоложе. Но говоря о себе — может этим я заразился от Вадима Львовича Рабиновича: говоря о других, начинать с себя! — я пишу на самом деле о коллегах и атмосфере в ИЧ РАН.
События относятся к 1992 году, я только защитился и размышлял куда направить стопы свои…
«Но судьба мне подавала знаки через книги. Конечно прочитал известный перечень из тогдашних толстых журналов. Но чаще просто шёл в «Дом книги» на Новом Арбате, брал, что глянется, извините, не на фамилии смотрел, а на то, что ближе.
К своему изумлению в 1998 году, когда попал в ИЧ РАН Ивана Тимофеевича Фролова <…> к Николаю Александровичу Носову в Центр виртуалистики, в коробках, что были упакованы и перекочевали из родительской на полученную мною перед увольнением из армии квартиру, — обнаружил книги, выпущенные ИЧ РАН!
Беру сейчас с полки одну из них: Философский альманах «Квинтэссенция» — Москва, Политиздат 1990 года: статья И.Т.Фролова «Возвращение к человеку». Об идее Института человека, её истории и необходимости реализации, о едином комплексе наук о человеке! Судьба дала то, что душа попросила. Мистика?
Для меня проблемы комплексности и междисциплинарности в исследованиях человека наполнены конкретным психофизиологическим содержанием опыта участия в госпрограммах ещё СССР. Теоретический размах, философский горизонт, человеческий призыв И.Т.Фролова мне был понятен, зрим, очевиден и осязаем. Хотя, должен сказать, что многие его коллеги говорят о том, что он опередил своё время с реализацией идеи Института человека. Я видел и делал именно это. В СССР. Как и он, собственно.»1.
Конечно же в места, близкие призванию, предназначению, таланту и душе, не приходят — в них «попадают». Неожиданно и для себя, и для других. И может быть даже и для самой судьбы. В такие моменты понимаешь, что случай — это, действительно, псевдоним господа бога.
Подобная же история у меня и с Институтом философии РАН — неожиданно нас «присоединили». В лето того 2005 года я в Санкт-Петербурге отмечал со своими однокашниками 20-летие окончания alma mater, каждый выходил к микрофону и коротко рассказывал о себе и своей жизни. Вышел и я, закончил тем, что теперь врач-философ — сотрудник Института философии РАН, а врач-философ, как говорил Гиппократ, равен богу… (Это к вопросу — Кем работаете?.. К метафизике ответа добавлю несколько слов чуть позднее.) Реакции удивления от однокашников не последовало, но один из кулуарных разговоров в перерывах между тостами и воспоминаниями запал в душу:
— …
— Михаил, а я не удивляюсь, что ты в институте философии… Ты всегда отличался тем, что замечал и говорил о том, что мы пропускали…
— Что ж ты мне раньше об этом не сказал!? Я бы не так со своей судьбой мучался!
— Ну извини, я думал, что тебе это и так известно.
— Честно сказать — нет. Но я чувствую, что это моё… Слушай, а, вообще-то, философия врачу сегодня нужна? То, что я делаю и говорю, это кому-нибудь нужно?
— … Миш, я сегодня могу сделать любую операцию! — однокашник торакальный хирург, — нет такой операции, что я не могу сделать! Но когда я её сделал, тут-то всё и начинается! Пациент должен жить, а он уходит… А другой, днями сделал ему 6-ю операцию, онкология, а он со мной уже на всякий случай говорит о 7-й!.. Вот здесь и начинается философия! С пациентами говорить о жизни и смерти надо…
Многое, вспомнившееся при подготовке данной статьи, наводит на размышления о том, что, ИЧ РАН формировал социально-гуманитарный иммунитет для человека, для его жизни, а это основа производства социального благополучия народа и богатства нации. И делал это Фролов осознанно и произвольно.
Часто Ивана Тимофеевича, как и всех великих людей звали по фамилии — «Фролов», — а иные — тех не так много, — назвали его за глаза просто «Иван». И всем было ясно о каком Иване в философии идёт речь! Иван Тимофеевич стал под конец жизни именем нарицательным. Это и по сию пору так. А как могло быть иначе? Его притчевое слово об идее «институт человека», его перформатив наречения организации «Институтом человека», его живой источник творения непрекращающегося слова в журнале «Человек» — относятся к вечной сакральной реальности.
Последние встречи с Фроловым, не могу сказать — наши, — я скорее смотрел со стороны, как новичок для Института, входивший в незнакомое пространство, запомнились вот чем… Он выходил из своего кабинета в общий зал, и я видел, что идёт он в луче, в прожекторе света — пронзительно жёлтом и белом…
Смеховой фильтр, как экран историографии
Антропологическая оптика анекдота для экспозиции истории ИЧ РАН, на мой взгляд, может быть явлена именем и словом Вадима Львовича Рабиновича (1935-2013) {2011, Вопр.филос., № 1}. Дело было не столько в том смысле, что он был ходячий анекдот казусов — хотя его часто называли просто по фамилии, как имя нарицательное из анекдотов, но это был «наш(!) Рабинович», — сколько алхимических превращений. Дорогой нам Вадим Львович нёс в себе первозданную смеховую культуру как таковую, занимаясь в ИЧ РАН танатологией — философским осмыслением смерти. А танатология, отнюдь, не весёлая наука! Человек этот нёс в себе радость жизни и ему всегда были рады — всеобщая радость Рабиновичу была видна невооружённым глазом.
Когда вставала необходимость «закругляться» на том или ином высокосановитом или высоколобом собрании из зала часто звучало предложение: — Дать выступить Рабиновичу и подвести черту! В каком-то смысле это стало даже традицией. Его доклады, выступления, реплики, как произведение искусства, часто поэтического, ждали и любили все.
Но здесь хочется сказать о его умении замечать и предъявлять несуразицы жизни, её житейские коллизии, что возникают, когда усиленно стараются сделать жизнь или смерть лучше. На этот счёт у Вадима Львовича всегда, хотите под рукой, хотите — на языке, был пример, который вызывал скорее улыбку чем оторопь: как-то он рассказывал о первой всероссийской конференции на тему «Стратегии развития похоронного дела России: проблемы и перспективы» или что-то наподобие «Ключевые проблемы и перспективы развития похоронного дела»… Народ наш, услышав название, дружно смеялся! Когда же он нам прочитал в лицах постановление Президиума РАН о закрытии ИЧ РАН, которое начиналось вполне традиционным бюрократическим оборотом «в целях укрепления <философии>… и усиления перспективных направлений <философских> исследований…» и разъяснил глубокий алхимический смысл самого решения — «реформировать Институт философии РАН путём присоединения к нему Института человека РАН…» — хохотали до слёз и сквозь слёзы. Как бойкие шумерские писцы, которых учили читать и писать между строк, Вадим Львович владел этим даром блестяще.
Разговор об алхимии Рабиновича не случаен. Докторскую по философии он защищал по почти что одноимённой теме, причём — чем немало гордился, по специальности «диалектический и исторический материализм»! Рассказывая об этом советском сюрреалистическом казусе, он любил, улыбаясь с хитринкой в прищуренном глазу, потрясать перед лицом обращёнными к себе ладонями с чуть растопыренными пальцами и добавлять со своей фирменной улыбкой: Каково — а? «Алхимия» и «диалектический и исторический материализм»? По другой специальности просто не пропустили бы!..
По букве постановления, как разъяснил Вадим Львович, ИЧ РАН «спасает собою и философию», и ИФ РАН: в последнем же нам — бывшими сотрудникам ИЧ РАН, — в течение нескольких лет после «аннексии» настоятельно доказывали совершенно противоположную новеллу решения. Но история порой не признаёт устных разъяснений — язык постановлений бывает, что вечен — написано пером.
А смех или осмеяние, как объяснил нам другой наш коллега и товарищ — один из крупнейших отечественных этнографов и во многом недооценённый современниками философский антрополог Ян Вениаминович Чеснов (1937-2014), — относятся к первичным, архаическим способам принятия нового в жизни. А иногда и старого, мог бы добавить Владислав Жанович Келле (1920-2010), что был вынужден в 1974 году уйти из Института философии АН СССР не по своей воле2, как и вернуться в него в 2005 году в результате присоединения ИЧ РАН к ИФ РАН. На вопросы о коллизиях его судьбы с Институтом философии Владислав Жанович всегда отвечал улыбкой, пожимал плечами, слегка разводя руки и вскидывая кисти…
Последнее Общее собрание сотрудников перед закрытием ИЧ РАН
Угроза закрытия ИЧ РАН надвигалась издалека, формировалась, обретала плоть и кровь и в конце концов вылилась в конкретные события.
Мы получили письма-уведомления, подписанные академиком В.С.Стёпиным, о том, что переводимся в состав ИФ РАН с сохранением структуры — подразделений, — и должностного статуса. На поверку всё это оказалось не совсем так. Например, Центр виртуалистики ИЧ РАН потерял и статус самостоятельного подразделения, и всех «полставочников» — потенциальных полноценных сотрудников: чаша сия не миновала коллег и из других подразделений. Оправиться от этого виртуалистика в ИФ РАН так и не смогла. Можно сказать и по другому, что я, как руководитель группы, с данной задачей не справился. Не получилось.
Спустя годы проявляются и другие потери, приобретения, коллизии и иллюзии.
Тогда — на переправе от «человека» в мир философии, — в выборе между «рефлексивными процессами в управлении» и «биоэтикой» сотрудники ЦВ ИЧ РАН выбрали биоэтику — тем самым поддержав коллег «своей телесностью» в формировании научного направления — иначе бы сектор гуманитарных экспертиз и биоэтики так и не сложился в процессе присоединения к ИФ РАН.
Спустя 10 лет биоэтика ещё раз воспользовалась потерей «телесности» у виртуалистов — уходом из жизни Я.В.Чеснова и увольнением Г.П.Юрьева, переходом на полставки О.А. Скоркина по состоянию здоровья, — и нарастила свой человеческий потенциал, заняв освободившиеся должности, не предложив ни руки, ни сердца виртуалистическому направлению. Оказывается, есть и такие страницы в организационном становлении биоэтики и гуманитарной экспертизы, как самостоятельного философского и научного подразделения в ИФ РАН. Без виртуалистики её история была бы совершенно иной. Сегодня в том, чем стал сектор гуманитарных экспертиз и биоэтики, есть невидимая роль и поддержка ЦВ ИЧ РАН, а затем и ИГВ ИФ РАН. Но это взгляд с «виртуальной стороны». Как видят свою историю специалисты по «трансплантологии телесности», надо спросить у них. Впрочем, в этом вопросе только биоэтика сама с собой может разобраться, если сочтёт нужным.
Но вернёмся в то время, когда решалась судьба ИЧ РАН, к тому, как развёртывалась «сценография» тех событий.
В конце 1999 г. умер Иван Тимофеевич Фролов. После долгих размышлений Отделение философии и права избрало директором Института Б.Г. Юдина. Институт продолжал работать, в 2004 г. ИЧ РАН весьма успешно прошёл плановую комплексную комиссию, что, согласно требованиям, каждый институт в РАН раз в 5 лет должен проходить, которая подтвердила академическую значимость Института и его достойное место в созвездии институтов Отделения общественных наук РАН. Однако это не помешало случиться тому, что было сделано. Несомненно, контекст был шире: реформировались-объединялись социологические институты, отделялись международники, экономисты шагнули на свою дорогу ещё раньше… «Слияния и поглощения» прокатились тогда по всей Академии.
Запомнилось последнее Общее собрание сотрудников ИЧ РАН, когда представитель Президиума Академии наук и Отделения общественных наук РАН доводил до нас величие замысла и аргументировал целесообразность предлагаемого реформирования. Наши контраргументы к только что прошедшей комиссии, к значимости работ, что идут в Институте и пр., отвергались. Звучали обещания сохранить все направления и сотрудников, объяснялось, что делается всё к лучшему: иначе нас — Академию, — «отреформируют» без нашего желания. Да и институт, мол, непонятный — кто в нём работает, чем занимается большинству не ясно!
Отчасти, согласимся, что на первый взгляд, да и то лишь на первый — непонятно. Когда у меня спрашивали где работаю, то я отвечал:
— В «системе РАН». Если следовал уточняющий вопрос — Где и кем? — приходилось говорить развёрнуто с долей юмора:
— В Институте физики РАН 3работают физики! Так?
— Да.
— В Институте химии РАН — органической, физической, геохимии и пр., — работают… — химики. Да?
— Конечно!
— А я работаю в Институте человека РАН!.. Кем я в нём работаю?
— … — смеются.
Прочитал у С.Н.Корсакова — Л.С.Выготский в своё время назвал то, что мы сегодня называем междисциплинарным подходом, «переплётом различных дисциплин». В этот «переплёт» и попал ИЧ РАН. Из этого простого внутреннего непонимания и проистекало, и может быть даже не отчасти, и может быть по сию пору, отношение к Институту. Когда смеются над сотрудником-«человеком», то и на институт «человеков» смотрят с недоумением. Вот тот оселок, как испытание, об который спотыкались тогда и спотыкаются ныне: проблема комплексности на парадигматическом уровне в философии мейнстрима до сих пор так и не осмыслена, не решена и не стала общим местом.
Атмосфера Общего собрания Института оставляла желать лучшего, несмотря на ровный характер разговора. Внутреннее эмоциональное возмущение сотрудников, не проявляясь, сворачивалось в аргументацию — об уникальности Института и коллектива, о заключении комиссии и пр., а представитель Президиума вновь воспроизводил перечень устрашающих прогнозов, обещаний и пр. Разговор топтался на месте, ходил по кругу… В конце концов, я поднял руку:
— Можно задать вопрос… на понимание?..
— Да, пожалуйста!..
— У меня простой вопрос, извините, но он состоит из трёх подвопросов. — Куда идём? Какую систему ценностей обслуживаем? и Какова будущая организационная инфраструктура науки?
По реакции собрания читалось, что вопрос не понятен, но интуитивно воспринимается, как важный.
— Что вы имеете ввиду? — уточнил мой визави.
— Пожалуйста. Академия наук всегда развивалась и строилась под государственные задачи: те же академгородки создавались под территориально-производственные комплексы (ТПК в советской аббревиатуре). Куда сегодня идёт страна? К каким целям? И на какие государственные цели РАН сегодня работает? Исходя из которых — Институт человека в структуре РАН сегодня и завтра не будет нужен? Это вопрос — «куда идём?».
-…
— Система ценностей! Нас собираются объединить с Институтом философии. А это, конечно, идеология, политика, но прежде всего этика — ценности государственного развития. Какие ценности государства российского Академия наук сегодня должна обслужить — не побоюсь этого слова, — исходя из которых Институту человека нет места в структуре РАН?
-…
— Ну, и третий вопрос. Вы, как представитель Президиума, дайте нам, пожалуйста, классификацию наук завтрашнего дня. Соответственно, перспективная организационная структура Академии наук должна ей соответствовать! Исходя из какой организационной структуры науки будущего Институту человека нет места в Академии наук?…
-…
Представитель президиума молча встал. Собрал портфель и, проходя мимо меня, — я сидел в самом конце нашего стола для заседаний у входной двери, — сказал:
— Ну, вы все сами всё прекрасно понимаете!.. — и ушёл.
Вот так закончилась официальная «встреча с представителем Президиума и Отделения общественных наук РАН». В воздухе повисло одно слово: — Бесполезно!.. Закрытия собрания как такового не было — смысла сидеть дальше не было никакого: встали и разошлись.
Мы всем Центром виртуалистики собрались в нашем 202 кабинете. Посидели. То ли попили чай, то ли просто помолчали. Помню Ян Вениаминович Чеснов посмотрел мне в глаза и сказал:
— Михаил, а ты знаешь, что чёрт в народных поверьях полый. У него форма человека есть, а внутри он пустой?
— Никогда не слышал!
— Так вот, когда с ним идёшь куда-то, то вдруг видишь, скосив глаз вбок, что с тобой идёт пустая форма: оболочка человека есть, а со спины пусто… ничего нет — не на что опереться… И ты видишь, что человека-то нет!..
— Вот так?!. Потом появляются копыта, хвост?..
— Важнее другое, а когда ему вопрос задаёшь: «Куда идём?» — в этом момент наваждение — чёрт, — пропадает. Перестаёт тебя за собой водить и путать.
— Интересное наблюдение! — включился в разговор Г.П.Юрьев. И сразу же предложил один из способов диагностики реальностей внутреннего человека: константной — телесной, статусной, — и виртуальной — у которой «тела нет». Но это уже другая история4.
Но если помыслить «социального чёрта», то его не сложно увидеть сегодня — достаточно задать нашим политическим партиям те же три вопроса: куда идём? Каким ценностям служим? Какова инфраструктура — науки, образования, здравоохранения, армии и пр. будущего? Метафизические сверхзадачи ИЧ РАН состояли в ответах на эти три простых вопроса. Нужны ли эти ответы кому-нибудь?
Приведу в качестве ответа иллюстрацию из тех лет. В 35-летие Российского философского общества — правопреемнице (с 1992 года) Философского общества СССР, — в 2006 году был я на торжествах. Перед собравшимися выступил с приветственным словом от Госдумы один из депутатов. В завершении он обратился к философской общественности с просьбой помочь разрешить проблему дедовщины в армии. Сослался на недавнюю свою поездку, когда в одном из самых «показательных» по беспределу дедов полку всё начальство и члены комиссии стали ругать какого-то лейтенанта. А тот в ответ задал простой вопрос:
— А вы мне можете сказать, что с дедовщиной делать? Меня в училище с техникой учили обращаться, а что делать с дедовщиной не учили! Расскажите!..
Ответом ему была тишина, как можно было понять по выступлению депутата и его обращению с просьбой о помощи к философскому сообществу…
Запрос я «привёз» в Институт, пересказал коллегам — так возникла заявка на грант Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ), а затем и реализован в 2008-2009 гг. проект № 08-03-00590а на тему: «Философско-антропологический анализ самоорганизации неформальных структур власти в закрытых коллективах (на примере дедовщины)». Руководитель П.Д.Тищенко.
Мы сразу же отказались от социологии «ужасов» дедовщины, описания ритуалов таковой и пр., что на поверку при не столь обширной библиографии, в литературе на тот момент было хорошо представлено. В наше рассмотрение были включены: закономерности порождения «дедовщины» в средневековых университетах — Р.Р.Белялетдинов, в дореволюционных кадетских корпусах — О.В.Попова; ламинальные переходы при инициации в архаических сообществах в процессе выстраивания иерархии внутри племени — Я.В.Чеснов; «бабовщина» в современных африканских племенах: когда мужчины уходят на охоту или работу, тогда власть в племени остаётся женщинам — И.Л.Андреев; философско-антропологическое понимание становления человека военного, сравнение перформативов Присяги военной СССР и современной России — М.А.Пронин. Можно продолжать перечислять аспекты, взятого нами философско-антропологического измерения феномена и его скрытых антропологических механизмов. В итоге были получены значимые результаты для понимания интимных механизмов порождения структур доминирования и подчинения в закрытых человеческих сообществах. Мы завершили своё исследование к тому моменту, если помните, когда было принято решение о переходе к однолетней срочной службе, то есть «проблема дедовщины» была решена «окончательно» простыми организационными действиями. Добиться интереса к нашим результатам со стороны «депутата-заказчика» нам так и не удалось.
Как остались не востребованными в конечном итоге — не проявился ни запрос на продолжение, ни на внедрение, — хотя из Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ) была обратная связь, что эксперты посчитали наш проект лучшим за 2006 год, — результаты Гранта РГНФ, проект № 04-06-00235а (2004-2006 гг.) на тему: «Влияние социокультурных и медико-психологических факторов на человеческий потенциал Вооружённых Сил РФ». Руководитель: И.Б. Ушаков. Работу мы делали совместно с ГНИИИ военной медицины МО РФ. Не буду скрывать — это была попытка с нашей стороны продемонстрировать актуальность результатов разработок ИЧ РАН для развития и безопасности страны. Эти и другие работы не помогли нам сохранить Институт — на том памятном последнем Общем собрании Института об этом можно было и не говорить. Стоит ли ворошить старое сегодня? На фоне того, что «слияния и поглощения» в гуманитарной сфере продолжаются: РГНФ присоединён к Российскому фонду фундаментальных исследований (РФФИ)? Исходя из каких «человеческих приоритетов»? Очевидна ли, прозрачна ли гуманитарная, ценностная повестка развития науки, общества и человека в России сегодня? Где, кто, как и когда внятно и вразумительно говорят, пишут об этом? Вопросы, боюсь, без ответов.
Поэтому временами возникает такое чувство, что Общее собрание о необходимости закрытия «Института человека» в нашей стране продолжается до сих пор…
Память — как поручение
«9 мая 2005 г., в день 60-летия Победы за праздничным столом в отделе комплексных исследований человека ИФ РАН мы чествовали главного научного сотрудника, ветерана Великой отечественной войны Владислава Жановича Келле. В свой черед с поздравлением встал и я.
— Владислав Жанович, — обратился я с вопросом, — что от вас передать через 50 лет? В год столетия победы в Великой отечественной войне?
Владислав Жанович встал. Задумался. Было видно, что он глубоко тронут вопросом. Все ждали…
— Знаете, Михаил, — он согнул правую руку в локте, сжал кулак, тряхнул им и твердо, с расстановкой произнёс, — Передайте… что мы… дело своё – сделали!»5.
///
Академик Иван Тимофеевич Фролов — своё дело сделал, и оставил после себя поручение, что положено на алтарь Российской Академии наук, — «Институту человека — быть!»
1Пронин М.А. Экзистенция: забытый Чернобыль. Философско-антропологические очерки. Записки ликвидатора / Институт философии РАН.- М.: Канон+, 2016. — 224 с.
2Беседа Б.И. Пружинина с В.Ж. Келле // Вопросы философии. 2011, № 1: http://vphil.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=258 (Дата обращения: 1 мая 2017).
3Кстати, тоже ИФ РАН: из-за этого даже пришлось сменить краткое наименование нашего «ИФ РАН» на «Институт философии РАН».
4Смотри: Пронин М.А. Виртуалистика в Институте человека РАН.- М.: Институт философии РАН, 2015. — 179 с.
5 Пронин М.А. Виртуальные пространства памяти поколений // Человек-наука-гуманизм: К 80-летию со дня рождения академика И.Т. Фролова [отв. ред. А.А. Гусейнов]. ИФ РАН. — М.: Наука, 2009.- С. 768 – 780.
Разумов Александр Евгеньевич
НА ПУТИ ПОЗНАНИЯ ЧЕЛОВЕКА
Мыслить – значит говорить с собой,
слышать самого себя.
Иммануил Кант.
«Человек есть тайна. Ее надо разгадать, и ежели будешь ее разгадывать всю жизнь, то не говори, что потерял время…»,- эти слова «нашего великого человековеда» Ф.М. Достоевского цитирует Иван Тимофеевич Фролов в статье «На пути к единой науке о человеке» (Природа. 1985 № 4). Давно уже это было, но забывать не следует. Его светлой памяти я адресую эту работу, и хочу проследить судьбу одной из его идей.
Мысль и познание давно уже зовут к единому учению о человеке, где наука должна занять особое место, сообразно собственным аналитическим и когнитивным возможностям, но призыв в должной мере еще не услышан. Человек по-прежнему во многом является тайной для самого себя. Правда, нет ничего для нашего ума более привлекательного, чем неизведанное, чем Тайна. О тайнах повествуют, искусства, религии и науки, и все они стараются разгадать загадки бытия и явления человека Миру. Будем надеяться, что когда-нибудь они разгадают Тайну, а пока пусть она, как звезда светится на горизонте познания.
История мысли знает много выдающихся знатоков человека. «Познай самого себя»,- было услышано раньше, чем с этим повелением к человеку обратился Дельфийский оракул. Призыв был услышан, полагаю, с тех давних пор, когда человеческий род стал осознавать себя в качестве такового, понял, что занимает особое место в мире природы, и являет для познания особую проблему и, конечно, специфическую тайну. За время познания человек сочинил много мифов, но многое и сообразил о себе. Вспомним, что ушедшее столетие, где жил и творил академик Фролов, принесло с собой новое знание о законах мышления, о появлении сознания, о генетике и механизмах наследования. О роли бессознательного (Зигмунд Фрейд) и коллективного бессознательного (Эрих Фромм) в способности нашей ориентации в подлунном мире. Кроме того, не лишне помнить и о заслугах марксизма перед мировой историей. Признанных, и тех, о которых стараются не вспоминать. Наибольший вес и популярность это учение обрело именно в том столетии.
Как бы сегодня не старались забыть о марксизме, даже на Родине победившей «диктатуры пролетариата», он по-прежнему оказывает влияние на большое количество умов. Со времен марксизма «сущность человека» эти умы видят через призму общественных отношений, в основе которых лежат экономика и политика. И, конечно, марксизм ведет их по пути познания человека. Существовали, правда, разные варианты марксизма — от «государственной идеологии», на деле часто прорастающей в пустоту прославления «вождей партии и народа», до «Капитала» и его весьма сложной, многослойной идеальной конструкции, системы допущений и идеализаций, из которых складывалась теория стоимости. Не думаю, что ее изучали и понимали тогдашние идеологи. Маркс писал о роли эксплуатации труда в появлении прибавочной стоимости, и хотя история мировой экономики в дальнейшем сильно модифицировала формы труда, остается традиция присвоения немногими плодов усилий большинства. Поэтому с пониманием отношусь к тому, что человек науки Иван Фролов никогда от марксизма не отрекался.
Сейчас позвольте вернуться к вопросу о заслугах ушедшего столетия. Иногда ушедшее столетие называют «веком физики», имея в виду, что физика радикальным образом изменила былые представления о веществе и энергии, о пространстве и времени. Человек стал осознавать свои космические масштабы; восходящие к значениям мировых констант причины, без которых было бы невозможно «чудо» его явления Природе. Все это так, однако, Иван Тимофеевич уверенно называл столетие «веком биологии», для чего были свои основания. Открытие и изучение роли ДНК, генетических механизмов наследственности по-новому ставили вопрос о происхождении человека и его возможной дальнейшей биологической эволюции, которая раннее считалась уже завершенной. Академик Фролов придавал проблеме такое большое значение, что даже использовал свое «хождение во власть», чтобы оттуда, с высоты власти инициировать и стимулировать проекты вроде «Генетика», «Геном человека», «Человек – наука — общество», и «Институт человека». Последний проект Иван Тимофеевич, похоже, считал самым перспективным и удачным в своей организационной работе. Таковым он и был, однако, реализовать его в полной мере автору проекта, а затем и его наследникам, было не суждено. Созданный усилиями Ивана Фролова «Институт Человека РАН», был закрыт вскоре после того, как его забрали у нас тяжкие недуги и время, а институт возглавил другой ученый, обладающий массой неоспоримых достоинств, но не способностью академика Фролова ориентироваться в мире политики.
Между тем, ушедшее столетие, кроме упомянутых достижений и научно-технического прогресса породило две мировые и много локальных войн, тоталитарные режимы, революции, массовый террор, концлагеря, холокост. Словом, столетие окрашено не только радостными красками, но и такими темными политическими тонами, из-за которых, скажем, в моих глазах, сильно потускнели цвета давнего христианского гуманизма. Гуманизм должен был приобретать новые социальные и политические формы. Ученый и политик И.Т. Фролов, мысль которого всегда была ориентирована на общечеловеческое благо, связывал новый гуманизм с тем, что он называл новым политическим мышлением.
Человечество постоянно разрывают государственные, национальные, конфессиональные и иные интересы и амбиции. Например, вопиющее имущественное неравенство. Как я его понимаю, «новое политическое мышление», — это такое мышление, которое должно вносить новые идеи в мотивирование человеческого поведения, в наличную систему сдержек и противовесов. Оно призывает меня по-новому взглянуть на своих собратьев по планетарному общежитию, посмотреть на них сквозь призму общечеловеческих ценностей. К идее такого нового мышления скептически отнеслись тогдашние «реалисты», считая ее утопичной. Со своей стороны не нахожу ничего нелепого в идее стремления к мировой, социальной гармонии. Более того, нахожу ее альтернативой возможному хаосу и планетарной катастрофе, с весьма вероятным грядущим исчезновением человека и всего планетарного биоса. Мировая гармония – это серьезная, крайне сложная, политическая задача. Кстати, гармония подразумевает равенство перед законом, а не равенство в обладании собственностью. Просто обладание должно быть устроено таким образом, чтобы оно не только не ущемляло, но способствовало утверждению прав человека. Конечно, перспектива не близкая, пока на повестке дня в России борьба с произволом растущего числа олигархов, с нищетой и бедностью. Но политическая задача мышлению поставлена. Правда, новое мышление может быть эффективным, если станет господствующим состоянием мирового сознания, так что это задача на перспективу.
Политика, насколько я могу судить, в российских академических кругах считается занятием недостойным внимания настоящего ученого, свободного (по идее) от политической конъюнктуры. И это оправдано, если под политикой понимать только руководящие директивы властей народу, а также постоянную возню на вершине власти вокруг руководящих должностей и иные «интриги двора». При этом можно видеть, что «народ», — это, скорее всего, декларация в культовых обрядах власти, занятой служению себе любимой, группам поддержки и своему дорогому, верному слуге — государственному чиновнику. (Это традиция, которая в Империи появилась раньше Салтыкова-Щедрина и Козьмы Пруткова). Но если политикой считать реальные отношения между и внутри больших человеческих групп, а также умение (науку и искусство) регулировать возникающие между ними противоречия, если учесть все это, то станет понятен интерес к политике со стороны создателя и первого директора Института Человека, который был призван охватить и понять человека во всем многообразии его свойств. Здесь речь шла уже не о политической конъюнктуре, здесь ставился вопрос о качестве человеческого существования.
Исторически сложилось так, что пик политической активности Ивана Фролова пришелся на период «перестройки», которую у нас до сих пор ругают за уступки «партнерам» из США, за аварию в Чернобыле и пр., забывая, что то время принесло с собой «гласность», свободу слова и другие политические свободы, а главное, понимание человеком ответственности за собственную судьбу. История не знает сослагательных наклонений, но если бы не случилось «перестройки», я и другие «я» в массе оставались бы пассивными наблюдателями того, что нам готовит власть. В том, что это не так, я усматриваю заслугу и Ивана Фролова.
Существует еще одна серьезная причина, по которой следует создавать единую науку о человеке. К упомянутым уже издержкам ушедшего столетия добавим, что «век физики», он же и «век биологии», сильно наследил в человеческой среде обитания. Сегодня в биосферу в опасном количестве выбрасываются отходы производства, продукты сгорания нефти и газа (диоксид углерода, в частности), что ведет к деградации среды обитания. Возможно глобальное потепление и климатические катастрофы. А пока сокращаются запасы питьевой воды, вырубаются «легкие планеты» (леса), увеличивается опустынивание, снижается количество видов растений, животных, морских и пресноводных рыб. Похоже, мы близки уже к «точке невозврата» и следует торопиться. Тоже, между прочим, политическая проблема. Конечно, это предмет отдельного, пристального изучения и детального обсуждения, а сейчас вопрос упомянут, чтобы таким образом подчеркнуть нынешнюю актуальность единой науки о человеке. Человек способен на многое. Способен жить в гармонии с природой, но способен и на бездумную, разрушительную эксплуатацию природных ресурсов. Алармистским настроениям поддаваться не стоит, веру в гуманизм и человека терять не следует, но понять человека, то есть самих себя, как проблему истории и науки надо.
За рубежом Институт Человека совсем не является редкостью. Иное дело Россия. В моем Отечестве логичнее было бы ожидать появления Института Коллектива, поскольку политическая власть всегда полагала, что коллектив – это нечто более значительное и ценное, чем отдельная человеческая особь. Если процветает государство, человек вполне может быть бедным. Институт Человека не мог вызвать симпатии у власти, так как он призывал к переориентации общественного и персонального сознания на новые социальные и гуманитарные ориентиры, звал от почитания руководящих политических Авторитетов к пониманию ценности жизни, человека и личности. Для российской официальной власти изучение человека не было приоритетной задачей, а закрытие Института Человека лишний раз показало, что человек, наука о человеке и этика по-прежнему остаются подданными разного рода администраций и утвердило «непреходящие ценности монетаризма». Закрыли Институт и куда надо рапортовали о проделанной работе в области реорганизации науки и сбережении народных средств. Сегодня столоначальника интересует не содержание моей работы, а «отчет о проделанной работе», который постоянно усложняется, и который никому, кроме чиновника, не нужен. Таким именно образом он осуществляет формы контроля, и пытается оправдать свое существование в своих глазах и в глазах политического руководства.
Словом, создание Института Человека было политическим решением. Закрытие Института также было политическим решением, правда, как мы понимаем, выражением совсем иной политики. Первое утверждало права человека, ценности познания и истины, второе – желание администрации контролировать ситуацию и подданных. Но и закрытие Института не может отрицать того факта, что его создание и работа явилось определенным шагом на пути движения к истине. Трудным, но правильным шагом на пути познания человека. Не только познания, но и самотворения человека. Человека, который «способен говорить с собой и слышать самого себя»,- как ему советовал Кант. Наша задача продолжить движение.
В настоящее время Институт Человека «свернут» до размеров одного сектора «методологии междисциплинарных исследований человека» в Институте философии РАН. Сейчас мне немного грустно, передо мной буклет, представляющий программу исследований Института; я отдаю должное глубине замысла и понимаю, что немногочисленный сектор не может проделать работу целого института. Институт должен был представить некое синтетическое знание о биологии, социологии, психологии, этике и философии человека. Институт ликвидировали. Но времена идут, после долгой «разрухи в головах», вызванной периодом безнаказанного воровства и разрушения традиционных ценностей при «либерале» Б.Н. Ельцине и его последователях, кое-что постепенно меняется, и должно наступить когда-нибудь возрождение культурной элиты и персонажей, которые могли бы продолжить дело начатое академиком Фроловым. Иван Тимофеевич Фролов, несомненно, человек такой элиты. Он же является человеком истории и заметным явлением исторического сознания, и в этой связи замечу, что есть два типа осознания истории. Одни желают «без гнева и пристрастия» (Тацит) фиксировать исторические события и закономерности, и мне известны замечательные ученые этого направления. Другие – стремится отыскать скрытый смысл истории, для чего зовут человека к свободе и гуманизму. Это Иван Фролов. Вспоминаю, что он с симпатией относился к установке Марселя Пруста, который называл жизнь «усилием во времени». Вся его жизнь была постоянным усилием по созданию гуманного и свободного человека. Человек был объектом его усилий, предметом его надежды и веры. Иван Фролов ушел от нас далеко на Запад, но он в моей памяти, внимательно слушает ив дает советы по поводу моего поведения.
Поделюсь с вами надеждой. Настанут времена, и у меня на Родине появится Институт Человека имени И.Т. Фролова.
Аннотация.
И.Т. Фролов связывал утверждение общечеловеческих ценностей с «новым политическим мышлением». С этих же связан замысел и создание академиком И.Т. Фроловым Института Человека, который должен был изучать человека во всем многообразии его замыслов и проявлений. Создание такого института было политической задачей. Институт звал от почитания руководителей государства к изучению Человека и ценностной переориентации политики на проблемы человека и личности. Институт Человека был закрыт также по политическим соображениям. Сегодня, после «разрухи в головах», наступившей вследствие криминальной приватизации государственного имущества и разрушения традиционных ценностей, необходимо возрождать значение культурных элит, к которой принадлежал Иван Тимофеевич Фролов. Новый Институт Человека может этому только способствовать.
Ключевые слова: человек, институт, политика, власть, познание, мысль, элита, история.
И. Т. Фролов
На пути к единой науке о человеке.[1]
Существует некий трагический парадокс современной научно-технической цивилизации: над человеком нависла смертельная угроза самоуничтожения, он может в любой момент исчезнуть с лика Земли, что будет противоестественно для человека разумного. С другой стороны, человек сам, своим разумом создал эту противоестественную ситуацию, а теперь начинает все острее осознавать необходимость «высокого соприкосновения» разума с самим собой, разума, соединенного с гуманностью, т. е. необходимость мудрости. Человек все больше начинает обращаться к себе самому, становиться не только субъектом, но и главным объектом познания.
И теперь (в какой уж раз!) наступает, по-видимому, «звездный час» для философии. И не только потому, что именно она во все времена имела главным объектом своих поисков человека, исследовала безграничный мир человека в столь же безграничном мире его отношений и состояний, включая природные, социальные и нравственные. Философия, эта любовь к мудрости, получила еще одну возможность соединить науку и гуманистические идеалы, исходя из принципа, что человек, если перефразировать известное изречение Протагора, – «мера всех наук». Но она не просто «дополняет» науку в этом отношении, а дерзает сделать большее – объединить различные науки, так или иначе изучающие или просто касающиеся человека, в единый комплекс, чтобы создать единую науку о человеке. Более того, философия как ближайшую задачу ставит объединение науки и искусства в познании человека, что, естественно, по-новому определяет характер и постулируемой единой науки о человеке, заставляя задуматься над тем, действительно ли здесь речь идет о науке в традиционном смысле. Правда, еще Л. Н. Толстой, так резко высказывавшийся о «научной науке», говорил, что он посвятил себя служению «науке о том, как жить людям друг с другом».
С точки зрения сложившихся стереотипов в рамках имеющейся «научной рациональности», обозначенные выше претензии и амбиции философии могут выглядеть либо чистейшим утопизмом, либо очередным, но по-новому закамуфлированным иронизированием над ней. Ни то, ни другое ее, разумеется, не устраивает, а главное – не соответствует действительности. Да, сегодня может начаться подлинный Ренессанс философии, поскольку терпит крах гипертрофированная «научная рациональность», доведенная до предельных форм редукционизмом и структурализмом и истощенная ими. Самые крупные научные достижения последних десятилетий, включая новую технологию, обязаны им. И самое крупное за всю историю стратегическое поражение научного познания (а именно так оценивается его «человеческий разрыв», о котором шла речь выше) явилось результатом односторонней методологии редукционизма и структурализма. Последние исследуют все, причем по большей части выражают знание математически, но они не ориентируют его нацелостное видение мира, мировоззренческое понимание сущности и человеческого значения получаемого с таким трудом знания.
Это в той или иной степени относится и к познанию человека, вращающемуся сегодня между крайностями «чистого» антропологизма, вульгарного, «выпаренного» социологизма и прямолинейного социал-биологизма с его односторонней, редукционистской методологией. И опять на память приходят слова Ф. М. Достоевского: «Человек есть тайна. Ее надо разгадать, и ежели будешь ее разгадывать всю жизнь, то не говори, что потерял время…» Это высказывание нашего великого человековеда может показаться кому-то и экстравагантным, и «ненаучным», хотя в нем заключена глубокая мудрость ипредостережение. Ведь если почитать иных современных авторов, обращающихся к проблеме человека, то может создаться впечатление, что главное здесь позади, и мы ответили не только на вопрос «что такое человек?», но и четко представляем себе, каким он будет в обозримом будущем. Между тем более внимательные размышления убеждают в обратном: мы находимся в познании человекалишь в самом начале пути, и тайна его во многом так и остается тайной…
Наука, включая философию (если можно ее сюда включить), наращивает свои усилия, чтобы разгадать эту тайну. Но для этого нужна адекватная методология: диалектически противоречивая природа человека, в которой парадоксально соединяются дух и материя, разум и инстинкты и пр., требует именнодиалектической методологии. Поэтомудиалектика развития и познания человека – основная задача для постижения науки и философии. Ее можно решить не просто с помощью так называемого комплексного подхода, который, к сожалению, еще никто пока не обозначил конкретно и реально. Но именно в рамках единой науки о человеке –антропологии в широком смысле, включая и философскую антропологию, которая при всех ее явных недостатках и ограниченностях ближе всего, однако, подошла к представлению оцелостном человеке как главном объекте познания, к выявлению его диалектической природы.
Говоря о диалектико-материалистической методологии познания человека, следует отметить, что первое, с чем мы здесь сталкиваемся, – это необходимость материалистического подхода, исключающего рассмотрение человека со стороны только его идеальных, духовных качеств. Другим важным моментом является понимание человека не в его натуралистическом (биологическом и пр.) виде, а как частиобщественного организма, имеющего свои специфические законы. Наконец, важным для научного анализа проблемы человека являетсяпринцип историзма, выражающийся в том, что мы видим, как человек постепенностановился человеком, как онразвивалсяв ходе социального прогресса и каковы егоперспективы. Такой научный подход к человеку и означает диалектико-материалистический анализ его развития. Он включает в себя также понимание специфики взаимодействия социальных и биологических факторов развития человека, материальных и идеальных сторон его жизнедеятельности, нравственных особенностей его как личности.
Диалектика развития человека предстает поэтому как самая последовательная, до конца научная методология, позволяющая объяснить не только прошлое человека, его историческое происхождение, но и настоящее и будущее рода человеческого. Ключом к научному пониманию диалектики развития человека является марксистское понимание егосоциальной сущности. К. Маркс впервые в истории сформулировал тезис о том, что сущность человека «не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений»[2]. И это позволило подорвать основы антропологизма и органично соединить проблематику человека, который рассматривается в этом антропологизме в абсолютизированной, «атомарной» форме, сопровождаясь абстрактно-философским или биосоциальным редукционизмом, с материалистическим пониманием истории и учением о коммунизме, характеризуемом Марксом как истинно человеческое общество, в котором человек находит адекватные своей сущности социальные формы реализации и развития.
Ф. Энгельс научно доказал в работе «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека», что именно трудовая деятельность есть «первое основное условие человеческой жизни, и притом в такой степени, что мы в известном смысле должны сказать: труд создал самого человека»[3].
Таким образом, в марксизме была найдена движущая сила процесса становления и развития человека, которая относится не только к его историческому, но и индивидуальному существованию, формированию человека как личности. Однако подчеркивая общественные, социальные факторы индивидуального и исторического развития человека, марксисты исходят при этом не из некоего стандарта личности, который предполагает абсолютное равенство способностей и проявлений индивидуальности. Они подчеркивают, что, говоря о равенстве, они понимают под ним всегда общественное равенство, равенство общественного положения, а не равенство физических и душевных способностей отдельных личностей. Последнее существует в виде определенных «задатков», но для их реализации и развития также необходимы определенныеобщественные условия.
Этот вопрос сегодня, к сожалению, очень часто становится предметом многочисленных абстрактно-схоластических домыслов, не учитывающих именнодиалектику, в частности социального и биологического в человеке, их соотношения с высокими нравственно-этическими факторами, играющими столь важную, а во многих случаях – решающую роль в человеческом бытии. Однако они по большей части не учитываются редукционистской методологией в науках о человеке, включая философскую антропологию. Не учитываются и более широко понимаемые духовные, творческие силы человека как целостного существа. Между тем их значение многогранно. Ведь человек отдает в своем творчестве такой заряд духовной энергии, который оказывает обратное воздействие на его жизнь, трансформируя ее в новое качество и придавая ей также новые формы длительности, большие или меньшие – это зависит от величины заряда духовной энергии творчества.
В сложной совокупности всех этих факторов – материальных и духовных – человек и предстает как некотораядиалектически изменяющаяся целостность,которая должна быть зафиксирована в научном познании. Над этим трудится в настоящее время все расширяющийся круг ученых и философов, причем, например, в «Большой медицинской энциклопедии» делается попытка даже завершить издание (т. 29) обзорной монографической статьей «Человек», дающей целостное представление о нем. Проводятся конференции и симпозиумы по комплексному изучению человека, обсуждается идея создания Института человека. И хотя до цели еще далеко, важно знать, с чем мы сталкиваемсяна пути к единой науке о человеке и какова здесь роль диалектико-материалистической философии. Далее я попытаюсь обозначить свое понимание этой проблемы, как оно было выражено мною, в частности, в ряде моих докладов и выступлений на разного рода конференциях и симпозиумах, посвященных комплексному изучению человека, а также в книге «Перспективы человека» (1983).
В познании человека и его будущего перед научной философией, мне представляется, стоит сегоднятриединая задача. Философия способствует прежде всего постановке новых проблем на «стыке» разных наук и сфер человеческой культуры. В этом заключается ее интегративная, синтетическая функция. Философия выполняет, далее, свою критическую (т. е. аналитическую, исследовательскую) функцию в широком значении этого слова. Эта функция может быть охарактеризована также как методологическая, связанная с критикой (анализом) путем познания и действия, его методов и логических форм. Наконец, все большее значение в современных условиях приобретает ценностно-регулятивная, аксиологическая функция философии, состоящая в соотнесении целей и путей познания и действия с гуманистическими идеалами, в их социально-этической оценке.
Научная философия исследует прежде всего сущность человека, общие закономерности его становления и развития, его цели и идеалы, а также пути к ним. Она показывает опосредствование и преобразование природно-биологического социальным, единство сущности и существования человека в его развитии, диалектику индивидуального и исторического развития человека как присвоения и воспроизведения социокультурного опыта человечества, «абсолютное движение становления» человека, «развитие богатства человеческой природы как самоцель» (К. Маркс). Научная философия является поэтому своеобразным «интегратором» знаний о человеке. Она соотносит эти знания с общими социальными целями, перспективами развития человечества. И эта функция ее приобретает особое значение в современных условиях.
Комплексный подход к проблеме человека, предполагающий особую роль научной философии, реализуется в ходе обращения к анализу сущности и существования человека, антропосоциогенезу и истории человечества, к развитию его цивилизации в связи с процессами НТР, глобальными проблемами, в частности экологическими и демографическими, к биологии и генетике человека, к анализу его психофизиологических возможностей и путей их реализации в ходе обучения и воспитания, развития творческих способностей человека, проявляющихся в разных формах материальной и духовной деятельности, его социальной реализации как личности, наконец, к беспредельному миру его нравственной жизни, гуманистическим принципам всей системы человеческой деятельности, культуры и наук о человеке.
Это позволяет, как я думаю, правильно ставить и решать вопрос о самом смысле человеческого существования, возможностях увеличения продолжительности жизни, о смерти и бессмертии человека, причем не только в их биологическом, но и социально-этических, гуманистических аспектах. Изменяются ли и в каком направлении философские оценки этих проблем и как это скажется на перспективах человека еще и в связи с его выходом в космос и поисками внеземных цивилизаций, как повлияет все это на самосознание личности сегодня и в будущем?[4] Ответ на эти вопросы мы можем получить только с позиций нового (реального) гуманизма, обращаясь к научной философии человека, его жизни, смерти и бессмертия. Иначе говоря, при всей важности непосредственного исследования проблем жизни и смерти человека (проектов его перестройки в будущем и т. п., скажем, в рамках биологии) мы не решаем полностью основной вопрос –для чего все это нужно, если обращаемся только к природно-биологическому существованию человека. Поскольку же человек как общественное существо выходит за рамки своего биологического существования, решение этого основного вопроса также должно покинуть сферу непосредственного исследования жизни и смерти человека в их биологическом значении и обратиться к философии, где биологический и социальный смысл жизни и смерти человека, его будущего как биосоциального существа получает свое истинное определение в качестве некоторого диалектического единства.
Конечно, вряд ли можно согласиться с Жаком Моно, который говорил о врожденной у человека, записанной где-то на уровне генов, тоске по смыслу жизни. Цель и смысл индивидуальной человеческой жизни тесно связаны с общими социальными идеями и действиями, определяющими цель и смысл человеческой истории, общества, в котором человек живет, человечества как целого, его предназначение, а значит – ответственность на Земле и во Вселенной. Это четко очерчивает границы того,что может и чего не может ни при каких условиях делать на индивидуальном и социальном уровнях человек и человечество. И это определяет то,как, какими средствами могут или не могут они добиваться своих целей, даже если последние представляются высокими, нравственными.
Однако если человек руководствуется в своей жизни определенными нравственными целями и использует в их достижении адекватные им средства, он знает тем не менее, что не всегда и не во всех случаях он может добиваться желаемого результата, который в нравственных категориях обозначался во все времена какдобро, правда, справедливость… И значит, жизнь его – единственная и неповторимая – «уравнивается» с теми, кто творит зло, ложь и несправедливость?
Вопрос этот тем более значим, что жизнь каждого человека не бесконечна, она обрывается смертью, так что же – теряют смысл все определения ее в нравственных категориях добра и зла, правды и лжи, справедливости и несправедливости? Все проходит в человеческом бытии и все «уравнивается» в небытии? Люди всегда искали выхода из этого удручающего противоречия, которое, казалось, должно взорвать все нравственные основы человеческого бытия. И находили его то в религиозном постулате о «бессмертии души» и «загробном воздаянии», то в представлениях об «абсолютном разуме» и «абсолютных моральных ценностях», создающих якобы основу нравственного существования человека.
Всем этим испокон веков занималась религия, затем (и наряду с ней) идеалистическая философия, пока, наконец, не пришло время науки и основанной на ней материалистической философии, и они все более властно вторгаются в сферу «вечных» вопросов человеческого бытия – в смысл жизни, смерти и бессмертия. Союз науки и материалистической философии призван дать мудрые и реальные ответы на эти «вечные» вопросы, которые и составляют то, что можно было бы назвать в подлинном смысленравственной философией человека,научным, реальным гуманизмом.
Нравственно-философская, социально-этическая, гуманистическая проблематика имеет особое значение в научном познании человека. На мой взгляд, мы идем к принципиальноновому типу науки, когда говорим о комплексе наук о человеке или о какой-то единой науке о человеке. И принципиальное отличие этого типа науки от всего того, что мы знали до сих пор, заключается в той роли, какую играют в нем социально-этические, гуманистические, даже в некоторых случаях юридические, законодательные установления, касающиеся пределов допустимого или недопустимого экспериментирования на человеке, всякого рода психохирургических операций, некоторых исследований мозга, человеческого генотипа и т. д. То есть мы можем себе реально представить эту науку таким образом, что уже не вне ее существуют некоторые запреты, ограничения, правила экспериментирования и т. д. и не просто в каких-то последующих технологических применениях, а в самой структуре этой науки содержатся ценностные, нравственно-этические, гуманистические принципы, которые, по-видимому, будут играть все большую регулирующую роль в самом процессе познания человека. Подобные принципы органично включаются в само «тело» науки и не могут рассматриваться как что-то внешнее по отношению к ней.
Это и делает построение такой науки гораздо более сложной задачей, чем все то, что было создано в истории познания. Здесь мы видим не просто чисто количественное усложнение проблематики, но и возникновение нового качества, которое заключается в том, что в каком-то смысле преобразуются некоторые фундаментальные основы, на которых строится современная наука.
Всякая наука, руководствующаяся принципом объективности, ставит перед собой цель познания истины, причем оценка путей ее достижения не имеет существенного значения. Что же касается науки о человеке, которая также руководствуется принципом объективности, то в ней на первый план во многих случаях выдвигается именно вопрос об оценке этих путей, оценке средств, с помощью которых достигается объективная истина, вообще об оценке того, для чего необходимы те или иные манипуляции с человеком (например, с его генотипом, мозгом и т. д.). Следовательно, в отличие от традиционных наук о природе, здесь мы можем даже на нынешней стадии раздробленности наук о человеке говорить о доминирующем значении не непосредственных целей познания, а ценностно-регулирующих факторов, которые могут в ряде случаев закрывать, делать невозможным чисто научный поиск, чего мы не наблюдаем в других науках.
Эту идею хотелось бы со всей силой подчеркнуть, хотя я ее не буду детально расшифровывать – это сейчас широко известно, и мне самому в последние годы приходилось публиковать много работ по ценностно-гуманистической проблематике. Я хотел бы остановиться на другом. Ни одна наука не рождает сегодня столько «сопутствующих» измышлений, основанных во многих случаях на невежестве, на непродуманности, на непонимании того очевидного факта, что человек – это бесконечно сложный объект и мы находимся еще в самом начале пути его познания. Поэтому тем, кто сейчас занимается этими проблемами более широко, может быть, даже с использованием каких-то литературных источников, я бы посоветовал написать сочинение, следуя Эразму Роттердамскому, под названием «Похвалаученойглупости». Можно было бы в нем собрать ярчайшие образцы сциентистски самодовольной глупости и показать, какую негативную роль она играет и в отношении самой науки, поскольку если уже она проявляется здесь, то, выражаясь словами А. Блока, как «всему венец… безысходна, величава, бесконечна…».
Возьмем, например, все, что связано с проблемой соотношения социальных и биологических факторов в развитии человека. Сколько изобретается сейчас различного рода проектов, например, о необходимости использовать новые резервы человека, в частности психофизиологические резервы его генотипа и т. д. И при этом даже в работах серьезного плана очень мало обсуждаются проблемы этико-гуманистического порядка, в частности о том, как надо быть осторожным и мудрым в этих вопросах. Ведь если это резервы, то, может быть, они и существуют для того, чтобы быть резервами организма? К чему приведет манипулирование с генотипом, с мозгом человека? Это может вызвать необратимые для человека и человечества рассогласования, которые закончатся для них трагически. Такое манипулирование представляет сейчас тем большую угрозу (если здесь можно делать какие-то сравнения), что в планируемых способах нового ведения войны предполагается использовать оружие, которое может быть создано путем технологического применения, например, генной инженерии и т. д.
Обращаясь к человеку, исследованию его ресурсов, в том числе психофизиологических, обращаясь к проблематике экспериментирования на человеке, необходимо,как считают многие ученые, создать новый этос, соответствующий тому уровню развития наук (в частности, науки о человеке), который только-только начинает обозначаться. В этом смысле, может быть, мы и сами в недостаточной степени исследуем то, что следует из соединения социальных и социально-этических факторов с «чистым» познанием. Да и существует ли последнее в таком именно виде?
Я не буду повторять ставшие известными истины, которые относятся к этому предмету, но я хотел бы обратить внимание на то, что, может быть, мы в наших дискуссиях недостаточно строго относимся ко многим новым квазиидеям и предложениям, которые здесь делаются. В том числе я имею в виду недостаточно оцененные, но и недостаточно разработанные в критическом плане концепции, которые были выдвинуты совсем недавно под названием новой науки – «социобиологии». Почему-то все наши обсуждения, касающиеся детерминации высших качеств человека генетическими факторами, эволюционно-генетических предпосылок этих высших человеческих качеств, обходят все, что выдвигается социобиологией. Я уже писал об этом, но мне кажется, что мы недостаточно используем тот набор фактов, которыми располагает социобиология в ряде до крайности доведенных идей, которые выражены, например, в работе Ч. Ламсдена и Э. Уилсона «Гены, разум и культура», содержащей попытку вывести даже различия культур из некоторых эволюционно-генетических предпосылок[5].
В последней работе этих авторов «Прометеев огонь. Размышления о происхождении разума» по-прежнему утверждается, что культура создается и определяется биологическими процессами, в то время как биологические процессы одновременно изменяются в ответ на те изменения, которые происходят в культуре[6]. Это – уже какой-то «социальный ламаркизм», хотя авторы постоянно говорят о своей приверженности дарвинизму.
Ч. Ламсден и Э. Уилсон также обсуждают пути к новой науке о человеке, и делают они это прямо противопоставляя свои социал-биологизаторские взгляды марксизму, оспаривая, в частности, основополагающий тезис марксистской философии о первичности бытия и вторичности сознания, отрицая социальную сущность человека. Они договариваются до того, что якобы «традиционный марксизм» рассматривает разум в качестве объекта, лишенного биологической структуры, что вообще «социалистическая утопия» не принимает в расчет биологию. Между тем, по их мнению, новая наука о человеке, должна интерпретировать исторический процесс как результат взаимодействия биологии и культуры, как «генно-культурную коэволюцию». В результате этого можно будет создать «социальную науку, свободную от ценностной ориентации, подлинно объективную науку»[7].
Принципы, на которых должна строиться новая наука о человеке, могут быть сведены, по их мнению, к следующим:
все сферы человеческой жизни, включая этику, имеют в качестве физической основы человеческий мозг и являются частью биологии человека; ни одна из этих сфер не может быть исключена из области применения методов естествознания;
умственное развитие обладает более сложной структурой, нежели это представлялось раньше; большинство или все формы восприятия и мышления определяются процессами в мозгу, которые генетически запрограммированы;
структура умственного развития складывалась на протяжении жизни многих поколений людей под действием особой формы эволюции (генно-культурной коэволюции), в ходе которой гены и культура изменяются совместно;
влияние генов, даже если оно и велико, все же не исключает свободы воли;
на самом деле имеет место нечто противоположное: оказывая через эпигенетические правила влияние на культуру, гены создают и поддерживают возможность сознательного выбора и принятия решений;
предрасположенность к чему-либо возникает в результате взаимодействия особого рода генов и окружающей среды; такого рода предрасположенность может быть изменена в случае, если мы будем обладать о ней соответствующей информацией;
различные этические нормы основаны на предрасположенностях и могут быть изменены;
результатом создания подлинной науки о человеке могла бы явиться возможность социального экспериментирования, затрагивающего самые глубокие основания человеческих мотиваций и моральных суждений.
Таким образом, мы видим здесь не только ложно формулируемые принципы «новой науки о человеке», но и ее манипуляторские притязания и амбиции, не имеющие этических регулятивов, так как «социобиология» сама определяет их. Разумеется, все это вряд ли открывает нам истинный путь к новому типу науки о человеке.
Мне кажется, что не способствуют научному обсуждению все те попытки, которые делаются и в нашей литературе, создать какое-то новое учение о биологическом и социальном наследовании, о каких-то «двух программах», которые, якобы, жестко разорваны в человеке. Я думаю, что тем самым игнорируется идея о том, что в человеке происходитопо-средствование и преобразованиебиологического социальным. Эта важная идея об опосредствовании и преобразовании биологического социальным, о присвоении и воспроизведении культурного опыта человечества в онтогенезе, в индивидуальном развитии человека, в процессе его обучения, трудовой деятельности и т. д. не может быть заменена представлением о каких-то двух разорванных программах. Это будет тем более значительным обеднением нашей науки, чем сильнее подогреваются по большей части схоластические, как мне кажется, споры о соотношении социальных и биологических факторов. Вместо того чтобы исследоватьмеханизмы опосредствования и преобразования, причем на разных стадиях развития человека, выдвижение этой программы дает нам только новые основания для схоластических споров, которым иногда, к сожалению, пытаются придать идеологический характер.
Я, пожалуй, склонен буду следующим образом оценивать положение, которое сложилось в этой области. Проблема человека – необычайно сложная, может быть, она действительно является проблемой проблем; она во многом пока еще, может быть, даже и не доступна для научного постижения в некоторых своих аспектах. Кроме того, эта проблема не является прерогативой какой-либо одной научной дисциплины, но она возникает, развивается и требует своего разрешения на стыках разных наук, усилиями представителей разных научных дисциплин, включая и естествознание, в частности биологию, генетику и т. д. Речь идет не о том, что именно эти науки, и в частности биология и генетика, раскроют намсущностьчеловека. Речь идет о другом – как нам лучше понять эту проблему как комплексную, как лучше организовать исследования таким образом, чтобы все стороны этой огромной и сложной проблемы были бы в одинаковой мере проанализированы, в одинаковой мере познаны. Поэтому мы учитываем, что каждый, кто берется за изучение проблемы человека, приходит сюда со своим опытом. Этот опыт и специализация во многих случаях могут существенно отличаться от опыта и специализации других ученых. Неизбежна в этих случаях определенная, так сказать, акцентировка именно на том опыте и на тех аспектах – это естественно, – которые являются специальностью того или иного ученого. И задача философов заключается в том, чтобы не разъединить усилия ученых – представителей разных наук, не противопоставлять их друг другу, тем более по причинам идеологическим, во многих случаях надуманным, потому что опыт прошлого показал – это ни к чему хорошему для науки не ведет.
Все дело в том, чтобы разумно, спокойно, отсекая неправильные, односторонние подходы, синтезировать то, что дают конкретные науки для общего решения этой комплексной проблемы. И здесь негативную роль играют не только биологизаторские подходы. Я не могу согласиться с утверждением, что поскольку человек якобы не определяется своим генотипом, генетическими задатками, то он развивается только тогда, когда овладеваетнаучным мировоззрением, усваивающим культурный опыт человечества и т. д. Эта точка зрения проникает в литературу, и по такой формуле получается, что наши родители и предки, не овладевшие научным мировоззрением, просто, видимо, не были людьми!
Заканчивая, я хотел бы еще раз подчеркнуть необходимость развития внутри комплекса наук о человеке того, что мы называем «философией человека». Именно она, а не какая-либо другая отдельная наука, включая психологию, может выполнить роль интегратора в создании единой науки о человеке. Конечно, и психология нащупывает новые интересные связи между естественными и общественными науками, и в этом смысле она тоже выполняет функцию интегратора, но не в такой явной форме, как философия, которая является общей методологией всех наук, включая все науки о человеке.
Но, в конце концов, дело не в этих спорах о «лидерстве». Я думаю, будет неправильно, если мы начнем спорить, что должно быть на первом месте. Важно сейчас развиватьновую комплексную научную программу (так ее можно обозначить на современном этапе), посвященную познанию человека в его целостности. В перспективе же мы можем иметь в виду более общую программу, которая, по-видимому, должна будет ценностно ориентировать все науки и ориентировать их именно в зависимости от потребностей развития человека.
Наука в целом переосмысливается в том направлении, в каком она должна обслуживать человека, его развитие, имея в виду развитие богатства человеческой природы как самоцель, в том числе, естественно, и самоцель научно-технического прогресса. В рамках таких представлений большое значение имеет развитие того, что я называю, в частности, социологией и этикой научного познания человека. Это может быть и самостоятельным разделом внутри науки, но это – одновременно тот фундамент и та основа, на которой строится вся система наук о человеке.
Мне кажется, что задача интегративного подхода в создании общих представлений, в выработке общей концепции единой науки о человеке более или менее ясна. Сейчас можно делать конкретные шаги по ее реализации. И первые шаги уже делаются. В этом смысле наши медики ведут активную работу, хорошо понимая, что невозможно развитие конкретных, в том числе медицинских наук, без единой науки о человеке.
Анализ того, как это все развивается, в том числе и за рубежом, приводит к существенному, мне кажется, выводу о необходимости обратиться к практическим предложениям о том, как намнаучно-организационно развивать комплексные исследования человека. Необходимо, я думаю, и решение вопроса о создании Центра или Института человека с хорошими организационными возможностями и полномочиями. Причем, может быть, не только в рамках Академии наук СССР, но и по линии Академии медицинских наук и Академии педагогических наук, потому что, с одной стороны, мы видим трудности объединения специалистов, так сказать, под одной крышей, а с другой – не видим всего того негативного, что возникает из их разъединения, из этого разрыва, который приводит к тому, что мы проводим всякого рода теоретические обсуждения, касающиеся единой науки, но практически не продвигаем ее вперед[8].
Я знаю, что во многих странах мира есть такие организации. Они по-разному формулируют свою задачу. Но идея комплексности в подходе к изучению человека присутствует всюду. Я понимаю, что создание Центра или Института человека – очень хлопотливое дело, чреватое многими трудностями, но это – властное требование науки и жизни, которое рано или поздно должно быть удовлетворено.
Во всяком случае философы не должны стоять в стороне от того кипения идей и страстей, которые буквально захлестывают сейчас «проблемное поле», связанное с познанием человека. Иначе все будет так, к сожалению, как это выразил И. А. Крылов:
Какие мы не видим перемены
В художествах, в науках, в ремеслах,
Всему виной корысть, любовь иль страх,
А не запачканы, бесстрастны Диогены.
[1] Статья впервые опубликована в журнале: Природа. 1985. № 8.
[2]Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 42. С. 265.
[3] Там же. Т. 20. С. 486.
[4] Ф. М. Достоевский в «Дневнике писателя» хорошо подчеркнул специфическичеловеческое видение подобных проблем. Вспоминая, как гётевский Вертер, прощаясь с жизнью, жалеет, что больше не увидит прекрасного созвездия Большой медведицы, Ф. М. Достоевский пишет: «Чем же так дороги были молодому Вертеру эти созвездия? Тем, что он сознавал каждый раз, созерцая их, что он вовсе не атом и не ничто перед ними, что вся эта бездна таинственных чудес божьих вовсе не выше его мысли, не выше его сознания, не выше идеала красоты, заключенного в душе его, а, стало быть, равна ему и роднит его с бесконечностью бытия <…> и что за все счастие чувствовать эту великую мысль, открывающую ему: кто он? – он обязан лишь своему лику человеческому». ДостоевскийФ. М. Полноесобраниесочинений. Т. 22. М., 1981. С. 6.
[5]См.: Lamsden Ch., Wilson E. Genes, Mind and Culture. L., 1981.
[6]См.: Lamsden Ch., Wilson E. Promethean Fire. Reflections on the Origin of Mind. Cambridge – London, 1983.
[7]Ibid. P. 117 – 118.
[8] А. М. Горький впервые высказал идею «объединения науки, искусства и труда» в познании и развитии человека. Более того, он мечтал о создании Института человека. Эту идею в то время обсуждали ученые-биологи, врачи, люди самых разных профессий, посещавшие горьковский дом. Были сделаны даже эскизы барельефа «Союз труда и науки». Тем не менее, тогда идея писателя не могла воплотиться в жизнь. Однако сейчас можно представить себе контуры той программы, которой мог бы заняться Институт человека:
I. Человек как ключевая проблема философии
1. Проблема человека в домарксистских философских системах.
2. Проблема человека в немарксистских философских системах XIX – XX вв.
3. Человек в марксистско-ленинской философии.
II. Человек как объект изучения специальных наук
1. Медицинские и биохимические аспекты изучения человека.
2. Психофизиологические и психологические аспекты изучения человека.
3.Изучение человека в науках гуманитарного цикла.
III. Человек как субъект деятельности
1. Человек в научном и научно-техническом творчестве.
2. Человек в художественном творчестве.
3. Человек в предметной деятельности.
IV. ЧЕЛОВЕК И ЧЕЛОВЕЧЕСТВО В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ
1. Человек в его отношении с природой.
2. Человек в истории и культуре.
3. Человек в контексте научно-технической революции.
V. ЧЕЛОВЕКОЗНАНИЕ – ЕДИНАЯ КОМПЛЕКСНАЯ НАУКА О ЧЕЛОВЕКЕ
1. Методологические принципы конституирования человекознания.
2. Личностно-правовая проблематика человекознания.
3. Нравственно-гуманистические функции человекознания.
4. Воспитательные функции человекознания.
5. Прогностические функции человекознания.
VI. ВСПОМОГАТЕЛЬНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ
1. Источниковедение.
2. Историография.
3. Библиография.
Может быть, стоит создать новые проекты и выдвинуть новые идеи, утверждающие и развивающие концепцию целостного познания человека.
Все в человеке –все для человека
В начале столетия Максим Горький писал: «Все в Человеке – все для Человека!
Вот снова, величавый и свободный, подняв высоко гордую главу, он медленно, но твердыми шагами идет по праху старых предрассудков, один в седом тумане заблуждений, за ним – пыль прошлого тяжелой тучей, а впереди – стоит толпа загадок, бесстрастно ожидающих его.
Они бесчисленны, как звезды в бездне неба, и Человеку нет конца пути!
Так шествует мятежный Человек – вперед!– и выше! все – вперед! и – выше!»
Век Октябрьской революции и Победы над фашизмом, век Ленина, век Эйнштейна и Вернадского, Курчатова и Королева, Маяковского и Чаплина, Роллана и Пикассо, век, осененный улыбкой Гагарина, оправдал право писать имя Человека с большой буквы.
Но мы помним и другое. Именно в нашем веке Адольф Шикльгрубер – навечно проклятый народами Гитлер издал «Майн кампф» и потом, в полном соответствии с этой библией людоедства, залил Европу кровью. А ведь он тоже был в муках рожден женщиной. В нашем веке была Хиросима. В нашем веке величайшие достижения разума не раз обращались во вред человеку.
Научно-техническая революция дозволяет людям фантастически усилить власть над природой, сделать свою жизнь счастливой. Но от них зависит, на что будут нацелены эти возможности – действительно на благо человека, на ускорение прогресса или на его подавление. А это в свою очередь зависит от того, каков сегодня, в век компьютеров и межпланетных ракет, сам человек, его моральные ориентиры, принципы, как эти ориентиры и принципы согласуются с водопадом новой информации, которая обрушивается на него и при атом от года к году усиливается в геометрической прогрессии.
Связанные с этой проблемой вопросы я задал известному советскому ученому, председателю научного совета при президиуме Академии наук СССР по философским и социальным проблемам науки и техники, автору книг «Генетика и диалектика», «Перспективы человека», «О смысле жизни, о смерти и бессмертии человека» и многих других, члену-корреспонденту АН СССР Ивану Тимофеевичу Фролову.
Вопрос 6: «В документах XXVII съезда партии говорится, что резкий технологический прорыв в будущее невозможен без «революции в умах», в общественном сознании. Что означает такая революция, какие реальные противоречия в осмыслении современного мира современным человеком делают ее неизбежной и какие реальные предпосылки вселяют надежду на ее успех?»
– «Революция в умах», – говорит ученый, – предполагает коренной перелом в массовом сознании по отношению к самой науке и технике, к их прогрессу, их влиянию на жизнь. Теория о том, что о науке надо говорить так, чтобы и человеку с четырьмя классами за душой было все понятно, весьма спорна для страны со всеобщим средним образованием. Особенно если учесть, что всеобщая компьютеризация для нас сегодня – не благое пожелание, а крайняя необходимость. Взрослых людей с четырехклассным пониманием окружающего мира, в том числе и науки, надо «поднимать» до овладения хотя бы минимумом современных проблем науки, техники, экономики, современных методов их решения. Очень жаль, конечно, что некоторые из этих людей имеют в анкетах порядочное число школьных и вузовских лет, словом, «учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь», а часть занимают и солидные «командные» посты в промышленности и других сферах нашей жизни.
Речь идет об изменении социального статуса науки и ученых, об отражении его в умах людей. Поэтому наша партия в решениях последнего съезда ставит акцент не только на неотложном ускорении научно-технического прогресса, но и на том, чтобы у нас было более четкое осознание общественной роли науки, научно-технической интеллигенции. Здесь вряд ли обойдешься «революцией в умах». Нужна согласованная работа всех звеньев общественного механизма. И еще – нужно избегать крайностей, когда то делают из ученых чуть ли не «полубогов», то вдруг теряют к ним интерес. Ровное, трезвое понимание общественной роли науки, ученых поможет и им трудиться более ответственно, и будет способствовать формированию научного мировоззрения всего народа.
Но это лишь первая (может быть, самая легкая) половина ответа. Вторая заключается в том, что революционному технологическому прорыву в будущее, «высокой» технологии должен соответствовать и высокий уровень развития общества, самого человека, его личности, его культуры, нравственности. Историческая миссия социализма и заключается в том, что он в принципе многое дает и может дать в будущем несравненно больше для решения этой задачи.
Вопрос 7: «Компьютеризация несет обществу значительную экономию физического и умственного труда. Но возникает и опасность рабского отношения к машине, неумения разумно распорядиться освобожденным временем, наполнить его более творческим, чем раньше, трудом. Как ее избежать?»
– Мы находимся на предельном рубеже. Сейчас нужен крутой поворот и к новым технологиям, и к новому пониманию того, что они облегчают труд, но не упрощают роль человека. Далеко не все еще понимают, что мы входим не только в мир компьютеров, электроники, роботов, информатики, биотехнологии, но и в мир предельного развития человеческого в человеке – его разума и гуманности, уникальности и многообразия его личностных проявлений в сфере духа. К сожалению или к счастью, но люди адаптируются к внешней стороне научно-технического прогресса, быстро переходят на «ты» сначала с телефоном, потом и с ЭВМ, в то же время оставаясь порой на очень далеком расстоянии от высот человеческого духа, разума, которыми порождены все технические сверхновинки.
А ведь переход к компьютерам – это, действительно, великий переход к новому этапу в развитии творческих начал в человечестве, переход в совершенно иную, куда более «продуктивную» систему координат нашего движения вперед. Представьте нечто вроде всемирной Ленинской библиотеки – планетарный банк данных, где закодированы материки знаний, добытых и добываемых человечеством. Представьте, что в любую минуту вы можете подключить к нему свой персональный компьютер. Как это все меняет!
Вопрос 8: «Есть точка зрения: со временем компьютеры вытеснят книги, библиотеки. Насколько она резонна?»
– Человек, если он сам не превратится в компьютер, а останется человеком, никогда не откажется от книги. Это не только способ закрепления информатики. Это часть нашего духовного мира.
Вопрос 9: «Может быть, наше ощущение книги как непреходящей духовной ценности все-таки преходяще? К примеру, целый мир поэзии связан с тройками, ямщиками, кавалергардами. Словом, с «конным» способом передвижения. Когда появился паровоз, он сперва казался чуждым нашему духовному миру. «Анна Каренина» – заканчивается гибелью человека на рельсах… Сегодня же поезда ~~ это тоже поэзия, и поэма Твардовского «За далью – даль» пронизана движением поезда через всю страну…»
– Нет, все-таки книга – универсальное, гениальное изобретение, имеющее абсолютную ценность. Мне приходится читать много трудов «радикалов»-технократов, утверждающих, что, резко обновляя жизнь, надо выкидывать на свалку истории чуть ли не все, что вчера служило и сегодня служит людям.
К сожалению, и в нашей истории было немало таких неумных слов и действий. И как мы сейчас жалеем, что безвозвратно утратили некоторые из сокровищ отечественной культуры, веками складывавшихся черт и обычаев, произведений искусства, да и просто бытовых вещей, о которых мы и не знаем даже, каким способом, каким чудом, каким мастерством они были сотворены. Все это приносилось якобы в жертву будущему, технократическим воздушным замкам, «голубым городам» из стекла и бетона. Стекло есть. Бетон есть. Ну и что?
Нет, никто не убедит меня в том, что у меня или у моего потомка в десятом поколении когда-нибудь исчезнет желание, отключившись от повседневности, зажечь зеленую лампу, взять с полки ту же «Анну Каренину»…
Вопрос 10: «Сергей Петрович Капица на вопрос, исчезнут ли книги в мире «электронной памяти», ответил вопросом: «Почему, если нужно запечатлеть какую-нибудь мысль, надпись навечно, мы по-прежнему высекаем ее на камне, как и те, кто жили за тысячелетия до компьютеров?» Правда же, хорошо ответил?»
– Очень хорошо ответил. Пусть будут компьютеры. Но пусть будут и книги! Убежден: в глубоко роботизированном обществе, когда отпадает утилитарная необходимость тяжелой физической работы, вспомнят, например, лошадку – это и сейчас наблюдается. И будут с ней трудиться. Откажется ли когда-нибудь человек от возможности смотреть на горящий костер – в лесу или в камине? А ведь давно он перестал быть необходимым для приготовления пищи и обогревания жилья. Есть в самом взгляде на костер нечто колдовское, совершенно необъяснимое.
И так можно назвать многое, потерявшее утилитарную цель, что по-прежнему будут делать люди своими руками, в свое удовольствие. Ну хорошо, будет у нас, как предсказывают генетики, «зеленая корова», которая даст все что надо нашему желудку. Но разве от этого исчезнет наше желание возиться с землей, наблюдать за чудом появления и роста цветов, овощей, деревьев, виноградной лозы?
И дело не просто в сохранении материальных и духовных ценностей, навыков, разнообразной человеческой, включая физическую, работы. Как необходимо, создавая новые, элитные сорта, не утрачивать исходные формы (кто знает, какие генетические данные понадобятся будущим селекционерам) ради сохранения многокрасочной палитры жизни, так важно сохранить и многокрасочную палитру человеческих занятий, умений, желаний. Сохранить ради будущего человека, который, по словам Маркса, освободится от состояния, когда сама жизнь является средством жизни, и во всей полноте, во всем разнообразии раскроет свои материальные и духовные потенции, свободно переключаясь с одного вида труда на другой в соответствии с потребностями и общества, и своей личности.
Помните? В «Туманности Андромеды» И. А. Ефремова Дар Ветер уходит с поста заведующего внешними станциями Великого Кольца. По нашей терминологии, весьма неприятная картина: человека «понизили». И непонятная: «уволили по собственному желанию» в прямом, а не канцелярском смысле слова. Он действительно сам этого хочет. Был начальником. Попросился на сверхтяжелые работы, где молодые удовлетворяют свою жажду риска. Но почему? Ефремов очень точно выразил мысль о том, как важна совместимость дела жизни и смысла жизни, как важно, чтобы смысл жизни не утрачивался с потерей даже того труда, в котором ты видел призвание.
Перед обществом и человеком встанет много новых проблем, которые, однако, уже и сегодня обозначаются в ходе компьютеризации. Возникнут и новые угрозы, о которых с неосновательной, как мне кажется, степенью тревоги говорят сейчас некоторые ученые применительно к нашему обществу, – «отчуждение», «социальная изоляция», перерастание в некое бездушное «информационное общество».
Конечно, надо видеть эти проблемы. Но пока что главное для нас – всемерно развивать компьютеризацию, с которой мы сильно отстали. Что касается ее социальных и человеческих проблем, то именно преимущества социализма позволяют решать их и дальновидно и последовательно. Но мы не всегда еще умеем этими преимуществами пользоваться.
Маркс говорил, что настоящее развитие человека становится самоцелью нового общества. И он не связывал это только с производством. А мы часто приоритет отдаем «тоннам и километрам». Они, естественно, в конечном итоге, служат человеку. Но сам-то он зачастую «растворяется» в их громкой и грозной арифметике.
Нам надо почаще эту арифметику мерить человеческой мерой. Это относится не только к компьютеризации. И не следует думать, что она все решит. Есть много других неотложных проблем, которым мы порой не придаем должного значения. Например, я считаю, что сейчас надо всем миром, сообща браться за строительство нормальных сельских дорог. Вот это и будут по-настоящему «человеческие» километры! Здесь человеческие нужды, потребности очень остро просвечивают. А без их учета никакой компьютер нам не поможет.
Вопрос 11: «Считаю, что проповедь сверхбережного отношения к природе, противопоставление научно-технического прогресса естественным природным процессам уводит в сторону от конкретных человеческих потребностей, от максимального внимания к тому, чтобы и «вторая природа творилась как здоровая среда жизни человека. Готов выслушать контрдоводы, если такие есть. И вообще, что такое экологизация производства, экологические требования к экономике – нормы, навязываемые экстремистски настроенными природолюбами, или, действительно, насущная необходимость и неизбежность?»
– Когда лет пятнадцать назад в редакции «Вопросов философии» проходил «круглый стол» о взаимоотношениях человека и среды его обитания и такие дальновидные ученые, как П. Л. Капица, Е. К. Федоров говорили о необходимости срочных действий в защиту природы, многие тоже считали, что опасность преувеличена. А сейчас всем ясно: если в ближайшие 15 лет экологическая обстановка на планете хотя бы не стабилизируется, плохо будет дело. Борьба с природой за существование кончилась. Идет просто уничтожение природы. Конечно, научно-технический прогресс в принципе (тем более в порождаемых им безотходных технологиях) не противостоит природе. Но практика пока еще зачастую не согласуется с принципом. Дело не в хищнической эксплуатации ресурсов даже, а в каком-то вызывающем бескультурье по отношению к окружающей среде. И это вызывающая бесхозяйственность к тому же.
Поэтому так своевременно постановление сессии Верховного Совета СССР (1985 г.) «О соблюдении требований законодательства об охране природы и рациональном использовании природных ресурсов», где прямо говорилось, что надо «при решении проблем развития народного хозяйства исходить из приоритета охраны здоровья настоящего и будущих поколений советских людей, создания наилучших условий для их жизни, нацелить на это научно-технический прогресс…». Как нельзя безнаказанно искалечить или убить человека, так нельзя безнаказанно калечить и убивать природу. Вот и все. Очень просто. Третьего (впрочем, нет – второго) не дано.
Это должны понять не только хозяйственные руководители, но и каждый рядовой инженер, каждый рабочий, каждый колхозник. Я немного знаком с опытом природоохранной работы на Новолипецком металлургическом комбинате. Там много хорошего делается. Но вот что самое главное: в решении экологических проблем активнейшее участие принимают сами рабочие. Очень важно, чтобы экологические идеи становились материальной силой. А это значит – они должны овладевать массами. Это должно быть реальное общественное движение. И, может быть, поэтому и обществам охраны природы надо по-новому переосмыслить свою роль, свои задачи.
Что касается «второй природы», о которой говорил К. Маркс, природы, прошедшей через культуру человека, то здесь открывается новое поле деятельности по созданию того, что В. И. Вернадский называл «ноосферой» – сферой разума, когда и сама природа испытывает на себе его доброе (разум может быть и злым – это известно) влияние. Я предпочитаю говорить в связи с этим не об экологизации производства и других сфер человеческой деятельности, а об их гуманизации. Это не норма, навязанная сверху, а действительно историческая неизбежность и потребность человека разумного и гуманного.
И это проблема социальная. Да, в целом пока еще технологически экономика мира не является безотходной, природосберегающей. Но общество, основывающееся на господстве частной собственности, и по природе своей порождает, закрепляет противостояние работающего человека и природы, хищническую, безжалостную эксплуатацию ее богатств.
Очень рельефно выразил эту черту капиталистического производства Владимир Ильич Ленин, обратившись к, казалось бы, частной, бытовой ситуации.
После одного из заседаний V съезда РСДРП в Лондоне в 1907 году он с небольшой компанией, в которой был и Горький, смотрел в демократическом театрике сцену, изображавшую лесной лагерь и рубку леса рабочими Британской Колумбии. «…Двое здоровых молодцов, – вспоминал М. Горький,– перерубали в течение минуты стволы дерева, объемом около метра.
– Ну, это, конечно, для публики, на самом деле они не могут работать с такой быстротой, – сказал Ильич.– Но ясно, что они и там работают топорами, превращая массу дерева в негодные щепки. Вот вам и культурные англичане!
Он заговорил об анархии производства при капиталистическом строе, о громадном проценте сырья, которое расходуется бесплодно…»
К этой же мысли, по свидетельству М. Горького, Ленин вернулся года два спустя в беседе с А. А. Богдановым-Малиновским: «Вот вы бы написали для рабочих роман на тему о том, как хищники капитализма ограбили землю, растратив всю нефть, все железо, дерево, весь уголь. Это была бы очень полезная книга, синьор махист!»
Конечно, сегодня, когда деградация окружающей. среды в развитых капиталистических странах достигла пределов, опасных для человеческой жизни, и там предпринимаются экстренные меры. Но природа капитализма от этого все же не меняется. Подлинное оздоровление, подлинная гуманизация и естественной и «второй» природы связаны с социалистическим преобразованием жизни общества.
Вопрос 12: «Серьезный разговор идет сегодня о подготовке инженерных кадров. Но при этом нередко традиционно говорится об усилении физико-математической и профессиональной подготовки и лишь вскользь – о культуре инженера. В 30-е годы подчеркивалось: важно, чтобы завтрашний инженер хорошо знал историю, литературу, родной язык – если не заложим в фундамент его личности гуманитарную культуру, то и не решим стоящих перед страной технологических задач. Не время ли вернуться к этой мысли? Какие требования в этой связи предъявляет к личности современная научно-техническая революция?»
– В свое время было много споров о «физиках» и «лириках», о том, нужна ли будет человеку в космосе ветка сирени. Это все вращалось вокруг некоторых идей Чарлза Сноу, его тезиса о двух культурах – научно-технической и художественной. А сейчас все-таки больше говорят об их интеграции в единой культуре человечества. И с этой точки зрения главная беда того образования, которое получают многие специалисты, включая и ученых, и инженеров,– то, что после школы они соприкасаются с художественной культурой эпизодически и не всегда глубоко. А между тем общекультурная основа личности возникает тогда, когда человек не замыкается в «железках», в тех же тоннах и километрах, а может широко и очень лично понять жизнь, ее смысл, творчески участвовать в ней.
Если сказать инженеру: смысл его жизни заключен в том, что он придумывает или вырабатывает определенные части автомобиля, то это не будет слишком вдохновляющим для него как личности. Никто не спорит: это важно для общества. Но смысл-то жизни шире и глубже. Только в причастности к делам коллектива, страны, человечества обретает человек смысл существования, да и свое конкретное дело воспринимает в широком контексте жизни.
Говоря о культурной основе личности инженера, я не имею в виду то, что называют хобби и что как раз распространено у технической интеллигенции. Даже если это коллекционирование книг, а не спичечных этикеток, все это иногда проходит по поверхности личности, выглядит судорожными попытками заполнить и время, и духовный вакуум. Словно люди не знают, куда себя деть.
А между тем сколько есть не просто полезных, но и общественно значимых, возвышающих личность занятий, начиная с воспитания собственных детей. Настоящего воспитания, а не его «обозначения», когда от детей откупаются сытной едой, потом красивым платьем, потом автомобилем, но не отдают им лучшие мысли и чувства, всю душу. Ведь некоторые суперобразованные молодые специалисты гоняются за интеллектуальными побрякушками, а по отношению к собственным детям ведут себя и не интеллектуально, и не морально. И потом еще удивляются, почему дети вырастают у них такими черствыми, нацеленными на одни материальные ориентиры.
Вопрос 13: «Насколько прогресс техники и науки коснется самой природы человека?»
– Говорят, в будущем для него изготовят более совершенные «запчасти». И даже более совершенное, безотказное «железное» сердце. Наверное, правомерно, когда об этом мечтают медики. Но…
Где грань, переступить которую означает потерять себя как человека? Сейчас все больше ученых приходит к убеждению, что человечество одиноко во Вселенной. Что жизнь, особенно жизнь человека,– уникальнейшее явление. Разумно ли утрачивать эту уникальность и – хочешь не хочешь – превращаться в роботов?
Человек с таким несовершенным телом, с разрывающимся от горя и счастья сердцем, со всеми своими радостями и страданиями, с загнанными в подсознание переживаниями и инстинктами, унаследованными от прошлого, со способностью к воображению и творчеству, к необычному, недоступному для компьютера видению мира, способностью чувствовать красоту, наслаждаться ею, чувствовать себя несчастным и даже умирать от того, что не сбываются чисто духовные, нравственные надежды… Он все-таки прекрасен, этот сегодняшний человек! Не знаю, станут ли когда-нибудь компьютеры такими. И вообще – зачем создавать роботов, у которых будут разрываться их железные сердца от горя, сострадания, любви?
Вопрос 14: «Проблему человека, проблемы человечества на финише века можно уподобить горной стране, где есть не только высочайшие пики интеллекта, духа, но и глубочайшие ущелья, провалы чуть ли не в первобытность. Как это соотносится с утопическим гимном Человеку, пропетым на старте века Максимом Горьким?»
– Ну, видите ли, нельзя назвать Горького утопистом. Он глубоко, трезво знал жизнь. Толстой даже считал его злым – за его отзывы о некоторых общих знакомых. Но люди в лице своих пророков, философов, поэтов всегда создавали идеал, нравственный пример, к которому стремились. И из частого несоответствия идеала с буднями совсем не следует его ложность, неприменимость к жизни.
Да, это факт, что сейчас на Земле в одну и ту же минуту сосуществуют человеческие типы, между которыми разница в столетия и даже в тысячелетия.
Но ни один человек, обладающий определенными нравственными качествами, определенной культурой, не станет расширять эту пропасть, а сделает все, чтобы перекинуть через нее мосты.
Именно такая позиция подвигала людей, которые сами приблизились к идеалу личности, были во многом «людьми из будущего», на то, чтобы все силы, интеллект, таланты, душевные богатства отдать революции, как это сделали основоположники нашей партии, н прежде всего В. И. Ленин.
Или, например, как это было с Н. Миклухо-Маклаем, который поселился среди туземцев, помогал им. Есть удивительный обмен письмами между Маклаем и Львом Толстым.
Толстой к науке относился с предубеждением. А здесь пошел «против себя»: «Не знаю, какой вклад в науку, ту, которой вы служите, составят ваши коллекции и открытия, но ваш опыт общения с дикими составит эпоху в той науке, которой я служу, – в науке о том, как жить людям друг с другом».
Вопрос 15: Может быть, наука должна именно в век компьютеров в гораздо большей степени, чем раньше, повернуться к человеку?»
– Да и еще раз да! Человек в современном и особенно в грядущем мире не в идеале, а на практике должен стать «мерой всех вещей», мерой всех научных и художественных концепций. Речь идет прежде всего о необходимости заниматься человеком, его познанием и развитием, о комплексном изучении человека, для чего нужно не одно творческое воображение, но и материальные средства.
Научных дисциплин сейчас уже больше двух тысяч. А количество наук о человеке пока что относительно мало. Вся пирамида науки должна быть перевернута.
Приоритетными исследовательскими направлениями должны стать изучение мозга человека, его сознания и подсознания, его психики, его уникального в своих проявлениях нравственного мира. Я уже не говорю об очевидном потенциальном повышении роли общественных наук. Не согласен с «биологизаторами», сводящими все лишь к генетическим кодам. Но в то же время есть истина и в утверждении, что многие наши самые возвышенные мысли ткутся в биологической мастерской.
Вопрос 16: «Почему, переключаясь на человека, исследователи нередко остаются рабами физико-математических методов, которые неотразимо утвердили свою истинность на протяжении нескольких столетий, но порой оказываются бессильными перед сложностью такой системы, какой является человек?»
– Должен появиться новый тип науки будущего, в которой чисто исследовательские подходы соединятся с гуманистическими, ценностными идеалами, эстетическими принципами, определяющими цели и направления исследования с точки зрения интересов человека, допустимость или недопустимость на нем тех или иных экспериментов. Ведь это страшно, например, если на основе «поведенческих» наук изобретут какое-либо новое оружие, превращающее человека в животное, а человеческое сообщество в стадо. Вот уж что убьет человека раз и навсегда! Мораторий на такого рода «исследования» крайне необходим.
Вопрос 17: «До каких пределов должна быть продолжена человеческая жизнь?»
– Сейчас в мире строятся всякие проекты, как продлить ее чуть ли не до потенциального бессмертия: мол, человек будет жить до тысячи лет, а то и больше. Все это отвлекает огромные материальные и интеллектуальные средства. Главное же не решается.
Куда важнее сейчас сократить, а лучше – полностью уничтожить то, что демографы называют патологическим социальным старением и патологической социальной смертностью. Добиться, чтобы люди преклонного возраста были не только полезны, но и необходимы для новых поколений. Преодолеть трагический парадокс: именно когда возрастает социальная ценность личности, ее физические, биологические возможности реализовать себя в обществе резко ослабевают. Прийти к тому, чтобы человек как личность полноценно жил до своего биологического предела, который – компьютеры это подсчитали – находится в районе 160 лет.
Да, в отличие даже от сложных неорганических и органических систем человек обладает такой высокой степенью цельности, системности, что нужны для его изучения новые подходы, целостные, комплексные методы. Наука пока как-то больше чисто внешне обслуживает человека. А ведь и сам по себе он, говоря словами Ф. Достоевского, «есть тайна. Ее надо разгадать, и ежели будешь разгадывать всю жизнь, то не говори, что потерял время…» Мир человека, который будет разгадывать целый комплекс наук, – гораздо более таинственный, чем мир космоса. И на пути в глубины этого мира нас ждут не менее великие открытия.
Иван Тимофеевич Фролов говорил о великих возможностях и тревогах, которые несет человеку все ускоряющийся научно-технический прогресс. А я, по какой-то необъяснимой ассоциации, вспомнил, как однажды в Пушкинском музее на выставке Матисса увидел вдруг в огненном кольце его «Танца» то, чего раньше не замечал. Не только гармонию целого, единый, слаженный ритм, как о том заученно повествовали экскурсоводы, и все ускоряющееся, раскрученное до предела, до разрушения связей движение. Увидел мгновение, когда разрывается круг и люди напрягают все силы, чтобы его восстановить – рука тянется к руке, человек к человеку. Удастся ли?